1944 г. Сербы танцуют «Колу» Вербы от ветра хмельного с шелестом клонятся долу, сербы — в ярких нарядах, добрый, радушный народ. Я видел красавиц сербок, в кругу танцевавших «Колу»… Как это все похоже на наш восемнадцатый год! 1944 г. Сербиянка Ягодка Помню, помню пела наша рота: — Ой, ты славен, град Белград!..— Подпевала горная пехота — рота титовских солдат. С нами — вся в цветах наряда — под гитару юнака пела девушка Белграда — сербиянка Ягодка. На прощанье танковая рота подарила теплый взгляд: — До свиданья, горная пехота, до свидания, Белград! До свидания, отрада, до виджения, пока, сербиянка из Белграда — партизанка Ягодка! Меж Москвой и городом Белградом много верст под синевой. Выше солнца слава ходит рядом — меж Белградом и Москвой. Эта слава — дружбы ради, эта дружба — на века: о Москве поет в Белграде сербиянка Ягодка. 1944 г. Две звезды В Сербии при встречах первым делом — мена сувенирная. Закон. За звезду — германский парабеллум и «мольбу» отдаст в придачу он. Если мало — до слезы расстроит: сбросит френч трофейного сукна, ежели вас это не устроит — тащит реки, полные вина. Мена — и ни капли одолженья. Обменяет — весело вздохнет и с улыбкой скажет: «До видженья», звездочку погладит — и уйдет. …Вот как вижу: в деревушке Тнава, у всего народа на виду, русский воин к шапке югослава прикрепил московскую звезду. Две звезды! Звенит январский воздух, звезд десятилучие горит, серб и русский говорят о звездах, и Звезда с Звездою говорит. 1944 г. Почесть Друзей на войне хоронили не всех одинаково мы: одним — со звездой обелиски, другим — пирамидой холмы. Санбаты, затишье и штурмы. Но долг нас к товарищам звал: трикратный салют автоматов над каждой могилой звучал. Я видел кресты христианства зимою при входе в Белград: на мертвых сердцах коммунистов они часовыми стоят. Бог с ним, с добродушьем белградцев, с душевною их простотой, — мы видели в этом усердье признание дружбы святой. Югославия, г. Вршац, 1944 г.
Дочь русского эмигранта Три года она провела в партизанском отряде, в крестьянской одежде прошла по немецким тылам: пожары в Загребе, на тумбах листовки в Белграде… А мы в эти дни пробивались к Днепру по снегам. Рассказы юнакам читала она в лазарете о русском солдате — часами, часами подряд, — о сказке России, о самой чудесной на свете… А мы в эти дни по Болгарии шли на Белград. Ее порицать и винить мы не смеем. В судьбу ли свою ей не верить, в судьбу, что лишь сказкой была?.. Она, в двадцать первом родившаяся в Стамбуле, живя в Югославии, русской мечтою жила. 1944 г. Зимние цветы Романс Зимние цветы стоят в бокале на окне, сербиянка-девушка их подарила мне. За окном — метелица с рассвета, бьет в окошко ветер ледяной, а цветы, как маленькое лето, в комнатке штабной. И когда морозный лунный вечер настает, вижу, мимо дома сербияночка идет, и поет она: «Когда и где мы встретимся и перейдем на „ты“?» Что же вы молчите, хризантемы, зимние цветы? Я покинул маленькую Сербию зимой, но букет цветов остался в памяти со мной. И всегда в завьюженное время согревают душу и мечты юной сербиянки хризантемы — зимние цветы. 1944 г. Журавлиная почта Просторно и чистенько в горенке, окошко распахнуто в сад; в саду — ни сучка, ни задоринки, на яблонях луны висят. Шумит наливная антоновка, плоды опустив до земли. А около — тоненько-тоненько жужжат золотые шмели. Такой задушевно-печальною еще не случалась заря: она — словно песнь величальная в начальный рассвет сентября. Свежа она поздними травами и пожнями сжатых полей, звучна — на реке — переправами, высокой трубой журавлей, на кузне — веселыми стуками, звоночком, что в школе звенит. И вся она — красками, звуками и запахом душу пьянит. Покуда ветра за дубровою деревьям сулят холода, а утренник лапкой кленовою шагает по корочке льда, — далеко, лучами обласканы, с измученных крыл журавли роняют пылинки рязанские на травы албанской земли. |
