Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Не слишком красивое имя… Али… я назову ее… вот именно, я назову ее Жорж-Альбер! — сказал Флорис Адриану.

Адриан расхохотался. Флорис, опьянев от радости, принялся бегать по кругу, словно бы играя в салочки с Жоржем-Альбером и крича:

— Когда я вырасту, стану моряком!

Максимильена вздохнула. Белая крепость Хаджи-Бей сверкала на утреннем солнце. Постепенно стихали крики, доносившиеся с одесского рынка. На берегу четко выделялась фигура князя Ромодановского — но вскоре И он превратился в еле заметную точку. Внезапно Флорис перестал играть с обезьянкой, взглянул на далекий уже берег, и из глаз его хлынули слезы. От непонятной тоски сжалось сердце. Рядом стоял Адриан, тоже очень бледный.

— Прощай, Россия, нежная и жестокая Россия, — прошептала Максимильена.

Капитан подошел к Флорису:

— Ну, мальчуган, ты доволен, что мы плывем во Францию?

— Не знаю, сударь, — пробормотал Флорис, смахивая слезу. — Да, наверное, а потом, — тут он улыбнулся, — я очень рад, что мы возвращаемся домой на корабле.

— Когда мы доберемся до Марселя? — осведомился практичный Адриан.

— Ну, мой мальчик, если ветер будет благоприятным и если берберы оставят нас в покое, мы бросим якорь в Марселе через три месяца.

Максимильена, услышав эти слова, спросила:

— Берберы, так вы сказали, капитан? Это опасно?

— Не волнуйтесь, мадам, скоро начнется зима, а эти неверные псы не любят выходить в море в дурную погоду. Лучшей галеры, чем «Сао Энрике», нет во всем Средиземном море, слово капитана Ортеги, госпожа графиня. Я доставлю вас с сыновьями, куда нужно, в целости и сохранности.

Капитан оказался прав, иногда на горизонте вдруг возникали паруса вражеских судов, но каждый раз «Сао Энрике» благополучно ускользал, пользуясь преимуществом в скорости. Порой на выручку путешественникам приходил туман, порой спасала буря — и через несколько месяцев впереди показался Марсель. Флорис с Адрианом щурились, ослепленные суматохой порта. Грегуар с Элизой возносили благодарственные молитвы, а Блезуа с Мартиной, сыгравшие свадьбу на корабле, строили планы на будущее. Максимильена улыбалась Франции и своим сыновьям.

«Больше с нами ничего не может случиться», — подумала она.

Внезапно она поймала чей-то пристальный взгляд и вздрогнула. Какой-то человек внимательно разглядывал ее, а также Флориса с Адрианом. Побледнев, она приложила руку ко лбу и пробормотала:

— Я сошла с ума, это невозможно!

К ней подошли Ли Кан и Федор.

— Пора сходить на берег, барыня.

— Да? Может быть… может быть, немного подождать?

— Летняя Улыбка увидела кого-то?

— Да… Призрак!

25

— Госпожа графиня, какой-то человек желает видеть вашу милость.

Хозяин постоялого двора комкал в руках колпак. Прибытие Максимильены со свитой повергло его в изумление, хотя в Марселе люди привыкли ничему не удивляться. Эта дама появилась в мужском наряде, но сразу же заказала одежду для себя, слуг и двух прелестных мальчиков, причем расплатилась золотом. Даже для обезьянки купили короткие штанишки! Да, странный народ, думал хозяин, имея в виду прежде всего китайца и великана с одним глазом — оба не отходили ни на шаг от детей, словно их тени.

— Какой-то человек? — переспросила Максимильена, отдыхавшая в кресле после обеда. — Ах, да! Вероятно, пришел кучер. Я заказала берлину.

— Черт возьми, я знаком со всеми извозчиками в Марселе, ваша милость, но этот явно не из них.

— Хорошо, — сказала Максимильена, которую чрезмерное любопытство хозяина стало раздражать. — Пригласите его войти.

В этот момент в комнату с поклоном заглянул Ли Кан.

— Летняя Улыбка, перед отъездом в твой замок Майский Цветок и Счастье Дня хотели бы посмотреть на корабли. Можно, мы с Острым Клинком отведем их в порт?

— Конечно, Ли Кан. И заберите с собой Жоржа-Альбера, от его криков у меня разболелась голова.

