– Итак, давайте поприветствуем вступивших в наши ряды! – бодро попросил директор, когда присутствующих на сцене, наконец, расставили по местам. – Отныне вы с нами! Отныне вы – наши! Поздравляю от имени всего руководящего состава Академии и даже от имени нашего ДорогогоИЛюбимогоВолшебногоПравительства! Ура!

Директор говорил очень радостно. Зал же выкрикнул это «ура!»» так же монотонно и серьезно, как слова клятвы. – А теперь еще раз, для наших дорогих новичков! – скомандовал директор, включая радио, и жуткая клятва началась сначала.

Ошалевшими глазами глядя на стоящую рядом Анюту, Настасья активно шевелила губами. Изо всех сил она старалась выглядеть так же, как все тут.

Это было кошмарно. Я смотрел, как толпа невинных детей впитывает жестокие и неправильные убеждения и ничего, ничегошеньки не мог поделать! Ведь эта присяга Гласу – это на самом деле отречение. Да, да, отречение от норм миролюбия и справедливости!

– А сейчас, комнатные мамы покажут ваши спальни и расскажут о наших уроках. – после присяги директор вдруг перешел на полусюсюкающий тон. – Комнатные мамы, детки, это теперь самые близкие вам люди…

– Комнатные?! – тихо удивилась Анютка. – Можно подумать, что бывают и дикие!

– Да, да бывают и дикие! – засиял директор. – Дикие мамы – те, которые только ведут у вас уроки и все. Вроде госпожи Коллективной, или меня. Да, да, я тоже мама. Ваша дикая мама. А комнатные – те, кто расселяет вас по комнатам, следит за вашей жизнью, за сном и питанием. Мы знаем, как не хватает вам мам, поэтому стараемся восполнить их нехватку новыми…

– То ни одного родителя, то сразу сто! Как мне здесь все-таки нравится, – заулыбалась Анютка.

– Ко-ко-ко-ко! Ко-ко-ко-ко! – в тот же миг, оказавшаяся рядом с нами полная добродушная женщина, вдруг начала говорить по-куриному. – Ко-ко-ко-ко-ко! Ко мне, девочки, все ко мне!

То, что спустя миг наша новая знакомая стала нормальной, ситуацию не спасло. Навсегда комнатная мама – а это была именно она – осталась в наших воспоминаниях госпожой Наседкой. Хотя вообще-то ее звали по-другому. От волнения она немного заикалась, что и вызвало взрыв кудахтанья в самом начале знакомства:

– Ко-ко-ко-ко! Ко-ко! Конечно, мы сейчас пойдем в наши спальни. Ко-ко-ко-ко! Ко-ко! Комнаты отличные! Вам понравится!

Ни на миг не переставая что-то рассказывать об учебе, госпожа Наседка повела девочек за собой.

– Раньше, когда не было войны, я помогала девочкам из интерната следить за порядком в тумбочках! – добродушно рассказывала госпожа Наседка, повторяя свою речь разным девочкам на разных языках. Параллельно она открывала очередную спальню и расселяла подопечных. – Сейчас я слежу за порядком в душах. – ни на миг не сбивалась с темы она. – Это так важно, чтобы никто не боялся войны, чтобы все были готовы защищать наше великое правительство и не думали ни о чем постороннем. Но, с другой стороны, все происходящее так плохо! Вы попросту лишены детства! Скорее бы уже наступило время Черной Гусеницы! Ну, кто будет четвертым?

Последний вопрос никак не был связан с темой рассказа. Просто ученицы, отданные на попечение госпоже Наседке, должны были расселиться по четыре девочки в комнату. Я, естественно, гордо зашел за Настасьей, когда пришла ее очередь селиться. И вышла заминка. Никто не знал, считать меня полноценным обитателем комнаты или нет. Госпожа Наседка, подумав, решила, что быть четвертым я не могу.

– Кто еще хочет поселиться в этой комнате? – повторила она свой вопрос и, выбирая, глянула на несколько поднятых рук. Но тут:

– Нет! Нет-нет! Я! Я-я! – сквозь нестройный ряд девочек среднего возраста, проталкивалась Анюта. Живая и почти совсем не похожая на робота. – Я с Настей навсегда «не разлей вода», никому место рядом с ней не отдам. Хоть режьте, сбегу к Настюхе.

