Амедей, граф де Вильнев-Карамей».

Амедей, поднявшись, протянул завещание Максимильене.

— Дорогая, это подлинный шедевр.

На глазах у Максимильены выступили слезы.

— Сударь, я счастлива, что мы перестали быть врагами. Эта ложь отчасти претит моему сердцу, но ради счастья наших… то есть, этих детей, я готова признать вашу правоту.

Амедей поклонился, словно на балу в Версале. Грязные обноски, казалось, совершенно не смущали его.

— Прощайте, мы никогда больше не увидимся. Сегодня вечером вам принесут мою дочь.

Максимильена неуверенно произнесла:

— Сударь, у меня есть кое-какие драгоценности, может быть, вы…

Амедей зло усмехнулся. У Максимильены появилось неприятное ощущение, что ее обманули.

— Клянусь честью, мадам, я не отказываюсь, поскольку несколько стеснен в средствах.

Максимильена протянула графу кошелек с золотыми монетами и те кольца, что Элиза с Мартиной некогда прятали в своих юбках. Амедей без всякого стеснения сгреб все в карман.

— Золото и драгоценности царя спасут мужа его любовницы.

Максимильена покраснела.

— Ну, мадам, прощайте, — повторил Амедей.

Максимильена, отогнав прочь уже зародившиеся в ней сомнения, прошептала:

— Прощайте, сударь, и да хранит вас Господь.

Дверь закрылась за графом, а Максимильена, подавленная и встревоженная, опустилась в кресло. Надо ли было соглашаться? Изменился ли Амедей? Любил ли он в самом деле эту девочку? Если любил, то почему решил расстаться с ней?

Темнело, но Максимильена, ничего не замечая, продолжала мучительно размышлять. Флорис и Адриан вбежали в комнату матери; по пятам за ними следовал Жорж-Альбер. Максимильена едва успела сунуть «завещание» под корсаж. Сыновья стали рассказывать ей о том, что видели в порту. Максимильена, не слушая их, вздрагивала от каждого шороха на лестнице. Внезапно в дверь постучали, вошел хозяин постоялого двора с круглыми от удивления глазами. В руках он держал большую корзину, закрытую плетеной крышкой — оттуда доносилось невнятное гугуканье и лепет.

— Госпожа графиня, мне вручил вот это какой-то нищий, говоря, что вы знаете, о чем идет речь.

Максимильена, побледнев, подождала, пока хозяин выйдет, затем открыла корзину и спокойно сказала Флорису с Адрианом:

— Дети мои, познакомьтесь со своей сестричкой.

Мальчики недоверчиво уставились на девочку. Батистина улыбалась и шевелила белокурой головкой. Адриан глядел на это свалившееся с неба сокровище надувшись и с озлоблением. Что это еще за истории?

— Мама, — подозрительно спросил он, — значит, это дочь ваша и моего отца, графа де Вильнева?

Максимильена, слегка покраснев, ответила очень мягко:

— Я же сказала тебе, дорогой, это ваша сестра. Нам даровал ее добрый Господь.

Вдруг Флорис словно бы понял что-то. Он завопил и пустился в пляс вокруг корзины.

— Сестра! Маленькая сестричка! Адриан, ты видишь, нас двое братьев и сестра — как в легенде о Киеве! О, как я рад, как рад!

Запыхавшись, Флорис перестал кружиться и бросился к матери. Адриан, видя, как ликует брат, заметно смягчился. Батистина же, глядя на него своими большими голубыми глазами, казалось, молила: «Прими меня, братик!»

Адриан склонился над корзиной и небрежно произнес:

— А сестричка у нас красивая!

Максимильена вздохнула с облегчением: сыновья признали Батистину своей. Она тоже склонилась над корзиной и мысленно сказала: «О да, я буду любить тебя, как дочь, бедная малютка, потому что благодаря тебе Флориса никто не посмеет назвать ублюдком!»

— Если ты еще раз на меня брызнешь, я швырну тебя в воду прямо в одежде!

