Шея у Вени была голой, и зубы страшного зверя сомкнулись на ней, мгновенно перекусив артерию. Потекла кровь, заливая так и не ставшее грязной одежкой бомжа зеленоватое пальто.

Раздались сухие пистолетные хлопки. С визгом отскочил от тела боксер, упала овчарка, и только ротвейлер продолжал стискивать зубами горло жертвы, хотя в него был выпущен убойной силы заряд.

К Вене подбежал хирург

— Господи, — только и сказал он.

Овчарка открыла глаза, сделала попытку броситься на человека, но упала бездыханная.

Валентин тронул ротвейлера. Тот был мертв. Было очевидно, что несчастному бомжу невозможно ничем помочь, и хирург подошел к пожилой женщине, которая продолжала стоять неподалеку, так и не выпустив ведра из рук.

— Вы можете идти? — спросил Валентин.

— Могу, — ответила пожилая женщина и вздохнула. — А вот реакция стала уже не та. Старость — не радость. И сердце что-то закололо.

— Стойте здесь, я сейчас вызову «скорую».

— Не нужно.

Но сердце действительно закололо, и стало тяжело дышать.

Хирург вынул сотовый телефон и позвонил на работу:

— Барханов говорит. Две перевозки, немедленно, Кирочная улица…

В наше время такое может только удивить, но машины прибыли буквально через несколько минут. Одна из них увезла останки погибшего бомжа, а вторая — пенсионерку, которую, как выяснили врачи, звали Земфира Абдулвагибовна Машаннаева.

Теперь можно звонить в милицию.

Тем более что разрешение на ношение оружия у него было выправлено давно. Правда, номер у пистолета был иным, но кто станет разбираться, когда он стрелял лишь в собак!

Валентин подошел к трупам собак. Никакой злости на зверей у него не было. Виноваты были люди. И эти люди хотели убить вовсе не бомжа. Они продумали и верно рассчитали время, когда Барханов обычно выходит из дома. Они не могли знать, что сегодня он решит надеть новое пальто, а старое попадет в руки совершенно другого человека.

Пора, пожалуй, последовать совету соседа и уехать отдыхать на Красное море!

— Тетя Зифа! — раздался в комнате голос соседа. Николай держал в руках огромную корзину. Старушка-соседка всегда была дома, и Николай иногда заходил к ней, понимая, что бдительная пенсионерка лучше любой службы наблюдения. А поскольку долг платежом красен, он время от времени являлся к Зефире Абдулвагибовне с чем-то вкусным. Вот и сейчас в его руках была корзина с бастурмой, зеленью и фруктами. Однако Николая с порога удивила тишина, царившая в комнатах. Обычно его слух улавливал неслышные другим шорохи, по которым он легко устанавливал, чем сейчас заняты жильцы квартиры. И он точно знал, что Фарида что-то жарит на кухне, а маленький Рустамчик тихо посапывает в своей кроватке…. Но не слышно характерного дыхания тети Зифы. Куда же она могла деться?

Николай распахнул дверь, которая вдобавок еще оказалась незапертой. Это уже ни в какие ворота не лезло. Наблюдательная и осторожная тетя Зифа никогда бы не оставила дверь квартиры открытой, разве что собиралась куда-нибудь не дальше мусорного бака во дворе.

Все это Николаю очень не понравилось. Он огляделся. На стуле у телефона лежала раскрытая книга, из тех, к которым последнее время пристрастилась тетя Зифа. Николай повертел ее в руках. «Коронация, или Последний из Романовых». В книге было множество закладок, очевидно, ее не просто читали, а прорабатывали.

Николай улыбнулся и отложил книгу. Вот что значит бывший учитель истории! Не может читать просто так, развлечения ради.

Но все это не объясняло исчезновения соседки.

Николай подошел к окну и внимательно оглядел двор. Одно ему очень не понравилось. У стены стояло хорошо знакомое ему пластиковое темно-синее ведро с красной ручкой.

Николай пошел на кухню, где у плиты суетилась невестка тети Зифы Фарида. Работало радио. Диктор картонно-взволнованным голосом говорил:

— Город, похоже, становится ареной кровавых собачьих боев. Только что нам передали, что новая трагедия разыгралась сегодня утром на Кирочной улице. Три пса-убийцы напали на ничего не подозревающих граждан, вышедших во двор своего дома. Двое госпитализированы в тяжелом состоянии. Подробности в следующем выпуске «новостей».

