— Вставай, там что-то стряслось. — попыталась она растормошить друга.

— Потеряйся. — сонно пожелал Клад из под надвинутой на лицо шляпы.

— Я серьёзно! — Кира легонько пихнула вора в бок, что, впрочем, не возымело никакого результата. — Клауд!

От нового тычка, на этот раз более ощутимого, парень недовольно заворочался и приподнялся на локтях, но разглядеть, не сходя с места, что там происходит, он не смог, и снова плюхнулся на спину.

— Что бы там ни было, уверен, что и без нас прекрасно разберутся.

Кира пожала плечами и спрыгнула с повозки.

Остановившийся караван издавал шума не меньше, чем двигавшийся: люди громко перекликались, гадая, из-за чего остановка, животные тоже вносили посильную лепту в общую какофонию. В голове колонны гарцевали всадники, тут же на низеньком, коричневом в яблоках, муле вертелся хозяин каравана господин Котти, а немного в стороне, окружённый своими людьми, стоял высокий усач с головой, обвязанной белым платком — начальник охраны, господин Сидриг.

— Что стряслось? — поинтересовалась Кира, подходя поближе.

— А вам что за дело, барышня? — нелюбезно ответил начальник охраны.

Раздражён он был вовсе не вмешательством девушки, так что она и не подумала уходить.

— Меня остальные делегировали, — нагло соврала Кира, — мы волнуемся, знаете ли…

— Да ты сама не видишь, что ли? — вмешался один из охранников, ткнув пальцем в траву.

Только тут Кира заметила тела. Мёртвые лежали в нелепых позах, неестественно запрокинув головы или подвернув под себя конечности. Их убили не звери, и не чудовища: на телах имелись характерные отметины, оставленные лезвием. Некоторые части оказались оторваны и валялись в стороне от тел. И ещё, кажется, это произошло не так давно, потому что трупы выглядели свежими (не то, чтобы Кира разбиралась в таких вещах, но уж несвернувшуюся кровь она отличить могла).

— Засад… — услышала она краем уха. — Эти вот, похоже, ждали здесь кого-то…

— И дождались? — хмыкнул усач.

— Насмотрелась?

Кира повернула к Клауду побледневшее до зелёного оттенка лицо.

— Их всех убили… — пробормотала она.

— Надо думать. — хмыкнул парень.

— Но, может, кто-то ещё жив. — Кира с надеждой оглянулась на побоище. — Нужно проверить…помочь…

— Они ничего не станут проверять.

— Почему? — не поняла Кира и взглянула на хозяина каравана: он отдал распоряжение усачу, и тот махнул своим людям — караван действительно собирался уходить.

В этот совсем неподходящий момент девушка заметила какое-то движение рядом с собой. Наклонившись, она поняла, что лежащий в траве труп — вовсе не труп, во всяком случае пока что: человек дышал.

— Подождите! — Кира замахала руками. — Тут живой! Мы должны помочь!

Начальник охраны смешался и отвёл взгляд в сторону.

— Лучше бы нам ехать своей дорогой, барышня, опасно вмешиваться в чужие распри.

— Но так нельзя! — Кира обескураженно опустила руки. — Он умрёт…

— Возвращались бы вы в повозку, барышня.

— Перестали бы вы «быкать», гражданин несознательный! — огрызнулась девушка и склонилась над человеком. И чуть не упала рядом: раненный оказался ни кем иным, как красноволосым грабителем из Сорохгора, тем самым, которого она встретила в коридоре дворца, а потом ещё и в Башне Птиц.

Начальник охраны меланхолично пожал плечами, вовсе не собираясь менять планы из-за чересчур жалостливой девчёнки, тем более, что хозяин каравана брать недобитого подранка тоже не пожелал. Усач протрубил в рожок, и караван неповоротливой гусеницей тронулся дальше. Кира подняла глаза и увидела Клауда, уходящего назад, вдоль ряда повозок.

— Ну и пожалуйста. — прошептал девушка, с трудом сдерживая слёзы.

В первую очередь следовало подумать о раненном, но что с ним делать, она не имела ни малейшего представления. Видимо, сперва следовало понять, куда он, собственно, ранен, и Кира попыталась осторожно его осмотреть.

