20/VI

МОСКВА (Кунцево)

С вокзала на дачу. Квартиры нет, а здесь милые люди.

Говорил с Ю. А… Встретил ласково, приветливо.

МК и Комитет[52] поручили Ю.А. коренную реорганизацию Театра имени Моссовета. Он назначен главным режиссером. Ланской[53] — худрук. Оба на одинаковом положении.

Ю.А. окрылен и… встревожен.

21/VI

Говорил с Ланским. Старик чувствует себя оскорбленным, но хозяином. Страшна ты, старость!

Встретил хорошо. Оказывается, как старый антрепренер, знает всю мою творческую жизнь, во всем обещал оказать помощь…

Хвалил лицо, улыбку, зубы, фигуру — я чувствовал себя, как лошадь на ярмарке перед цыганом. Рассматривал со знанием дела, незаметно и не оскорбительно, но приглядывался. Трудно в таких условиях не поддаться искушению попозировать и потерять простоту и естественность. Я пыжился изо всех сил, чтобы казаться самим собой.

«Вас наверно очень любит зритель. Нам будет приятно видеть вас занятым в большом репертуаре».

И то хлеб!

27/VII

Смотрел «Большой вальс»[54].

Такое — внове в нашем репертуаре. Хорошо, но не разделяю мнения, что нельзя сделать лучше. Просто у нас нет таких тем, и потому делать не научились. Актерски превосходно. Оператор и режиссер на высоте. Лишь жаль, что жизнь большого композитора сведена к частному случаю.

28/VII

Проверил свое впечатление от «Большого вальса». Тонкое искусство. Из мелкого частного случая, к чему приведен сценарий, они выжимают все, и мелкий случай вырастает в произведение искусства. Прямая противоположность некоторым нашим большим темам, из которых делают частные случаи. Вместо того чтобы отобрать и облюбовать отобранное, мы натаскиваем всего, что только можно втолкнуть, и все перестает играть, задавленное обилием того, без чего можно обойтись.

Уметь отсечь то, без чего можно обойтись, — это и есть искусство.

1/VIII

Смотрел «Ансамбль танца народов СССР»[55] Моисеева.

Ах какие молодцы!

Но в прошлом году он мне понравился больше. Было строже. Стали раскрашивать. На заднем плане идут какие-то произвольные движения. Это мешает, как мешают актеру излишние, разросшиеся от времени и усердия отдельные краски роли.

Это настоящее, волнительное, подымающее искусство. Особенно понравились воинственные танцы, а из них — аджарский, содержательные и полные юмора жанровые танцы.

16/X

Говорил с Ю.А.

Он меня ободряет: «Только вместе»… Тем не менее впереди лишь ввод в «Трактирщицу»[56]. Товарищи, занятые в спектакле, обыграются, газеты все пересмотрят и напишут, а я буду тащиться в чужом рисунке… А если «хочу», то можно играть в Немировиче[57]. Ю.А. хотел, чтобы я сыграл в этом спектакле маленькую эпизодическую роль. «Ее всегда играли первые актеры». Дальше «Рюи Блаз»[58], который, по всей вероятности, будет ставить он сам.

Заключаю, что мне всерьез и без отрыва надо заниматься «Богданом» и не пытаться ловить двух зайцев.

[…] Не найдется ли чего в кинематографе? Вроде я там нужнее, чем в своем театре.

7/XII

Наконец посмотрел «Бесприданницу»[59]. Сейчас играет Паратова Астангов. Этот спектакль должен сослужить плохую службу Ю.А.

Не угаданы ни Островский, ни Волга, ни среда, ни люди.

Режиссер, актеры, художник, зритель не полюбят это произведение Театра Революции.

А может, актеры и не понимают, что здесь надо делать? Или они равнодушны к тому, что делают? Или заняты каждый своими интересами, к тем людям не относящимися?

Не знаю. Заняты все люди талантливые, а вот поди ж ты!

Это, скорее, «петербургский спектакль»… И Дмитриев написал не ту реку…

14/XII

«ТРАКТИРЩИЦА»

(Клуб Октябрьской Революции)

Мой дебют в этом театре и в Москве[60].

20/XII

Дорогой Юрий Александрович!

Несколько раз я говорил с вами… но или я непонятно говорю, или… вы не хотите меня понять. Я думаю, что вы понимаете.

…Требование к себе внимания — требование художника. В противном случае он — раб и чиновник, который боится, что его сократят. Ни тем, ни другим я не буду! А поэтому либо взаимно будем требовать (ваши требования я принимаю), либо разойдемся.

Актерская жизнь значительно короче человеческой, и я хочу сделать все, что мне положено. Я хочу также, чтобы вы, мой учитель, заняли в искусстве первое место. Это мое «хочу» равно требованию — и требованию не докучной жены, от которой хочется отделаться, а «требование художника, имеющего право на свою творческую судьбу», как вы мне написали.

Если вспомнить, каких усилий мне стоило продвинуть вопрос о героической роли в Ростове — Отелло… Ну, скажем, там не было веры в меня, но ведь теперь-то я доказал, что что-то могу. И теперь больше, чем когда-либо, брежу трагической, героической ролью; больше того, не находясь в этой теме, каждый день считаю для себя потерянным. Мое сердце бьётся, как в темнице, хочет на свет — к такой теме.

Комитет[61] согласен, что такой спектакль ставить надо, дирекция предоставляет вам строить театр так, как это вам кажется нужным, и хочет такого спектакля, сами вы заявляете, что это должно быть, что актеры есть, что театр вы видите актерским… и опять все, как в прошлом, и опять моя тема — тускло начинает маячить лишь в 42-м году. Ужасно!

В чем же дело?

Дорогой Ю.А., вам необходимо взять театр в свои руки — надо брать ответственность на себя, а не избегать ее. Реорганизуйте театр, начиная сверху, формируйте настоящую труппу. С такой же определенностью решите вопрос и со мной. Если действительно верите, что в «совместной, жаркой, неутомимой борьбе за настоящий театр победим», любя, именно «любя» мои данные, то делайте определенные выводы. Если же эти слова относятся к прошлому, скажите мне так же прямо — нет. Я этого только и хочу.

31/XII

Бурный и тревожный год. Таких пяток-десяток, и отдашь концы. Я, впрочем, сделан с большим запасом прочности! Вынесу!

Сколько событий пронеслось, ух ты!

Сколько надежд народилось! Не подкачать бы. Нет, не подкачаем, если мешать не будут.

Пойдем в 41-й! Каков-то будет он?..

Не станет ли он еще более тревожным?

А то и страшным? Международные дела таковы, что не хочется думать, раз помочь ничем не можешь…

Ужель не минует нас чаша сия?

26/I

С 20/I я в Москве и уже не киноартист, а артист драматического театра, и репетирую не Богдана Хмельницкого, а кавалера Рипафратту («Трактирщица»). Какая противоположность!

Событий много.

В репертуар взяты «Апрель»[62], «Каторжник».

«Апрель» уже начали репетировать, «Каторжника» пока отложили.

Возникает вопрос о Петре, а в первый ряд выплывает «Мятеж»[63].

Думаю, что последнее возьмет верх. Ланской, очевидно, захочет взять реванш и на той же пьесе. Не сунул бы меня туда: еще один ввод, да еще и в дурной спектакль. За тем ли перешел я в этот театр… Не пойду на это…