Костя-Капитан читает.

Я построю канал и уеду.

Капитан. А я плюну и убегу.

Митя. Тебя поймают и увезут обратно, а я уеду свободным гражданином.

Капитан. Митя, уйдите от меня. Мне надоели эти разговоры. Я вас прошу, Митя, уйдите от меня.

Митя (отступает). Слушай, Капитан…

Капитан. Мы понимали друг друга со взгляда.

Митя. До свиданья. (Уходит.)

Капитан (один). Сволочь, он очень убедительно говорит. (Вдруг.) Боже мой, подо мной качается земной шар… Соня…

Против Кости-Капитана остановилась Соня с тачкой.

Соня, ты с ума сошла?! Соня, где ты, кто ты?.. Соня, очнись! (Нежно гладит Соню, проводит пальцами над ее глазами.) У тебя мокрое лицо… черные руки…

Соня (бросила тачку). Пошли вы к…

Костя-Капитан ведет Соню. Входит комендант со стрелком.

Комендант (Соне). Оставьте заключенного. (Косте-Капитану.) Идите вперед.

Капитан. Простите, куда?

Комендант. В РУР.

Капитан. РУР… Это, кажется, в Германии?.. Вы хотите меня отправить к Гитлеру, но я же не фашист.

Комендант. Вы отлично знаете, что такое РУР. Это рота усиленного режима — изолятор.

Капитан. Да, я знаю, мальчик, что такое РУР. Но не знаю, чего вы этим добьетесь. Передайте всем, что я пройду через тысячу изоляторов, но ковырять эту трижды задрипанную землю не буду никогда. (Пошел гордо, за ним — комендант и стрелок.)

Соня. Капитана взяли… значит, здесь все видят насквозь, лучше нас. Что же теперь делать без Капитана? (Уходит.)

Дьякон. Отец Варфоломей, это в самом деле у нас получается, как басня Крылова: «Однажды лебедь, рак да щука…»

Поп Варфоломей. А-а!.. На большие пайки потянуло.

Дьякон. Иисус Христос, будучи во плоти мирской, также алкал и жаждал.

Поп Варфоломей. Отрекаешься?.. Отрекаешься, как апостол Петр?[103]

Дьякон. Ничего не поделаешь… Вы мне не с руки.

Поп Варфоломей. Подлец ты.

Дьякон. А вы, батюшка, сказать по правде, лешегон[104].

Поп Варфоломей. Ну, благослови тя бог.

Дьякон. И вас тоже.

Плюнули друг другу вслед и разошлись в разные стороны.

Комната, где работает Боткин. Стол, чертежи, макет шлюза. Огромное окно выходит в лес. Садовский и Боткин.

Садовский (осматривает макет). Красивенькая работа. Широкое дельце. Когда же это ты успел?

Боткин. Возился от бессонницы. Вечера здесь длинные.

Садовский. То-то вижу, Боткин перестал ко мне ходить чай пить. Грешил я про тебя — не нашлась ли северная Дульцинея[105]. А он эдисонствует[106]. Похвально. Крепкий дух. Вид у тебя — как после диплома. Не скрою, большое дело, очень крупное… Победа… Поздравляю тебя, инженер. Искренне говорю — завидую. Оригинальный ум… Смелый ты, фокусник ты, сукин сын. За это нобелевские премии дают.

Боткин. Посоветуй, что делать? Изобрел, открыл, решил… Что дальше?

Садовский. Дело хозяйское.

Боткин. Хотелось бы увидеть, как это получится в жизни.

Садовский. Еще бы!

Боткин. Юрий, брось свой тон, говори в лоб, что думаешь.

Садовский. Я думаю о том, как Боткин приходил дать мне пощечину, как он спрашивал, за сколько я куплен, подлец ли я. Так, кажется, было? В лоб так в лоб…

Боткин. Это другое дело. Мне показалось, что ты сменил окраску. А я…

Садовский. Тебе показалось, а у меня перед глазами блестящая работа, которую ты делал по приказанию чекистов.

Боткин. А я инженер, не поп какой-нибудь, который ни черта не знает, кроме своих псалмов. Понимаешь ты это? Если мне не выдумывать, не искать, не решать, то лучше к черту.

Садовский. Оставайся инженером, но не рабом.

Боткин. Сжечь чертежи, поломать модель? Так? Договаривай!

Садовский. Если ничего другого не останется, хоть бы и так.

Боткин. Садовский, ты понимаешь, о чем говоришь? Мы опускаемся до варварства, до сектантского изуверства.

Садовский. На воле ты не говорил о варварстве, а делал что полагалось.

Боткин. Там я просто ничего не делал, и мне надоело ничего не делать. Мозг протестует. Я устал от веры в будущее, которого не вижу. Я не могу больше жить в пустоте.

Садовский. Скажи прямо — помилование зарабатываешь?

Боткин. Дурак!

Садовский. Прощай, братец… (Идет.)

Боткин. Юрий!..

Садовский. Лакействуй, Боткин. Русскому интеллигенту всегда хватало звонкой словесности покрывать свое ничтожество. Вали. Начало блестящее! (Уходит.)

Боткин (раскрыл окно). А если оно так и выходит? Если я лгу себе, как лгут трусы… если я зарабатываю помилование…

Под окном — Соня.

Соня. Химик, подарите пару папирос.

Боткин. Возьмите, сколько надо.

Соня. Спасибо, химик.

Боткин. Почему — химик?

Соня. В окно глядела — по ночам сидите, соль выдумываете… Я тоже по ночам соль выдумываю. Ночи становятся длиннее, жизнь короче. Эх, тоска!.. (Смотрит на стол.) Что это у вас за игрушки?

Боткин. Это макет шлюза, который здесь будут строить.

Соня. Значит, вы работаете?

Боткин. Тоска.

Соня. А у меня есть друг… он очень умный парень. Он говорит, что работать не нужно.

Боткин. У меня тоже есть друг… Он тоже очень умный человек… Он тоже говорит, что работать не надо…

Соня. Ну и что?

Боткин. Смотрю на вас и думаю о том же.

Соня. Так на черта же вас учили, если вы толком ничего сказать не умеете! (Уходит.)

Боткин (подошел к столу и взял трубку телефона). Комнату товарища Громова… Гражданин начальник, я прошу вас сейчас принять меня… Это звонит вам инженер Боткин.

РУР — рота усиленного режима. Под потолком — окно, нары. Здесь сидят люди, совершившие преступление в лагере. Здесь Костя-Капитан, Лимон и вся ватага.

Берет. Что вы голову повесили, соколики? Сели — значит, будем сидеть. Все равно буду играть в карты на что захочу, буду воровать, колоть, ломать. Но… (Поет.)

Входит первый стрелок.

Первый стрелок. Прекратите пение. Это РУР — рота усиленного режима, а не дом отдыха… (Уходит.)

Капитан. Не садись на нервы. Исчезни! (Лимону.) Кто меня предал? Откуда узнало начальство, что я делаю? Неужели Митька, который здесь уговаривал меня ковырять землю?

Лимон. Не стоило бы, конечно, на девчонку в карты играть. За невинную шутку обидно скучать. Костя, давай пойдем на работу.