– Сбегу?! – поморщилась госпожа Наседка, пробуя на вкус незнакомое слово. – Ну «не разлей вода», так «не разлей вода», – согласилась она после паузы, – Только нельзя быть такой привязчивой! В будущем я обязательно расселю вас! А пока – располагайтесь… – бросив это странное замечание, Наседка же пошла селить оставшихся.

– Я Анюта, а это моя сестра Настя! – исподлобья глядя на наших соседок соврала Аня. Девочки были, кажется, даже старше Настасьи, но на бойкую малявку смотрели с уважением. А еще с полным непониманием.

– Зря выдумки тратишь, – засмеялась Настасья. – Они по-русски не понимают. Вот выучим все волшебномирский, тогда общение лучше пойдет.

– Ничего не зря! – обиделась Анюта. – Когда родственницей представляешься, оно надежнее. Жаль, только, что потом все равно разлучат. Но оно и к лучшему. Должна же я как-то избавляться от вредных привычек, да? Выходит, ты – моя вредная привычка. Вот весело!

– Э… – Настя явно хотела возразить, но передумала. Было ясно, что Анюта проникается уважением к любой фразе, сказанной Педомамаги, и переубеждать ее бесполезно.

Анюта вдруг сладко потянулась и плюхнулась поверх одеяла на кровать возле окна.

– Не надо возле окна – дует, – Настя, как старшая, решила взять на себя руководство. Быстро переставив Анютину кровать, она плюхнулась на соседнюю. – Ого, как я устала! – единым вздохом простонала она. – Вот бы дали отдохнуть!

Но не тут-то было… Только я принялся обнюхивать новую территорию, только прикинул, что коврик от входной двери попрошу сдвинуть чуть вбок, и заполучу себе таким образом удобное спальное и охранное место …

– Ох, девочки, ох, не ложитесь! Ну, потерпите, до отбоя еще часик! – заворковала вплывшая в комнату Наседка, – Нельзя ложиться раньше положенного! Давайте разберем вещи. Ты, я смотрю, налегке? – это Настасье. – Что так? Не попросила время на сборы, а сразу же нырнула навстречу познаниям? Ай, молодец! Но придется выдать тебе какую-нибудь одежду. Не сможешь же ты весь год ходить в одних джинсах?

– Год?! – ошарашенным хором переспросили мы с Настей. Для нее это явно было слишком много, для меня – поразительно мало. Я знал, что в Академии учатся десять лет. И что же? Теперь пытались выпустить полноценного волшебника за год?!

– Понимаю, что тебе скорее хочется стать волшебницей и принять участие в войне! Это благородные цели! – к счастью, госпожа Наседка услышала только Настасьино изумление. – Но, увы, никаким волшебством не получится вложить в тебя знания за один день. Пока твоя борьба – это послушание и учеба. И первое, что нужно сделать, – госпожа Наседка говорила уже всем. – Это разложить свои вещи и выбросить запрещенное в мусор. Господин Директор уже говорил вам, нужно очень строго соблюдать правила. Вот список правил. Обратите особое внимание на перечень запрещенных вещей. Обязательно выбросите все ненужное! – кинула она, выходя, а потом снова заглянула и прибавила с жалостью: – Ох, бедные вы мои, ох, уставшие… Ох, так жалко вас! Ну, потерпите! Ну, вы читали ведь! До отбоя ложиться нельзя. Нарушение правил – самое страшное, что только можно придумать! За это могут даже отчислить из Академии! Да, да, отчислить и отправить прямиком на войну. В отряд неучей на передовую. А это, девоньки мои, верная гибель. Ой, верная!

Дождавшись, когда из коридора донесется стук других дверей, мы с Настей тут же принялись нарушать законы. Ну не было у моей подопечной сил соблюдать правила, что поделаешь! Тем более, это был тот редкий случай, когда Настина безалаберность оказала нам услугу. Вещей у нас не было, и, соответственно нечего было разбирать и выкидывать…

Пока все вокруг озабоченно изучали правила и разбирали вещи, мы блаженно отдыхали. Лежали – Настя на постели, я, калачиком, у двери, – и молча переговаривались.

«Ни за что не застряну тут на год! – провозглашала Настасья. – Только пару уроков волшебства возьму и уйду! К Дэну!»

«Интересно, кто тебя теперь отсюда отпустит?» – мне лень было спорить, поэтому я возражал очень вяло.

Этой же ночью я собирался совершить вылазку из спальни, разведать обстановку и уж потом, зная, в каком мы положении, ругаться с Настасьей и придумывать план дальнейших действий. Пока же можно было тихонько передохнуть.