– По задумке, телефон должен был читать стихи, – пыхтя, объясняла госпожа Наседка. – Какие все-таки молодцы наши Верховные, что заставили его предупредить нас об опасности. Мы узнали о ней первыми, да?

Хвалить «молодцов», не позаботившихся в военное время о том, чтобы дети знали какой-то четкий план эвакуации при налете, мне совсем не хотелось. Я едва сдерживался, чтобы не начать истошно лаять, призывая всех к порядку…

Наконец, в числе последних, мы выбрались на улицу. Позади горел учебный корпус. Впереди – сверкали пятки бегущих к убежищу. Рядом ахала госпожа Наседка и тяжело дышала Настасья, отославшая Анюту вперед, а сама оставшаяся тащить под руку неповоротливую комнатную маму. Я ничем не мог помочь, потому просто мотался рядом. Дым разъедал глаза…

«Что вы плететесь?! – надрывалась в мыслях Галлюцинация и мне даже показалось, что она действительно переживает за нас. – Быстрее, господин Директор уже закрывает убежище! Бегом, сейчас примчится новая партия нэссов!!! Все, убежище закрыто!!!»

– Поберегись! – вдруг завопила наша комнатная мама, отшвырнула Настасью вдаль и гигантским прыжком прирожденного бегемота переместила себя резко в сторону. На то место, где мы только что стояли, упала каменная глыба. Рушилась статуя, украшавшая раньше башню над входом в корпус. Пылевое облако захлестнуло меня с головой.

«Топа, где ты?» – отчаянно завопила Настасья. И для верности закричала звонко и вслух: – Топа, ко мне! Топа, сюда!

«Не вопи, ненормальная! Нэссы близко! В плен к ним, веселушка, лучше не попадать. Никакое веселье не поможет! Сидите тихо, авось пронесет!» – крикнула Галлюцинация. Но мы уже и без нее поняли, что делать. Госпожа Наседка и Настасья спрятались под уцелевшим куском глыбы. Я прыгнул и оказался там же. И очень удивился! Одной рукой наша комнатная мама прижимала к земле непоседливую Настасьину голову, другой – гладила по волосам плачущую навзрыд Анюту… Как? Она тоже не успела в убежище???

– Я им говорю! – всхлипывала Анюта. – Не закрывайте, там же еще люди! А они: «Ради двух человек всех ставить под рогатку нэсса? Нет уж!» И давай приваливать ворота. Ну, я психанула, выскочила и к вам. Пусть их там совесть гложет, да? Пусть мы тут погибнем, а им потом до конца жизни кошмары снятся! Я им «там люди», а они «из-за двух человек!!!» Вот если б узнал об этом кто-нибудь из наших добрых Верховных, всех педомагов бы тут сразу поувольняли бы! Да? Ну, не всех. Кроме классных мам, разумеется. – Анюта дрожала. Похоже, несмотря на богатый жизненный опыт, с такой кричащей несправедливостью эта девочка еще никогда не сталкивалась. Бледная Настасья, закусив губу, теребила мою шерсть. Если бы не присутствие младшей, Настя наверняка бы разревелась.

– Это только называется – бомбардировка, – успокаивающе гудела госпожа Наседка. – На самом деле никакие бомбы нэссы не кидают. Нету у них такого оружия. Только драконы-огнеметы и ядра-раздолбайки. Так что ничего страшного не происходит. Ну, прилетели, ну подожгли здание и разрушили кусочки забора, подумаешь. Так ведь улетели же уже!

«Ничего они не улетели! – горестно хмыкнула Галлюцинация у нас в головах. – Возвращаются… А отряды наших на помощь только вылетели еще… Эх, скорей бы настало время Черной Гусеницы! А пока одна надежда: стены убежища ядро и огнестойкие…»

– Да уж, а нам, как-то и на это надежды нет… – буркнула наша Наседка и споткнулась на полуслове. Прямо над развалинами центрального корпуса с характерным стрекозиным треском завис небольшой – размером с кобылку – плотный дракончик. Сидящий на его шее нэсс, похожий на маленького гнома, пристально всматривался в руины. Мы затаили дыхание. Треск сделался громче, и возле пролома в заборе показались еще два всадника. Выстроившись в ряд, они медленно полетели в нашу сторону. Треск все усиливался. Пахло, словно в конюшне. Жар драконьего дыхания накалял воздух. Невольно подумалось, что перед нами ведь совсем дети. Драконята. Настоящие драконы, как я знал по книгам, значительно больше и неукротимее. Как же это жестоко, впутывать детей в военные действия!!!

