Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Но Барханов и Люба быстро сориентировались и часа через два уже улетали в другой город на берегу Тихого океана, в Мексике.

Еще в аэропорту Кеннеди Люба сказала растерянно:

— Здесь так тепло, а мы — в пальто.

Барханов купил ей в ближайшем магазине легкий плащ нежно-салатного цвета, а себе — голубую куртку на молнии. Не хватало еще выделяться своей несуразной одеждой.

Теперь они сидели рядом — слежки, судя по всему, не было. Там, куда они летели, вряд ли кому придет в голову их искать. Пассажиры были детьми разных народов мира, и, похоже, никто из них не понимал по-русски.

— Говорят, там отличные пляжи, — сказал Барханов, слегка дотронувшись до Любиной бледной руки с голубыми прожилками. — Заодно и загоришь.

Девочке, конечно, здорово досталось за эти последние дни.

А с пляжами у него было связано одно хорошее воспоминание.

Глава 60. Воспоминание о пляжах

Люба тогда проработала всего несколько месяцев, и было видно, как она старается стать хорошей хирургической сестрой. Но для этого одного старания мало — нужен опыт, чтобы сформировалась интуиция, переходящая в автоматизм. Сестра, особенно простоявшая несколько лет рядом с одним и тем же хирургом, ловит каждое его движение и предвосхищает следующее. Хирург еще только собирается произнести вслух название инструмента, а сестра уже подает нужное. Это не только экономит секунды, которые складываются в минуты, но часто спасает жизнь оперируемого. Хорошая сестра и хирург во время операции становятся единым организмом с общими мыслями и движениями.

Люба очень старалась стать такой, и когда попадала не в такт, Барханов на нее не кричал, как некоторые, срывая немыслимое напряжение на своих сестрах. К тому же Барханов когда-то воспитал себя так, чтобы оперировать без напряга. У актеров, например, есть специальные педагоги, учившие расслаблять зажатые мышцы. Тот, кто напрягается, никогда не достигнет наивысшего результата. У хирургов такие учителя стали появляться недавно, а прежде каждый справлялся с собой сам или вообще не справлялся, потому и орал матом на несчастных сестер во время операции, благо больной ничего не слышит.

В отделении общей хирургии Института скорой помощи, где работал Валентин Барханов, плановые операции, к которым врачи и сам больной подолгу готовились, почти отсутствовали. Каждый день машины доставляли сюда пациентов с такими травмами, которые требовали от хирурга фантастических способностей. Что там ежедневные бытовые ранения от ударов вилками и ножами, пули, застрявшие в мякоти бедра, грязноватая кисть руки, отпиленная циркулярной пилой, доставленная вместе с больным в прозрачном полиэтиленовом мешке, или пенис, отрезанный ревнивой женой, — все это Барханов пришивал без устали, и пришитое почти всегда оживало. Особенно отбирали силы и время полостные операции, когда приходилось, раздвинув ребра, зашивать отключенное сердце, ушивать желудки, штопать кишечники.

Люба была с ним рядом, и по выражению ее лица он чувствовал, как она переживает каждое движение его рук. Это ему, естественно, нравилось. Но не больше.

Поток операций прерывался, и все расходились по своим местам. Он — в крохотный убого обставленный кабинет, чтобы за обшарпанным письменным столом полистать новые медицинские журналы, сестры — прибрать, попить чаю и прокипятить инструменты, чтобы через полчаса склониться над новым больным.

Иногда он задерживался в операционной, перебрасывался шутками с анестезиологом и всегда замечал, как быстро, четко и аккуратно готовит инструменты Люба.

Однажды летом сотрудников больницы отправили в отпуск, чтобы за месяц перекрасить полы, стены и потолки, а также истребить всяческие стафилококки и стрептококки. Погода была жаркая, неблагоприятная для хирургии, но зато располагающая к поездкам на природу. И приятели сманили его на Щучье озеро, в лес между Комарове и Зеленогорском. Они приехали на «жигулях», поставили на песчаном мысу среди рослых прямых сосен большую оранжевую палатку, сложили туда припасы, разложили вокруг надувные матрасы и, наплававшись, расположились загорать.