— Доброе утро, — улыбнулась Фарида и запнулась, увидев, как побледнело лицо соседа. — Николай, что с вами?

Суп на плите угрожающе зашипел, намереваясь сбежать.

Когда Фарида снова обернулась, на кухне уже никого не было.

— Мне бы собаку, такую… — молодой человек развел руками, отчего на его безымянном пальце сверкнула здоровая печатка, — крутую, чтобы могла задавить кого нужно без лишнего базара.

Женщина в ватнике затянулась папиросой и криво усмехнулась.

— Это вы не по адресу, молодой человек. Мы таких собак не тренируем.

— А вот этот? — парень ткнул пальцем в клетку, откуда на него злобно взирал мускулистый ротвейлер. — Чё, неужели ему слабо будет какого-нибудь козла завалить?

— Это смотря что вы имеете в виду под козлом, — сухо ответила женщина в ватнике. — Если копытное животное, то способен.

— Понял, — разочарованно протянул парень, — уж я сколько километров намотал от одного питомника к другому. В одном даже поводырей для слепых предложили! Курам на смех!

— Ну это кому смех… — сурово сказала женщина и бросила окурок в стоявшее у вольера ведро.

— Ладно, — махнул рукой обладатель печатки. — Что делать, не знаю. Может, вы кого посоветуете, вы же все знаете друг друга. У кого можно добыть настоящую крутую, в натуре, псину? Все говорят — есть где-то, а где — никто не знает. Может, подскажете. Достану пса и вам отстегну, как полагается. Ну, серьезно, мамаша! Я за базар отвечаю!

— Заманчивое предложение, — все так же криво усмехнулась дама, — но… должна вас огорчить. Я действительно не знаю, где готовят тех собак, которых вы ищете, сыночек!

— Ну это, да вы не обижайтесь, это же я так… ну, уважительно, что ли…

— Я поняла. Лестно иметь подобного отпрыска. С печаткой.

Парень хмыкнул.

— А адресок?

— Я не знаю, честное слово. Даже если вы меня начнете пытать, — при этих словах обладатель печатки поморщился, как от зубной боли, — я все равно не смогу вам назвать того, чего не знаю.

— А как же эту завалили, кандидатшу? Там же конкретный пес работал?

— В каком смысле конкретный?

— Ну, такой нормальный, сильный, что ли, тренированный…

— Раз работал, значит, есть где-то и такие конкретные люди, — женщина пожала плечами. — Я слышала, что есть, но где именно, не могу сказать.

Парень окинул взглядом ряд одинаковых вольеров, из-за решеток которых на него смотрели пары очень неласковых глаз. Этот питомник ему рекомендовали как очень суровый, готовящий псов, совмещавших службу телохранителя и охранника. Больше всего его поразило стоявшая здесь полная тишина без лая, тем более легкомысленного тявканья. Собачий народ в вольерах сидел очень серьезный. И встретиться с кем-нибудь из них один на один совершенно не хотелось.

И тем не менее эти молчаливые звери, следившие сейчас за ним из своих казенных жилищ, были малыми детьми по сравнению с теми, воспитателей которых он искал.

— А ваши, значит, не могут…

— Наши — нет.

Открывая дверь, Ольга приготовила улыбку и одновременно фразу, типа: «Мальчики мои бедные, совсем заждались!»

Но по напряженной тишине в прихожей она поняла, что улыбаться будет некому, точнее — нечему. Тишина продлилась всего несколько секунд. Не успела она снять сапоги, которые, кстати, давно пора отнести в мастерскую поставить новые набойки, как, резко распахнув дверь своей комнаты, в прихожей появился Геннадий. Он был опять под градусом или все еще не протрезвел со времени их встречи у школы.

— Ты что ж, сука, делаешь? — начал он негромко, неожиданно писклявым голосом. — Я тут бьюсь ради вас лбом о стену, а ты?! Даже при мне с кобелями никак не расстанешься! У тебя же двое детей растут!