— Ну, в чём-то ты прав. — кивнула Кира. — Хотя периодические взрывы — достойная плата за прогресс. — девушка поёрзала в седле и поморщилась. — взрывались бы почаще, и, глядишь, вы бы сейчас уже на машинах ездили, а не на этих расклятущих зверюгах.

— Хорошие животные, чем они тебе не угодили? — удивился великан. — Хоть дом ему на хребет взвали, он и то утащит! И пройдёт хоть по равнине, хоть по горам.

Великан нагнулся и ласково похлопал своего быкотура по могучей шее — зверь ответил благодарным мычанием.

— Мы уже приехали? — с отчаянием простонала Кира, не сводя глаз с загривка «замечательного животного».

— Как и пять минут назад — ещё нет. — откликнулся вор.

Девушка страдальчески закатила глаза к небу, и ей на нос упала холодная капля.

Через минуту зарядил не сильный, но очень противный дождик. Кира вздохнула и натянула на голову капюшон.

— А что такого я сказала?.. — принялась ворчать она себе под нос. — Я и не жаловалась вовсе, мы и без дождя замечательно ехали, такие виды кругом: пустыня… пустыня, кустики, там, всякие… Не жаловалась я! Кто-нибудь, отключите дождь!..

До места они добрались спокойно, разве что дождь, почти не стихавший, подпортил общую картину. Больше всех страдала Кира. Во всяком случае, жаловалась больше всех именно она. Под конец девушке уже начало казаться, что она, в отличие от нормальных людей, состоит из воды на все девяносто девять целых, девяносто девять сотых процента. Когда Клауд сообщил, что они добрались, все вздохнули с облегчением.

Дом учёного, как уже говорилось, стоял в низине, так что с дороги его можно было увидеть, только подъехав к краю спуска. Здесь дорога плавно, по спирали, устремлялась вниз. Со стороны впадины её ограждала низенькая деревянная ограда, препятствовавшая падению, если путнику сличится оступиться, а сама дорога была выложена деревянными брусьями, образовывавшими низкие и скользкие ступени. На дне впадины на земляной насыпи стоял сам дом. Кира не сразу поняла, для чего потребовалось сперва выбирать место для жилья в яме, а затем насыпать землю, чтобы поднять дом над ней, но, поразмыслив, догадалась: глубокий котлован скрывала дом от посторонних взглядов со стороны. Едва заметная тропа, уводившая в эту сторону, путешественников не прельщала, они предпочитали держаться поближе к основной дороге. Выстраивать же дом непосредственно на дне котлована было нельзя, поскольку в сезон дождей, судя по всему, его заливало водой.

Дом имел два этажа, к задней стене первого была пристроена железная будка, сильно похожая на контейнер, от днища которой вниз вела труба, пропадавшая в земле. На втором этаже фасад дома украшали узкие разноцветные окошки.

— Ратторт дома. — Клауд указал на дым, поднимавшийся из трубы.

— Надеюсь, хозяин он гостеприимный. — проворчал Фарлок, с выражением омерзения стряхнув со лба дождевые капли.

Остальные поддержали его молчаливым согласием — дождь успел надоесть всем. Кире, например, начало казаться, что она превращается в водяного монстра, и скоро её волосы станут водорослями, а при обыкновенном дружеском пожатии рук её пальцы будут сочиться водой.

Быкотуров они завели в сарай, притулившийся на склоне земляной насыпи, и предназначавшийся определённо не для того, чтобы содержать в нём животных: почти всю дальнюю половину занимали металлические и деревянные конструкции неясного назначения. Разместив животных, они поспешили в дом. Правда, вместо того, чтобы постучать, Клауд вынул из внутреннего кармана отмычки.

— Что, сказывается привычка? — поддела его Кира.

— Ратторт всё равно сам не откроет. — невозмутимо пояснил вор. — Он никогда не открывает, даже если слышит, что стучат — думает, что ему почудилось.

— Прямо таки образцовый чудик. — восхитился Фарлок.