Он дремал и сквозь сон временами слышал чьи-то смех и разговоры.

— Смотри, смотри, — вдруг сказал один из приятелей другому, — туда смотри! Очень хороша!

Барханов слегка приподнялся, чтобы посмотреть, кем они там так восторгаются, и увидел медсестру Любу. Она только что вышла из воды и, стоя к ним в пол-оборота, улыбаясь, махала рукой плывущей в озере девушке, как потом он узнал, родственнице.

— Это моя медсестра, — констатировал он слегка хвастливо.

— Да?! — завистливо откликнулся приятель. — Ради такой стоит жить!

Приятель давно уж забыл о том дне и о купании. А Барханову его слова словно глаза открыли. На озере к Любе он не подошел, пришлось бы знакомить ее с приятелями и неизвестно, чем это знакомство кончилось бы. Зато в первый же день после отпуска он позвал ее на концерт заезжей рок-звезды. Современной музыкой он не интересовался, да и некогда ему было об этом думать, но раз уж его одарил билетами благодарный пациент, не воспользоваться ими было грешно.

После концерта они долго гуляли по городу, и Барханову было легко с ней разговаривать обо всем разу, она подхватывала каждую его фразу и благодарно смеялась в ответ на его простенькие шутки. Он проводил ее на такси домой в поселок Веселый и, прощаясь, поцеловал в подъезде.

Как раз тогда к нему пошли первые большие деньги — не столько за операции, сколько за молчание о них. А потом случилась эта мерзкая история, когда Любу вытащили из дома, затолкали, в машину и стали ему угрожать…

Тогда он и почувствовал, что девушка стала ему дороже собственной жизни. И ради нее он мог пойти на что угодно.

Глава 61. Путь туда и обратно

Дмитрий Самарин подъехал к дому на микроавтобусе «Добрыни» за полночь. Задержка произошла из-за Олега Глебовича.

— У вас есть с собой документы? — спросил Андрес, когда они, передав бывший питомник новой группе прибывших людей в форме, направились в сторону Нарвы.

— Никаких, — смущенно отвечал Олег Глебович. — Меня вызвали в соседний дом, к больной собаке, а там в подъезде скрутили, укололи какой-то гадостью, затолкали в машину, и больше я ничего не помнил. Очнулся я уже здесь. Я даже понятия не имел, что нахожусь в Эстонии…

— Тогда придется задержаться на час-полтора. Наши чиновники не лучше ваших, такие же бюрократы.

Савва было предложил продемонстрировать свои способности, пройдя через пункты проверки вместе с ветеринаром, но Андрес отнесся к такой идее отрицательно.

— Если руководство узнает об этом эксперименте, моя песня спета. Лучше потерять полтора часа, но сделать все по закону.

Час-полтора превратились в три, потом в четыре. И все же к концу рабочего дня Андрес привез документы, согласно которым Олег Глебович и консультант по нестандартным явлениям могли пересечь обе границы.

Они отъехали от Кингисеппа довольно далеко, как вдруг водитель резко затормозил и едва не уперся в мужчину, который стоял на шоссе, широко расставив руки, рядом со старым «москвичом», косо поставленным на обочину.

— Мужики, жена рожает, помогите! — закричал он так, что в микроавтобусе услышали все. — Вез в Кингисепп в больницу, и чего-то с машиной стряслось.

— Мы-то чем поможем? У нас акушера нет.

— Я бы, возможно, помог, но у меня с собой ничего нет, — начал было Олег Глебович.

— Я тоже однажды принимал роды. В Сибири, — предложил свои услуги Савва. Но тут вмешалась Мила.

— Сидите уж! Родовспомогатели. Воды у нее отошли? — спросила она у кандидата в отцы.

— Чего отошли? — не понял тот.

— Воды, я спрашиваю отошли?

— Не знаю, а сколько нужно, много воды?

— Все понятно, везти можно, — и Мила повернулась к своим коллегам. — Ребята, помогите женщине перейти к нам, нужно ее отвезти. Успеем.

76
{"b":"54775","o":1}