Хозяин постоялого двора, спускаясь по лестнице, бормотал:

— Клянусь Святой Девой, даже в Марселе я ничего подобного не видывал! Китаец тыкает графине, дает всем странные имена, и никого из них это совершенно не удивляет!

Незнакомец терпеливо ждал в общем зале. Одет он был бедно и выглядел измученным.

— Скорее, Ли Кан, поторопись!

Флорис с Адрианом скатились вниз по лестнице, не обратив внимания на незнакомого человека, который при их появлении побледнел и поднялся с места.

— Вы можете пройти, госпожа графиня согласилась принять вас. На втором этаже, первая дверь направо.

Незнакомец пожирал детей своими светло-голубыми глазами. Он, казалось, окаменел.

— Вы можете пройти, — повторил хозяин постоялого двора.

Не говоря ни слова, незнакомец направился к лестнице, и вдруг кто-то хлопнул его по плечу.

— О сударь, — вскричал со смехом Адриан, — не сердитесь на Жоржа-Альбера. Это обезьянка моего брата. Очень дурно воспитана.

— Как тебя зовут, мой мальчик? — дрожащим голосом спросил незнакомец.

Адриан не торопился отвечать этому плохо одетому человеку. Со времени бегства его природная недоверчивость усилилась, но тут в разговор вмешался Флорис, прибежавший за Жоржем-Альбером.

— Моего брата зовут Адриан, а меня Флорис де Вильнев-Карамей. Мы приехали из России и возвращаемся домой, в замок Мортфонтен, сударь.

Адриан нахмурился. Флорис слишком болтлив. Незнакомец же побледнел еще больше, однако ничего не сказал и с усмешкой стал подниматься по лестнице. Подойдя к двери, указанной хозяином, он заколебался на мгновение, а потом решительно вошел в комнату, не постучавшись. Максимильена смотрела из окна на сыновей, вприпрыжку бежавших впереди Федора и Ли Кана. С удивлением услышав, как хлопнула дверь, она обернулась. Незнакомец глядел на нее сурово. Она сделала шаг по направлению к нему, пошатнулась и рухнула в кресло, с изумлением прошептав:

— Амедей! Боже мой! Неужели это вы?

Супруги молча разглядывали друг друга.

— Я считала вас мертвым, — пролепетала Максимильена.

— И вы не ошибались, мадам.

Максимильена встревоженно посмотрела на него. Неужели бедняга помутился рассудком? Амедей де Вильнев словно бы прочел мысли жены и иронически улыбнулся.

— Нет, мадам, я не сошел с ума… Я просто сильно изменился. А вот о вас этого не скажешь, — добавил он. — Могу вас поздравить: вы все так же красивы.

Максимильена пристально глянула на мужа. Ей казалось, что она видит сон наяву. У красавца Амедея де Вильнева стал совсем другой взгляд — в нем появилась проницательность, какая-то пугающая острота, тогда как прежний томный блеск почти совершенно исчез. Похоже, этому человеку пришлось через многое пройти.

— Ведь это вас я видела на пристани, правда? — спросила Максимильена. — Вы были там, когда прибыл наш корабль.

— Да, это был я. И я узнал вас. А увидев двух мальчиков, подумал, что один из них мой сын, а второй — царя.

Максимильена не нашлась, что ответить: внешне этот человек похож на Амедея, но говорит совсем иначе, нежели тот, кого она знала.

— Выслушайте меня, Максимильена, — произнес, усаживаясь на стул, Амедей. — Я пришел сюда не как враг… Граф де Вильнев-Карамей умер на улице Кенкам-пуа.

Максимильена всхлипнула.

— Простите меня, Амедей. Меня часто мучила совесть, но я в самом деле считала вас мертвым.

— И теперь вас огорчает, что я жив?

— Я воспитана в христианской вере, сударь, а потому никогда не желала вашей смерти. Нет, я благодарю небо за то, что вы спаслись.

Амедей ухмыльнулся.

— Должен прервать вас, мадам, ибо спасло меня не небо… я обязан жизнью Картушу!

Какое-то мгновение Максимильена смотрела на него непонимающим взором. Ах да, Картуш… Как же все это было давно!

— А теперь слушайте меня, Максимильена. Вам нужно знать все, ибо только вы можете спасти меня от смерти, а вашего сына — от позора. В этой стране его сочтут ублюдком.

Максимильена попыталась возразить, но Амедей жестом остановил ее.

47
{"b":"553669","o":1}