1948 г. Долг Я не помню детской колыбели. Кажется: я просто утром встал и, накинув бурку из метели, по большой дороге зашагал. Как я мог пройти такие дали? Увеличь стократно все пути! Где я был? В газетах не писали. Где я шел? По звездам не найти. Только очень помнится, что где-то под Мадридом, непогодь кляня, у артиллерийского лафета встал пушкарь, похожий на меня. А потом на финском, в штурмовые ночи, под раскатами огня (зимними глазами на Россию) пал стрелок, похожий на меня. И еще я помню, помню внятно: над бессмертьем друга своего с ротою салютовал трикратно я, лицом похожий на него. Ангелы спасенья не витали надо мною на Большой войне: силы Родины меня питали — талисман возмездья был при мне. Где сейчас я? Не ищи на карте… Только люди говорят, что я в Греции, в Чанду и в Джокьякарте в дьвола стреляю из ружья! Если верить людям в их святую проповедь, то на любом ветру до ста лет, наверно, проживу я, коль своею смертью не умру. 1948 г. Послание британскому капралу Томми! Капрал сухопутных войск! Я слышал, мечтаете вы Гайд-парком назвать Сокольники — березовый парк Москвы? Чтоб слушать русские песни наших русских девчат? Простите, Томми, в московском доме они не для вас звучат! И как бы вы ни мечтали устроить себе уют, напомним, что без прописки в Москве у нас не живут. И если вас все-таки гложет по нашей песне тоска, — мэд ин Инглянд такой, как вы, видно издалека. Вот я бы хотел вам напомнить песню недавних дат, песню, с которой в битву шел советский солдат. Мы ее пели четыре года в бою под ротным свистком не соловьиным клювом — четырехгранным штыком. Пели ее при любой погоде — в своих и чужих лесах — ртами семидюймовок, моторами в небесах, пушкой прямой наводки, бомбами с высоты, танковой колесницей, летящей через мосты! И знаем, за Эльбой где-то гневный голос басил наших победоносных Вооруженных Сил. В такую песню вместилось бессмертных мильон легенд! Видимо, с удивленьем внимал ей ваш континент? Слышите, Томми! Если в Греции вы сейчас с винтовкою Бирмингама глядите в бинокль на нас, — что ж, выжидайте известный срок… Но я бы хотел, чтоб вы письмо переслали своей невесте с такой припиской Москвы: «Я, гражданин Советской России, в Саксонии побывал. В скорбном доме жены фашиста с ротою ночевал. Я битый час разговаривал с нею, спросите ее, вдову: она, как и вы, о Москве мечтала, муж ее шел на Москву. В степи под Можайском его могила: черви по рукавам…» Слышите, Томми! Вдова фашиста не завидует вам! Сообщите об этом леди — она вас поймет вполне… Гут бай! Пишите: СОВЕТСКИЙ СОЮЗ. МОСКВА. МНЕ. Март 1948 г.
|