Молодой человек, произнесший эти грозные слова, вытер лицо рукавом рубашки. Глаза его смеялись. На берегу реки маленькая девочка с огромными голубыми глазами и длинными белокурыми волосами забавлялась, шлепая ладошкой по воде, чтобы облить юношу. Девочка звонко засмеялась: ей было около десяти лет, и она нарочно задиралась к молодому человеку, явно желая привлечь его внимание. Под большим ливанским кедром укрылись от солнца барышни и юные кавалеры: раскрыв корзины с едой, они неспешно закусывали, лежа или сидя на траве. Девушки были в красивых платьях; юноши же, сбросив камзолы, остались в рубашках с кружевными жабо. Молодой человек, стоявший у берега реки, что-то старательно искал в воде. Ему было около пятнадцати лет, и он на целую голову возвышался над своими спутниками. Парик он не надел, и темные кудри падали ему на лоб. У него был матовый цвет лица, а в черных глазах порой вспыхивали зеленоватые огоньки. Своей красоты он, видимо, не замечал и, казалось, был целиком поглощен своим занятием.

— Эй вы, лентяи! — крикнул он. — И не стыдно вам нежиться на травке? Если бы вы мне помогли, мы бы собрали куда больше раков.

Ответом ему был новый взрыв смеха.

— Слишком жарко, Флорис! Идите лучше к нам.

Темноволосая девушка, которая произнесла эти слова, махнула рукой Флорису, приглашая его занять место рядом с собой. Она сидела в окружении трех других барышень, и все они кокетливо поглядывали на юношу, явно восхищенного их красотой. Поколебавшись секунду, Флорис бросил свои верши, сложил в садок выловленных раков и вышел из воды. Едва он ступил на берег, как девчушка окатила его с ног до головы.

— Ну, разбойница, ты сама напросилась!

Девочка пустилась бежать, но Флорис нагнал ее в два прыжка, подхватил на руки и вошел в реку по грудь.

— Нет, Флорис, — со смехом кричала малышка, — не надо, не бросай меня!

С берега же молодые люди вопили:

— Швырни ее в воду!

А Флорис рычал страшным голосом:

— Ты осмелилась обрызгать такую важную персону, как я, ты будешь наказана, рабыня, ты умрешь в той воде, которой плеснула в бога!

Флорис подбрасывал девочку в воздух, делая вид, что не собирается ловить, и подхватывал ее лишь в последний момент. Она с хохотом вырывалась, но явно была в восторге. Впрочем, обоим это развлечение, судя по всему, доставляло много радости.

— О, изменница! — воскликнул зловещим тоном Флорис. — Ты недостойна строить город из песка на берегу реки, теперь я буду строить его вместе с моим братом.

— Нет, Флорис! — вскричала девочка, полусмеясь, полуплача. — Это уже не игра, не надо меня так пугать!

— Жалкая каракатица, — продолжал Флорис, сотрясаясь от смеха, — ты никогда не сумеешь пройти через Золотые Ворота, ибо алмазная шпага пронзит твое сердце. Але-оп, мадемуазель! Игра окончена, пожалуйте в реку!

И он подбросил малышку еще выше. Та закричала:

— На помощь! Адриан, спаси меня!

От стайки барышень со смехом отделился юноша среднего роста. Он явно отличался большой живостью и, подобно Флорису, не носил парика. У него были золотистые волосы, лицо в веснушках и глаза, сверкающие умом. Темноволосая красавица, которую, судя по всему, раздражали эти ребяческие забавы, бросила ему вслед:

— Дорогой мой, ваша сестра совершенно не умеет себя вести, она надоела Флорису.

Адриан поклонился девушке:

— Дорогая Полина, мы с братом ни в чем не можем отказать Батистине, и она этим пользуется. Но не тревожьтесь, я освобожу Флориса и пришлю его к вам.

Красивая брюнетка, которую назвали Полиной, слегка порозовела и, чтобы скрыть это, стала обмахиваться веером. В этот жаркий летний день Флорис с Адрианом устроили пикник для своих друзей. Жизнь в Мортфонтене была прекрасна. Высоко на небе сверкало солнце. В деревьях у реки щебетали птицы. Вплоть до самого замка простирались изумрудные лужайки. Разумеется, кое-где попадались и ядовитые травы, а в цветниках иногда ползали гусеницы, но какое это имело значение? Молодые люди жили счастливо и беззаботно, как подобает юным.