– Как жестоко! – едва слышно, повторил кто-то чужой рядом. Я в панике обернулся. Жуть! Распластавшийся под внушительных размеров каменюкой, рядом с нами умирал недавно оживленный телефон. «Он все равно скоро умер бы! – шептал я себе в утешение, но ничего не мог поделать со скорбью: – Умер бы, – отвечала она. – Но не так!»

Перебитый пополам корпус, вывихнутый набок диск, бессильно распластавшаяся на земле трубка. Телефону было больно. Он погибал, теряя последние силы.

– О! О!О!О!О! – внезапно раздался звонкий и отрывистый крик, перекрывший даже рокот драконов. С одного из драконов молнией метнулся вниз наездник. Нэссы неплохо умеют летать. Спикировав прямо к телефону, нэсс схватил умирающего за провод и снова взвился вверх, сжимая добычу. – И! О! У! – обиженно раздалось сверху, и прямо передо мной упала оторванная трубка. У меня даже не было права завыть, оплакивая эту глупую гибель. Нэссы – те самые, в плен к которым лучше не попадать – продолжали рыскать над нашим разгромом. Периодически, видимо просто ради шутки, их драконы запускали огненные струйки в ниши между камнями. Госпожа Наседка при этом каждый раз вздрагивала и посильнее прижимала девочек к себе, словно пытаясь заслонить от жара. Мы напряженно ждали, когда нэссы доберутся до нашего укрытия и решат запустить драконью шалость сюда.

И вдруг:

– Голова моя большая, бездонная глупая! Чтоб не дергала крылами пристегну их шурупами!!! – о ужас!!! Эти слова напевал летящий прямо над нами нэсс. Настасья впилась ногтями мне в шею. Я и сам был на грани срыва. «Что?! Как же так?! Откуда нэсс знает песню нашей Маргоши?!» – от растерянности забыв поставить какие-либо мысленные заслоны, громко закричал я.

«Понятия не имею, кто такая эта Маргоша. Но если нэсс знает ее песню, значит, она – в нэссьем плену. Иначе, откуда же?» – безжалостно констатировала в моей голове Галлюцинация, которую вообще-то никто не спрашивал.

Даже не буду описывать, что мы пережили за следующие полчаса. Скажу только – было неприятно. Нэссы то приближались, то отходили, драконята то швырялись огнем, то весело верещали, наблюдая, как очередное ядро-раздолбайка врезается в какой-нибудь остаток учебного корпуса и крошит его в пыль. А мы ждали развязки.

Когда вдалеке раздался трубный зов воинов Магополиса, мы хором вздохнули. Услышав, что воины Магополиса уже близко, враг поспешил прочь. Ох, вот и я стал считать прежде безобидных нэссов врагами…

Когда тревогу отменили, всех учеников позвали на построение. То тут, то там выстраивались отряды, возглавляемые строгими педомагами. Оглушенные пережитым, мы медленно перебирали ватными ногами и лапами…

Теперь всех учащихся переселяли в единственную уцелевшую во время налета западную башню. Скорбными небольшими группками будущие волшебники с разных сторон двора стекались к центральному входу, возле которого уже дефилировали Галлюцинация, Директор и госпожа Наседка.

Глядя на останки нашей башни, хотелось выть. Обломки того, что всего несколько часов назад было тебе почти домом, всегда внушают горечь.

– А ведь, казалось бы, радоваться надо… – доносилось откуда-то от ребят. – Ведь это просто чудо, что воины Магополиса пролетали мимо и вовремя пришли на помощь. Если б не это – никакое убежище бы нас не спасло. Радоваться надо, но что-то оно не радуется… А ведь еще чуть-чуть и нэссы бы проломили дверь убежища. В два счета! И все мы были бы сейчас пленниками.

– А так в плену одна Маргоша… – тихонько прошептала Настасья.

– Одни говорят, нас там разместят с комфортом. Мол, на верхних этажах корпуса масса свободных спален на пять человек каждая… – кто-то за время сидения в налетоубежище успел нахвататься слухов и теперь передавал их остальным. – Другие – что корпус учебный и спален в нем отродясь не было, а значит мы будем ночевать в тех же комнатах, в каких станем днем учиться.