Дезертиры были, судя по всему, пьяны. Были бы трезвы, давно спаслись бы, убежав куда-нибудь подальше.

- Чур трез-зубец мой! - захохотал кто-то.

- Ага, щаз!

А тем временем зрение к Ашамаэлю вернулось полностью. На поляне вокруг себя он увидел десяток таланийских пехотинцев не первой свежести - судя по их виду, те дезертировали пару недель назад. Бледное лицо исказилось в брезгливой гримасе отвращения.

"Толпа тупоголовых обезьян уже делит шкуру неубитого чернокнижника. Ха!"

Маг сделал резкий шаг назад и взмахнул левой рукой. Тут же все взгляды устремились на колдуна. Вспыхнула чёрная полоса, рассёкшая воздух, и главарь дезертиров, охваченный тёмным пламенем, отлетел прочь. Боя не будет - будет расправа. Никогда ещё Ашамаэль не испытывал такого отвращения к людям. Дезертиры тут же переполошились, но с дурости своей кинулись в бой. Хотя эльф и был значительно ослаблен, всё же смог увернуться от одного из налетевших бойцов и отправить следом ледяную стрелу. Пьяные вопли дезертиров слились в сплошной шум и вскоре вовсе покинули сознание эльфа. Ашамаэль отдался короткому бою. Следующий глупец споткнулся об подставленное древко посоха и тут же был пронзён тремя чёрными наконечниками. Белый кристалл обагрился грязной кровью грязного человека. Зазубренный меч чиркнул по древку посоха, вспыхнула белая цепная молния, и оглушительный грохот взбудоражил лес. А когда шум затих, девятеро из десяти лежали мёртвые. Последний солдат - самый трусливый, очевидно - медленно пятился, выставив перед собой пехотный тесак. Чернокнижник зло оскалился - на губах и зубах всё ещё была кровь, сохранившаяся после боя с Дартазаэлем. Глаза холодно блеснули оранжевым светом. Эльф сделал шаг вперёд, дезертир - шаг назад.

- Идиот, что же ты не бежишь? - тихо усмехнулся маг. В какое-то мгновение боец действительно надумал бежать, но уже не мог. Мановение руки падшего эльфа, и жалкого человека парализовал страх. - Ага, а теперь поздно. Жил как собака и умрёшь так же.

Словно змей, колдун сделал выпад вперёд. Взмах посоха, и тесак дезертира летит прочь. Бледные пальцы вцепились в горло солдата. Несчастный человек содрогнулся в агонии, тело его начало быстро усыхать, кожа бледнеть, а потом и сереть. Зубы обратились в прах, волосы сжались и иссохли. На месте глаз зияли две чёрные впадины, беззубый рот раскрылся в безмолвном вопле ужаса. Обезвоженное тело рухнуло к ногам мага.

- Ха! Мне это даже нравится... - прошептал Ашамаэль. Он в полной мере ощутил новую силу. Она была не так велика, как в Бездне, но всё же ощущалась столь же ясно, как и дневной свет. На мрачном лице отразилось вожделение, искреннее наслаждение происходящем. Падший эльф не помнил, чтобы последние столетия был так... счастлив.

Пройдя сквозь редкую поросль кустарников и деревьев, колдун вышел к реке и в отражении увидел своё лицо. Из-под высокого белого воротника к скулам и подбородку шли три чёрные, весьма заметные линии. Черты лица заострились, белая кожа обрела светлый пепельный оттенок, а обрамляющие лик мага белые волосы, кажется, переливались льдистым свечением, хотя и оставались белыми. На губах блестела засыхающая кровь. Но самым главным изменением были глаза - они действительно светились огненно-оранжевым светом, заметным даже посреди дня. Зловещее мерцание, впрочем, почти не затмевало зрачки, и те были словно две бездны на фоне беснующегося пламени. Вокруг глаз залегли глубокие чёрные тени. Наклонившись, маг умыл лицо. За его спиной, под чёрным плащом, висела сумка с легендарным мечом, которого так ждал Ваалинар. Сейчас маг ощущал, как от широкого клинка исходит мощный резонанс - артефакт чувствовал, что оказался в сильных руках. Если бы не связь между падшим эльфом и демоном, Ашамаэль мог бы воспользоваться этим мечом в своих целях. Но не суждено. Ваалинар отправится в ту дыру, из которой вылез. Зло ухмыльнувшись своим мыслям, маг вновь прошептал заклинание, с помощью которого перенёсся из Бездны. Даже самые отвязные чернокнижники назвали бы это безумием, но не Ашамаэль - падший эльф сумел покорить мощь этого заклинания. Вновь тело мага превратилось в тёмную тучу и устремилось вверх, не оставив после себя ни следа присутствия.

