1939 г. Дорога моей земли Холмы и курганы вблизи и вдали — мозоли войны на ладонях земли. На всех расстояньях шумит чернобыл — от ханской орды до фашистских могил! Разрой чернозем и взгляни: что ни шаг — над костью монгольской тевтонский шишак. Французские ружья с суглинком в стволе (цейхгауз бесславья, зарытый в земле)… Оружье и череп — гробница врагов. Над нею комбайн и пшеница веков, и тридцать железных бессмертных ветров над башнями танков и крейсеров. Земля моя знала веселие бед, столетья нашествий, мильоны побед. …Мы солнце куем, и не ведаем мы, когда нашу землю поранит фугас, но знаем — тогда уж возникнут холмы на том континенте, что выстрелит в нас. Мы, веря всю жизнь в справедливость свою, в любую невзгоду — под Млечным Путем — пощады не просим в открытом бою, а в гневе прощенья врагам не даем! 1939 г. Судьба Я часто думаю над самой простою истиной. Всегда мы покидаем домик с мамой в свои незрелые года. Спешим, проходим стороною осиротелые места. Далекий путь! А за спиною — ни слез, ни славы… Лишь мечта! Лишь детское непостоянство, дорога в сумрак от ворот да жажда света и пространства, стремленье — выше и вперед. Нам суждено бродить по свету до той поры, покуда нас к артиллерийскому лафету не подведут в тревожный час. Поэт, покинь перо и музу, вставай и слушай гул брони: ты поэтическую блузу на гимнастерку замени. Забудь, как дрозд на ветке стонет, как пахнут ландыши, забудь. И если мать слезу уронит — ты поцелуй ее и — в путь. Иди, как все. И у границы следи в тумане за врагом, чтобы под Нуром очутиться, топтать тюльпаны сапогом, чтобы в степи, где небо голо, — в бою — заметить сгоряча улыбку конного монгола и штык кровавый у плеча! Финляндия, Ликолы, 1939 г.
Дорога 1 Я, о смелом подвиге мечтая, рисовал войну примерно так: парочка веселеньких атак, путь домой и — слава золотая! Маленький, наивный человек, рыцарек со шпагою картонной, глянь в окно: сечет вагоны снег, путь мелькнул, как домик станционный. Поезд мимо, мимо, мимо мчит, мимо сел, разлук и одиночеств. Мрак теплушки сер и нарочит — разгадай его, сосредоточась! Чрез мосты грохочет эшелон: спит на тряских нарах батальон, песенкой колесной убаюкан. Спит, прижавшись к телу, медальон, как зверек прозябший. С двух сторон — ветер в щели, запах сукон… Далека дорога, далека! Вот он — пред тобою край сосновый: на снегу Финляндии суровой тень красноармейского штыка. 2 Выноси, мужайся и терпи, нелегка судьбина фронтовая! Хочешь спать — ложись в сугроб и спи, опаленных век не закрывая! Хочешь встать — лежи на котелке! Хочешь петь — тревожна мгла ночная! Хочешь пить — мечтай о роднике! Хочешь жить — умри, не отступая! …Будет день — окончится война, рассосутся боли раны жгучей, все, как сон, пройдет. Но тишина для того, кому была ценна, пропастью покажется гремучей. 1939 г. Хлеб победы Нет, не с угодливым раденьем приходит к почести солдат. Он полчаса тому назад в бою траншейном с наслажденьем кинжал под левую лопатку врагу всадил по рукоятку. И, вытереть его забыв, он после боя, в перерыв, на ужин всех друзей созвал. В его руке кинжал послушный консервы жесткие вскрывал и твердо резал хлеб насущный. И стало ясного ясней, что после этой схватки адской, в тот час победы хлеб солдатский казался жестче, но вкусней. |
