***

Над Сиралионом же повисло обманчивое затишье. Как раз вовремя, ведь поставки из Тариса прекратились, как только его захватили дроу. Но ни Кайириан Сиралионский, который наконец полностью выздоровел, ни его верный маршал не питали призрачных надежд на конец войны. Сократившиеся границы эльфийской страны практически полностью окружили бесчисленные армии дроу. Многие командиры всё чаще задавали пугающий вопрос: "Откуда их столько?!". Ведь дроу, ко всему прочему, ведут войны и в других странах, но их слишком много. А вот население Сиралиона резко сократилось, и не помогали ни молитвы Альмис, ни молитвы Создателю. Кайириан всерьёз задумался о капитуляции, ведь каков смысл в этой войне, если в конце погибнут все высшие эльфы? Но вряд ли Верховная жрица хотя бы выслушает его.

Иирс Нар чувствовал себя всё хуже с каждым днём - он ощущал, как Дартазаэль набирает силу. И так не вовремя! Судьба страны на волоске, и у маршала нет права уйти из жизни сейчас. Если бы не империя Мортис, он бы давно покончил с собой или погиб в бою.

***

Дартазаэль был прав, когда говорил паладину, что Ашамаэль может выйти к нему совсем не скоро. И если в понятии эльфа "не скоро" было не больше пары недель, то низвергнутый мог говорить о целых десятилетиях. Так и случилось - путь Ашамаэля оказался слишком долгим. Пока буря в мире понемногу сбавляла обороты лишь для того, чтобы потом вновь закрутить всё с новой силой, падший эльф блуждал по руинам подземного гномьего города, где противник у него был лишь один - он сам.

6 августа. 990 год Третьей эпохи. Ситуация в мире почти не изменилась, обрела форму застоя.

...Маг уже потерял счёт времени. Он не знал, день сейчас или ночь, лето или зима. Быть может, так действуют подземелья и на самом деле прошло не больше недели - так думал бы Ашамаэль, если Ваалинар не связывался с ним. Демон был недоволен, что поиски меча затягиваются, но ничего не мог поделать. Речи его были уклончивы и неуверенны, поэтому чародею ничего не оставалось, кроме как идти дальше. Эльф думал, что будет блуждать кругами по этим тёмным безликим залам и домам, но он ошибался. За почти десять лет Ашамаэль продолжал находить всё новые и новые места - величественные гномьи твердыни и дворцы, с высеченными фигурами гномьих лордов и королей, чьи каменные лики с течением времени стали суровее и грубее, но при этом сохранили свою отчётливость, ведь здесь нет ветров, которые сточили бы камень. Несмотря на рост бывших здешних обитателей, своды замков и дворцов были непомерно высоки - на поверхности не найдётся места, где было бы такое же скопление столь гигантских построек. Форма их была преимущественно угловатой, арки часто имели заострённые концы, рифлёные колонны и стены причудливо искажали тусклый зеленоватый свет, который излучали старые кристаллы в стенах. Неверные тени строили страшные картины, которые поначалу настолько сильно искажались усталым разумом Ашамаэля, что нервы мага не выдерживали и в ход шли заклинания. Но Ашамаэль адаптировался и к ужасу, и к темноте, и к голоду.

Тысячи мостов из камня и стали, охраняемые бездушными обсидиановыми горгульями, которые в вечной темноте были словно живые, хранили в себе былую мощь своих строителей, а на колоннах и поручнях были высечены руны подгорного народа, от которых спустя тысячи лет всё ещё веяло могучей магией. Любой маг отдал бы половину своей жизни и душу в придачу, чтобы оказаться на месте Ашамаэля. Спускаясь всё ниже в гномьи города, эльф чаще и чаще находил подтверждения, что у гномов любили гостить маги, оставляя на хранение в их глубоких подземных чертогах свои магические тайны. И вправду - надёжнее места не найти. Когда тёмный чародей первый раз сокрушил древние двери одной из библиотек, то его обдало холодным воздухом, пропитанным древней магией. А от вида колдовских фолиантов, что заполонили каменные полки, перехватило дыхание. Хотелось унести с собой всё, но мысли о том, что это невозможно и слишком велик риск потерять всё... Они сводили с ума. Безумная жадность до магических знаний и задержала Ашамаэля так сильно. Он месяцы проводил, изучая старые фолианты, в которых хранились знания настолько древние, что, наверное, уже истёрлись из памяти большинства магов этого времени. Руки сводило дрожью от одной лишь мысли, что Ашамаэль выйдет на поверхность с этими знаниями. Тогда и гильдия магов, и Длань падут к его ногам!