Через пару минут вор вернулся, ведя в поводу навьюченного быкотура. Кира шмыгнула носом и чуть не разревелась от облегчения.

Раненный был весь в крови, в своей и в чужой, так что пришлось его сперва раздеть и обмыть, чтобы хотя бы понять, где бинтовать. Заниматься перевязкой пришлось, в основном вору, а девушка просто старалась не мешать. Тело несчастной жертвы людского коварства оказалось буквально исполосованным, но, как авторитетно заявил Клауд, ни одной смертельной раны «жертва» не получила, и умереть ему предстояло от потери крови, не подоспей караван так вовремя.

Вокруг раненого на земле лежали длинные цепи, заканчивавшиеся четырёхгранными наконечниками. Сперва Кира решила, что парня пытались ими сковать, но когда они вдвоём с Клаудом стали снимать с пострадавшего рубашку, к ужасу девушки оказалось, что цепи выходят прямо у него из спины: две из-под лопаток, две повыше, с двух сторон от позвоночника. Ещё страшнее выглядели изуродованы руки: от запястий к локтям шли по четыре браслета из такого же металла, намертво вросших в кожу.

— Кто мог сделать такое? — прошептала Кира, справившись с приступом дурноты.

Клауд деловито осмотрел цепи и браслеты.

— Похоже на «живой металл».

— Что ещё за живой металл?

— Что-то вроде растения. Если вплавить в кость, окружённую живой плотью, то он может прижиться и стать частью человека. Некоторые воины приращивают себе дополнительные руки, например. Хотя нарощенная рука будет не такой ловкой, как настоящая, (всё же хрящи и сухожилия действуют лучше, чем шарниры), но зато силы ей не занимать.

— А от цепей какой толк?

— На самом деле не малый, — ответил Клауд, наматывая повязку поверх металлических колец, — думаю, что наш парень может управляться с ними так же, как кот со своим хвостом, они как дополнительные руки, только лучше. Ясно, как он умудрился столько народа положить.

— Но ведь ты сказала, что металл вплавляют в кости?

— Сказал.

— Человек просто не выдержит боли во время операции!

— Есть же настои, — возразил Клауд, — хотя полностью такую боль ни чем не заглушить, конечно. Поэтому на операцию соглашаются считанные единицы, обычно фанатики и только очень богатые: «живой металл» вещь редкая, добывают его настоящие мастера, и стоит он баснословных денег.

— Ради того, чтобы стать лучшим воином, люди идут на самоистязание? — пробормотала Кира. — Нужно в самом деле быть безумцем, чтобы согласиться.

Закончив перевязку, они разложили костёр: всё равно двигаться дальше сейчас было нельзя, раненый должен был хотя бы прийти в себя. По его лицу разливалась страшная бледность, губы тоже были почти белые, и вообще, если бы не подрагивающие веки, Кира легко приняла бы его за труп.

— Караван догнать не получится. — заключил Клауд, подбросив в костер ещё одну ветку местного кустарника.

Огонь рисовал тени на лице вора, в котелке квохтала похлёбка. Ночь стирала красные полосы на закате, ветер раскручивал дым, бросая его то в одну сторону, то в другую. Кира, поначалу пересаживавшаяся с места на место, плюнула и теперь только морщилась, когда гарь начинала лететь в лицо.

— Наш новый приятель не сможет сидеть верхом ещё по крайней мере несколько дней, но даже тогда у нас один быкотур на троих, а двигаться нам придётся медленно.

Кира помешала в котелке обструганной палкой.

— Ты должен кое-что знать о нём. — произнесла она, не поднимая головы.

— Вы знакомы, что ли?

— Да, но не так, чтобы очень. Помнишь, ты рассказывал, что, когда я сбежала из замка Лахесис, в ту же ночь у неё украли какую-то жутко ценную дребедень? Я не говорила, что встретила вора практически на выходе?..

— Так это он? — Клауд впервые воззрился на человека с интересом. — Тайли-Ти, лучший наёмный убийца в Сомногаре. И он знает, что ты видела его лицо. Забавная ситуация.

— Но он ведь не убил меня тогда!

— Что не помешает ему убить тебя сейчас. — резонно заметил Клауд.