Как безумный выскочил Флорис из комнаты и смешался с толпой. К счастью, он не забыл прикрыть маской лицо и немедленно отправился к месту встречи с Адрианом. Брат уже ждал его.

— Знаешь, что случилось со мной? — возбужденно крикнул Адриан.

— Откуда мне знать? — огрызнулся Флорис.

— Так вот, ко мне подошла другая субретка, такая же таинственная, как и твоя. Она увела меня в маленький кабинет, и там молодая женщина, приняв меня за короля, стала… А знаешь, кем она оказалась, эта юная особа?

— Мари-Анной, — бросил Флорис.

— Так и есть! Но как ты узнал? — спросил ошеломленный Адриан.

— Потому что я пережил подобное приключение с Полиной, — ответил Флорис. — Эти барышни де Майи-Брель перегрызутся за короля.

Флорис с Адрианом расхохотались: сражение предстояло нешуточное! Барышни не из тех, кто легко выпускает добычу.

— Боже мой, — вздохнул Адриан, как всегда, предусмотрительный, — мне жаль короля.

— Мне тоже, — сказал Флорис. — Однако нам пора забыть об этих взбесившихся дамах и приступить к делу. Мы еще не выполнили поручения.

Молодые люди вновь устремились в толпу и около одной из колонн заметили турка, подходившего под описание. Флорис с Адрианом переглянулись: видимо, это и есть нужный им человек. Они подошли ближе, и Флорис шепнул:

— Вас ждет великий визирь.

Человек в маске, посмотрев на юношей очень внимательно, ответил:

— Сегодня вечером голубая луна.

Флорис с Адрианом сказали с поклоном:

— Будьте добры следовать за нами, сударь. Мы отведем вас к известной вам особе.

В зале неистово отплясывали фарандолу, и маленькой группе с большим трудом удалось протолкаться к кабинету, где ожидал король, уже начинавший приходить в нетерпение.

Флорис с Адрианом приподняли зеленую драпировку и, пропустив вперед турка, хотели с поклоном удалиться, но король жестом остановил их.

— Заходи, Флорис, и ты тоже, Вильнев, вы оба мне понадобитесь.

Затем король повернулся к турку, который склонился почти до земли.

— Благодарю вас, мой дорогой Тротти, что вы так быстро вернулись из Берлина.

— Готов служить вашему величеству, — ответил турок, снимая маску. Это оказался очень красивый мужчина лет примерно тридцати пяти, обаятельный и немного высокомерный. Флорис и Адриан переглянулись, заинтригованные: значит, турка звали Тротти, и он, судя по всему, принадлежал к знатному французскому роду.

— Я хотел встретиться с вами сегодня втайне ото всех, — добавил король, — поскольку завтра в Версале мы будем говорить только о вашей официальной миссии. Присядем и побеседуем.

Повинуясь жесту короля, дворяне сели.

— Прежде всего, мой дорогой Тротти, познакомьтесь: это граф и шевалье де Вильнев-Карамей, которые отправятся вместе с вашим посольством.

Флорис разочарованно взглянул на брата. Ехать с посольством! Он мечтал о битвах. Король, поймав взгляд Флориса, без труда понял, о чем думает юноша.

— Слушай внимательно, торопыга, — сказал он.

И, повернувшись к турку, добавил:

— В Берлине до вас дошли вести из России, Тротти?

— Да, сир, и это дурные, очень дурные вести. Регентша Анна слышать не желает о союзе с Францией; даже на посольство она дала согласие с большой неохотой. Открыто она порвать не смеет, но ее немецкие советники Миних и Остерман ненавидят нас и повсюду трубят, что французское посольство в Петербурге будет столь же удалено от императорского двора, как если бы находилось в Пекине.

— О, Тротти, — произнес Людовик XV, — я жажду осуществить союз, о котором так мечтал великий дипломат, мой дядя регент Филипп.

Король на секунду задумался, подперев голову своей прекрасной рукой, голубые тонкие прожилки подчеркивали аристократическую белизну кожи. А Флорис размышлял:

«Кто бы мог догадаться, что этот молодой и красивый король даже на балу трудится во имя величия Франции!»

Король выпрямился:

— Как вам кажется, Тротти, поддержит русский народ восстание против регентши?