Они вошли внутрь и оказались в большой комнате, по обычаю этого мира совмещавшей в себе кухню, столовую и гостиную одновременно. Окна в помещении были круглые, разделённые рамами крест-накрест, арочный потолок поддерживали деревянные балки, которые тянулись от потолка по стенам и напоминали рёбра, так что могло показаться, что ты находишься внутри какого-то животного вроде кита. Между сводом потолка и первым этажом находился второй этаж, в центре помещения в полу второго этаже был не закрытый участок, огороженный перилами, так что можно было, не спускаясь, посмотреть, что происходит внизу. Вся мебель была простой: кухонные тумбы, обеденный стол, несколько кресел перед камином и книжные шкафы, расставленные вдоль всех стен высотой до самого потолка. В углу комнаты винтовая лестница вела на второй этаж.

— Ратторт, эй!

Клауд, сбросив прямо на пол свою дорожную сумку, по-хозяйски, без приглашения, прошёл в комнату. Остальные последовали его примеру: Кира стащила с себя промокший плащ, стянула сапоги и плюхнулась в одно из кресел, блаженно вытянув ноги к каминной решётке, Фарлок развалился на диванчике и прикурил сигару, а Такере стал наугад вытаскивать с полок книги и рассеянно перелистывать.

— Ратторт! — Клауд взбежал по винтовой лестнице на второй этаж.

Через пол минуты послышались голоса, а затем вор спустился обратно уже в сопровождении хозяина дома. Выглядел тот потеряно (правда, позже выяснилось, что он так выглядит почти всегда). Ратторт обладал тщедушным телом, и при этом несоразмерно большими ступнями и кистями рук; лицо прорезали глубокие морщины, кустистые и совершенно седые брови нависали над маленькими глазками, на лбу светлели большие залысины, а волосы торчали в разные стороны и местами были подпалены. Одежду, вопреки всеобщей страсти к краскам, он носил блёклых (читай, немарких) расцветок и без портновских изысков. Учёный остался стоять возле лестницы, будто готовясь броситься прочь, если нежданные гости на поверку окажутся, например, удачно замаскировавшимися монстрами.

— К-клаудум сказал, ч-что вы все по делу… — заикаясь, выговорил Ратторт. Взгляд его бегал по комнате выдавая приступ тихой паники. — В-вы тут расп-полагайтесь пока что, ч-чувствуйте себ-бя как дома. — любезно предложил он.

— Спасибо огромное! — вежливо ответила Кира.

Её посетило чувство жалости к перепуганному учёному, сродни тому, которое женщины, обычно, испытывают при виде промокшего котёнка. Ратторт же в ответ воззрился на неё как на приведение.

— С-с вами ещё и ж-женщина?! — с неподдельным ужасом в голосе выдохнул он.

— Спокойно, спокойно… — Клауд подхватил учёного под локоть. — Женщины такие же существа, как и все остальные, они не кусаются и не дерутся.

— Она не будет кричать?! — не сводя округлившихся от ужаса глаз с изумлённой девушки, пролепетал Ратторт. — Скажи ей, чтобы она не кричала!

— Да с чего её кричать?

— Скажи! — запаниковал учёный.

Клауд тяжело вздохнул (в последнее время, по мнению Киры, он становился всё больше похожим на Тыкву-старика из любимого ею в детстве «Чипполино», вздыхал, во всяком случае, точно так же), посмотрел на девушку и спросил, делая ударение на каждом слове:

— Кира, ты же не станешь кричать и пугать нашего друга, правда?

— Смотря по какому поводу. — честно ответила девушка.

— Не важно по какому поводу. — отрезал Клауд. — Ты, конечно же, не станешь кричать и пугать нервного человека, который изобрёл паровой арбалет и нож-самоточец?

— Ну, если так ставить вопрос…

— Отлично! — Клауд похлопал оцепеневшего учёного по спине. — Иди, отдохни, а вечером мы с тобой хотели бы поговорить, ты же не против?

— А? Да-да, конечно… Это верно, я… да.

— Вот и замечательно!

Клауд проводил учёного обратно наверх и вернулся к друзьям.

— Честно говоря, я ожидал более бурной реакции. — заметил он как бы про себя. — Что ж, пусть пока отдохнёт, свыкнется.

— От него будет толк? — спросил Фарлок. — По его виду не скажешь.

— Будет, — заверил Клауд, — если не обращать внимания на причуды, он умнейший человек в Сомногаре. За что, кстати, и вынужден скрываться: одни его ищут, надеясь заставить смастерить оружие пострашнее, другие хотят убить, чтобы он не смог ничего подобного изобрести, так что его боязнь людей не на пустом месте выросла, хотя следует признать, что реагирует он очень уж болезненно.