…Часто мы не знаем, что мы должны делать.
Я на распутье, не знаю, что делать… Что-то надо делать, а что — не знаю… Куда-то надо идти, а идти и не пускают… Да и боюсь.
Опустело сердце, выдохлась душа.
Разум говорит, что надо пересилить себя, и воля готова, а идти с пустым мешком и легко и не к чему.
Сделать ничего не в силах… и не делать не могу…
27/XI
Сегодня объявлено в газетах: скончался «выдающийся режиссер А. П. Довженко»[432].
Не выдающийся, а гениальный!
28/XI
Стоял у гроба Довженко и думал, что за проклятие на нашу землю: не успеет человек выговориться, а его уже нет.
А так надо, чтобы талант обязательно выговорился!
9/XII
«АЛПАТОВ»
Будет ли народ сегодня?
Спектакль умный, скорее, рассчитан на интеллигенцию, а интеллигенция не интересуется этими темами.
Роль моя для артиста, но на спектакль не наберется столько любопытных. Перестановочная группа не дает играть, такие длинные и грязные перестановки, что при всем старании нет сил удержаться в накале. О зрителе и говорить нечего.
Очевидно, тоже конец и этому спектаклю. Руководство не проявляет интереса и старания, чтобы наладить монтировку, не сумели сделать к премьере, теперь уже делать не будут…
Поминки и последнюю сцену играл хорошо, в зале много слез.
18/XII
Смотрел «Трое»[433]. Спектакль открытия не делает, но добротный и… обреченный. Посещать его не будут, несмотря на ряд хороших актерских работ. Слаженный спектакль.
Я не занят до конца месяца!
1957
8/I
«ОТЕЛЛО»
Повторял роль и…
Трудно сохранить в себе силу, когда чувствуешь, что она не нужна. […]
Всё…
…Так и не удалось поставить точку. Точку заставляют ставить… Очень тяжело присутствовать на конвульсиях друга, еще не исчерпавшего себя, полного творческих сил и возможностей, но которого заставляют умереть…
10/I
Смотрел Астангова в «Закате»[434].
Хороший актер с явно выраженной неврастенической сущностью дарования. Очень хороши два всплеска в третьем акте, все остальное на мастерстве, вдумчивости, благо хорошо думает на сцене.
Ошибка, что он приводит роль к сумасшествию. Тогда правы родственники, которые учреждают над ним опеку. А финал очень опускает и роняет напряжение спектакля.
27/I
Совещание театральных работников в МК.
Опять громили наш театр. Ю.А. болен. Отвечал Плятт.
А в общем пришли к печальному итогу — режиссеры утратили способность работать… Первое место занимает Охлопков[435], его силы направлены на дело и не распыляются, он ведет театр, ставит «Мать» — в Большом, «Эдипа» — в Лужниках, «Медею» — у себя…
30/I
Смотрел «Власть тьмы» в Малом[436].
Равенских[437] по-новому прочел этот трудный, тяжелый и беспросветный материал. Не люблю я пьесу. А режиссер создал хороший спектакль.
Хороши Волков[438], Ильинский[439].
Надо поднимать драму до трагедии, тогда пьеса зазвучит светлее. Доронин[440] играет больше мастерового 1905 года, а не крестьянина. Лучше он, когда от образа не требуется раздумий, и хуже, где его поедом ест совесть.
Странно: в пьесе — и страхи, и ужасы, и убийства… как у Шекспира. Много такого, что заставляет содрогнуться душу… А вот от одного уходишь с решением больше не смотреть, а к другому стремишься вновь.
8/II
Смотрел у Вахтангова «Шестой этаж»[441].
Очень рад подъему театра, я вроде как его племянник. Боюсь одного, не слишком ли облегченный путь избирает театр.
Спектакль гладкий, завидно налаженный, с удачами.
В спектакле судьбы человеческие, а сидишь, наблюдаешь, не расстраиваешься за них и не веселишься с ними.
Вахтанговский театр, каким я его знаю, это театр Вахтангова, Щукина, Симонова. «Шестой этаж» — спектакль из симоновского театра. Это тоже хорошо, но не остановилась бы молодежь только на этом, благо она хорошо принимается.
22/II
«МАСКАРАД»
Что-то я осел последние спектакли. Надо сегодня подвижнее душевно, стремительнее…
…Многое получилось. От ритма и темпа — пошли новые краски, новые приспособления. Много нового… и артисты как-то пошли за мной.
25/II
Был в цирке.
Великолепные мастера:
Почему растут цирковые артисты, а в драме это не так заметно? Ужель от того, что ими нельзя «руководить»? Ведь, кто прыгнет на сантиметр выше, тот и первый.
Светлое, жизнерадостное, молодое искусство.
А Попов[442] — чудный, наивный, детский озорник. Великолепный, обаятельный актер. Просто не дождешься его выхода. Это — явление. Чего же о нем так мало пишут у нас?
Интересно, как и куда пойдет он с возрастом? Уж очень молоды его краски.
9/III
На меня откровенная охота со стороны Стрельцова, Шапса и Шейнина с Маклярским — на предмет участия в «кассовой» пьесе[443].
Очень она «отвечает» моему бунту по поводу репертуара театра! Тем более она некстати, что я сегодня смотрел «Филумену Мартурано»[444] с Симоновым. Прелестная, филигранная, тонкая, с глубоким подтекстом работа! Восторг. Третий спектакль — всё разного удельного веса и всё к чести театра. Просто зависть берет. И приятно и горько…
Спектакль радует, обращает на себя внимание, приковывает, делает тебя другом театра.
11/III
Басов[445] приглашает на Краева, в картину «Комиссар шахты».
Помреж, привезший сценарий, по-моему, меня не знает по экрану. Вот как давно я не снимаюсь!
Но этого нельзя забывать и мне, если хочешь восстановить свою популярность.
Не согласился сниматься у Ромма и Рошаля и не ошибся.
Не надо мне сниматься и здесь, хоть трудно ждать и некогда ждать.
Роль — разновидность Горлова, Ратникова, только еще тупее, с меньшими возможностями. Все надо сочинять.
Этакий громила хозяин, очковтиратель, партийный вельможа. Да ну его к черту. Я все время буду в конфликте с материалом. Опять надо лавировать. Избить его не дадут, а хвалить не за что.
Режиссер, кажется, способный, и группа у него всегда хорошая, но — нет.
Вчера звонили от Рыбакова[446] — главная роль в фильме о летчиках. Обещали прислать сценарий.
13/III
Говорил с Басовым. Просил не решать до встречи с ним.
Читал рыбаковский сценарий. Приглашают на роль конструктора Азарова. На такие роли я и раньше-то не соглашался.
А впрочем, актеры сами избаловали киношников — соглашаются на все, лишь бы платили. Был и на моей душе грех, но там я выручал режиссеров, а теперь такой необходимости нет.