— В Берлине я встречался с многими немцами, приехавшими из Санкт-Петербурга, сир, и они заверили меня, что русские признают только две вещи — кнут и водку. Миних же с Остерманом умело используют и то, и другое. Быть может, этот отупевший народ и мечтает о русском царе, но он способен только мечтать. Нет, сир, русские ни на что не годны.

Флорис задрожал от ярости, услышав эти слова. Не в силах сдерживаться и забыв об этикете, он вскочил и гордо встал перед человеком, носившим имя Тротти:

— Нет, сударь, русские совсем не такие, как вы говорите, и им известно многое, кроме кнута и водки. У русского человека, сударь, душа грубая и нежная, покорная и свирепая, боязливая и доблестная. Россия, сударь, это такая страна, где нет ничего невозможного, ибо никто не может угадать, что творится в славянской душе. Это страна измены и преданности, величия и низости, обжигающего солнца и ледяного холода, мятежа и жертвенности, язычества и христианства. Россия — это красота, это огромные пространства, это мое детство…

Задыхаясь от волнения, Флорис умолк.

— Ну, Тротти, как вам этот бешеный юнец? — со смехом спросил король.

Флорис сожалел, что пришлось снять маску перед входом в кабинет, ибо почувствовал, что краснеет до ушей. Он преклонил одно колено.

— Сир, простите, что я заговорил, не дожидаясь приглашения вашего величества.

— Успокойся теперь, молодой петушок, и принеси извинения господину маркизу Жоашену Тротти де Ла Шетарди, если он соблаговолит принять их. Но мы надеемся, что он проявит благосклонность.

Флорис с Адрианом повернулись к турку и, зная отныне его полное имя и титул, низко поклонились ему, на что вельможа ответил легким кивком. Флорис, порывистый, как всегда, вскричал:

— Умоляю вас простить меня, господин маркиз, если я имел несчастье задеть вашу милость своими необдуманными высказываниями.

Маркиз с улыбкой смотрел на пылкого юношу.

— Я не сержусь, шевалье. Мне нравятся энтузиасты, и ваш темперамент, возможно, понадобится при исполнении нашей миссии.

Адриан вздохнул с облегчением: слава Богу, маркиз оказался умным человеком. Однако как тяжело иметь дело с Флорисом!

— А теперь, господа, слушайте, — начал король. — Маркиз де Ла Шетарди вернулся по моему приказу из Берлина, где исполнял обязанности министра-посланника, дабы получить в Версале верительные грамоты и отправиться в качестве чрезвычайного посла в Петербург. Вы, господа де Вильнев-Карамей, войдете в это посольство. Инструкции мои для вас, Тротти, таковы: вы приложите все усилия, чтобы законным образом подписать договор о союзе с регентшей Анной; если же вам не удастся этого добиться, то вы сблизитесь с царевной Елизаветой, дочерью Петра Великого, с которой вы, полагаю, были знакомы, господа, — небрежно добавил король, повернувшись к Флорису и Адриану.

— Да, сир, — ответил Адриан, — Петрушка… то есть… я хотел сказать, царь вырастил нас и познакомил со своими дочерьми. Но мы виделись с царевной лишь мельком.

— Прекрасно, — промолвил король, потирая руки. — Эти юноши, Тротти, изъясняются по-русски, как настоящие бояре, а дерутся, как львы. Именно они и станут действовать, если представится случай. Надо будет возбудить умы, поднять полки и начать мятеж, дабы прогнать немцев и возвести на трон Елизавету, русскую царевну. Если вы добьетесь этого, господа, то царевна, став императрицей, вспомнит, чем обязана она французскому королю и, возможно, подпишет договор. Это будет иметь колоссальное значение для нашей страны. Прежде чем соглашаться, подумайте о трудностях подобного предприятия и о подстерегающих вас опасностях. Если вы потерпите неудачу, я сделаю все, чтобы выручить вас, но король Франции, к несчастью, должен будет публично от вас отречься. Ну, Тротти, согласны ли вы возглавить столь необычное посольство?

За дверями кабинета слышалась музыка и доносились веселые крики. Бал был в самом разгаре. Кому могло прийти в голову, что Людовик Желанный только что изложил достойный самого Макиавелли план, о котором не ведали даже его министры?