Но всё было не так хорошо, как могло бы показаться. Ашамаэль бродил среди безмолвных статуй и тёмных тварей, которые его по-прежнему не трогали. Но живых, с кем можно было бы поговорить или хотя бы развеять пустоту вокруг, не было. Приходилось питаться чем придётся - в основном мелкой живностью, которая изредка встречалась здесь, но чаще всего приходилось прибегать к нежелательным магическим ритуалам, которые не позволяли колдуну умереть от истощения. Из-за этого и без того худощавый маг отощал окончательно. Ко всему прочему, накладывалось отсутствие хоть какого-нибудь света - лишь холодное мерцание собственных заклинаний и тусклый свет старых гномьих кристаллов. Вновь настал тот момент, когда судьба устроила суровую проверку выносливости мага, его магическим знаниям и психологической устойчивости. Всё же некоторые конструкции гномьих городов оказывались слишком старыми и обрушивались на голову падшему эльфу, и Ашамаэлю приходилось применять все свои знания, чтобы избежать смерти и при этом не сбиться с пути. Отчасти тому помогали и новые знания, обретённые здесь. Но всё это казалось пустяками по сравнению с тем, что происходило в голове мага.

Все его страхи, вся ненависть и злоба, скопившиеся за многое время, всё дало о себе знать. Случалось, что Ашамаэль целые сутки проводил в плену собственных галлюцинаций. Иногда эльф видел себя посреди оживлённого города, думал, что идёт куда-то, что-то ищет, но никак не может понять что. Часто ему мерещился сам Ваалинар, пришедший сказать, что всё закончилось, что больше ничего не нужно. Иногда демон пытался убить мага. Но, когда всё заканчивалось, Ашамаэль призывал всю свою волю, чтобы взять себя в руки и продолжать путь. Путь к своей свободе. Ведь за это время он хорошо изучил записи о том, к чему шёл. Искомый меч был могущественным артефактом, который способен не только дать силу, но и забрать её. И маг собирался воспользоваться этим мечом в своих целях. Так, чтобы проклятый демон наконец пожалел!

Ветер зашуршал желтеющими листьями, разгоняя тёплый воздух. В тихой воде реки золотом блестело солнце, которое уже начинало свой путь с зенита к закату. У берега, почти у самой воды, в тени широких дубов, сидел Падаан, облачённый в золотые и белые одежды. Он только что вернулся со встречи с братьями и отцом, где узнал о том, каким образом решится, кому достанется наследство. Молодой Файон был очень зол. Но злость молодого чародея развеяла она - Маэлин. Путеводный огонь, луч света в царстве тени. Она всегда была такой чистой, непорочной, честной и искренней. Хотя Падаану никогда не были свойственны подобные качества, в Маэлин он рассмотрел то, во что смог влюбиться. Окружающие всегда поражались, как этот надменный старший сын Таларана Файона смог добиться такой наивной и непорочной Маэлин, дочери посла так называемых заокеанских эльфов. Из-за Падаана она оставила свою родину и уже несколько лет жила среди эльфов Сиралиона. Их пальцы медленно сплелись. Маг, не отрываясь, смотрел в её тёмно-изумрудные глаза. Они могли молчать, смотря друг другу в глаза, бесконечно долго. Но Маэлин беспокоил вопрос.