***

Хотя заносчивый падший эльф и сбежал из рук Дартзаэля, оставив того запертым в Бездне, тот частично обрёл свободу - теперь низвергнутый имел доступ к измерениям, принадлежащим богам и мёртвым. И первое, что жаждал сделать освобождённый бог, это наведаться к ненавистному своему брату Создателю, который миллионы столетий назад объявил Дартазаэля предателем и заточил в недра Бездны. Но Создатель не учёл того, что связь Дартазаэля с Бездной была весьма крепка, она же и послужило причиной дальнейшего безумия.

Стоило только пожелать, и творец безумия очутился в чертогах старых богов, где находился престол Создателя. Там же восседал немощный старик, погруженный в кому. Один удар - и кончено. Останется лишь ворваться в мир смертных и навести порядок в измерениях мёртвых, где в роли наместника сейчас правил другой бог. Чёрная рогатая фигура, облачённая в шипастые доспехи, шагала по белым сверкающим лестницам чертога Создателя, тишину нарушали лишь лязг стали и шорох широкого рваного плаща, который словно тёмная вуаль с когтистыми лапами, тянущимися из-под неё, стелился следом за низвергнутым богом. На белом камне после бога оставались чёрные тлеющие следы. Дартазаэль не спешил и медлил намеренно. На его пути стояла лишь ангельская рать Создателя, а другие боги подниматься сюда теперь не решались - их отец, погруженный в смертельный стазис, вызывал слишком много страданий в их сердцах. О да, все они будут страдать. Все!

И вот, как и ожидал низвергнутый, поднявшись к божественному трону, он увидел хвалёную армию ангелов. Здесь собрались все - от самых молодых до древних серафимов. И эту рать возглавляли два верных и самых старших сына Создателя. Вестальд, облачённый в исполинские золотые латы, держал в руках тяжёлый молот. Нагрудник и массивные наплечники были украшены белой тканью и покрыты священными письменами, оберегавшими серафима от разных пагубных действий тьмы. Его суровое слегка загорелое лицо с волевым подбородком и прямым носом скорее принадлежало юноше, чем древнему серафиму. Лик его обрамляли длинные волнистые волосы чёрного цвета. Второго же звали Тартарис, и в боевой ипостаси он был противоположен своему сородичу - одетый в лёгкие ярко-красные с серебром доспехи, также покрытые святыми писаниями, вооружён ловкий серафим был двумя длинными парными клинками. Лик его было таким же молодым, но более узким и заострённым. Длинный нос, суровый с прищуром взгляд, короткие каштановые волосы. Вдвоём они шагнули навстречу вторженцу, заслонив своего бога широкими белыми крыльями.

Сверкающая белым пламенем пасть низвергнутого изогнулась в насмешливом оскале.

- Хвалёные сыны всесветлейшего... Вы вышли поприветствовать своего нового бога?

- Мы вышли сломать тебе хребет, Дартазаэль. Как ты посмел прийти сюда? - сурово произнёс Вестальд. Тартарис хмуро молчал.

- Как невежливо. Вестальд, оглянись. Твой отец умирает! Ему ничем не помочь!

- Тогда я буду с ним до последнего! - рявкнул серафим, крепче сжимая молот, так, что заскрипели стальные перчатки.

- Глупец... Ну а ты, Тартарис? Тоже будешь играть в преданного сынка? Конечно нет! Ты не такой, ты не столь слеп. Ведь я наблюдал за тобой... Ты всегда мог видеть сквозь ослепляющий свет твоего жалкого бога. Хотя ты был таким же жалким ничтожеством, как и все, ты был сильнее их. Всегда! Судьба предписала тебе обрести нечто большее, так сделай же свой выбор!

- Я видел твоё предательство, - тихо произнёс Тартарис.

- Я сделал так, как считал нужным. Я не был столь глуп, как Создатель, слепо следующий несуществующим заповедям. Не будь глупцом, выслушай: Создатель умрёт так или иначе, за ним же последует и весь мир. Но если вы перейдёте на мою сторону, то мир будет спасён. На руинах, мы создадим свои города, страны и народы, мы возродим всё из пепла и праха! И жизни огонь воспылает с новой силой, тьма осветит вам путь!