27/IV
КИЕВ
Вчера смотрел у Франко «Украденное счастье»[31]. Бучма…[32] Это явление! Заразительный, глубокий и удивительно дорогой. Он так волнует, что спасу нет. Смешной и трогательный, некрасивый и неотразимый. Единственно, что ставлю ему в минус, — всего очень много и все очень длинно. Это мешает даже ему. Вот кого надо было пробовать на Богдана[33], а не Добровольского[34] и не меня. Правда, он стар.
1/V
МОСКВА
Меня встретил М. М. Садовский[35].
— Дядя просил меня узнать, не хочешь ли ты в Малый театр?
— Ну что мне делать у вас?
— Ты с ума сошел. У нас любят людей знаменитых.
Думать об этом или нет?
А что, если посоветоваться с Хмелевым[36], он относится ко мне хорошо и театральную обстановку в городе знает.
Звоню.
Слышу приветливый басок. Н. П. смотрит в корень: не ждет вопроса.
— Хотите в МХАТ? Пожалуйста.
— Я не по этому поводу, Николай Павлович, — засмеялся я…
А не увлечет ли вас работа в студии Ермоловой? Будете много играть. — И после паузы — А знаете, какая у меня возникла мысль? А не передать ли мне руководство студии вам? А? На первое время я вам помогу. Я верю вам. Это свалилось так неожиданно, что я растерялся и промямлил что-то невразумительное.
— Всё верны Завадскому? — послышалась ревнивая интонация.
Он ревнует меня к Завадскому не меньше, чем Завадский меня к нему.
Разговор скоро кончился.
Вот так посоветовался! Здоров я дела делать!
Итак, Хмелев…
А какой там косяк больших и с возрастом жадных до работы актеров! Прекрасных актеров и… безработных… В этой шеренге последний, которым я стану, совсем не будет виден от правого фланга, где стоят командиры. А высовываться я не умею. А у меня считанные годы. И я не имею права ждать роли десятилетиями. И не буду я считать за милость, если в конце десятилетия получу какой-нибудь эпизод, разучившись говорить и играть на сцене. А я вижу, что в силах делать и не эпизоды… Нет, мне будет очень трудно. Уж если Хмелев вытирал кулаком слезы обиды, мне будет нестерпимо трудно. Нет!
Вот день!
Ночью был у Бояджиева[37]. Он настоятельно рекомендует переходить в Театр Красной Армии. «Попов[38] очень заинтересован твоей кандидатурой, момент самый подходящий… а если у Ю.А. что-то и выйдет с театром, всякий поймет твой отказ от перехода в Театр Красной Армии».
М. Ромм[39] говорил долго, пространно. Ему, по-видимому, понравились мои соображения по поводу роли и сценария «Мечта».
Березанцева[40] после передавала, что Ромм никого больше не хочет видеть в центральной роли. Я честно сказал ему, что вопрос решать и пробоваться не буду, пока не решится вопрос с Богданом[41]. Героическая линия в искусстве — моя магистральная линия, а кроме того, я обещал Савченко[42] и должен держать слово, раз он никого не пробует кроме меня.
Потом размечтались о героическом. И когда я ему рассказал, какие роли играл и к каким стремлюсь, он заверил меня, что со мной будет снимать «Пиковую даму».
5/V
Вечером смотрел у Попова «Суворова»[43].
Хороший, теплый спектакль. Но в истории советского театра следа не оставит. Бедные актеры! — в пьесе одна роль, а остальные — «при». И делать им нечего. А кроме того, сама сцена… Ростовская кажется в сравнении с этой — нормальной средней сценой[44].
Смотрю спектакль, а на душе грустно-грустно. Все — другое, все — чужое. Не говори я с Поповым, может быть, и спектакль смотрел бы иначе, со стороны, но как только вспомню о возможности работать здесь, до боли станет жаль своих надежд, трудов, лишений, связанных с постройкой своего театра. Воспитан я в других требованиях, в других критериях… Их люблю… а все остальное, хоть и не менее прекрасное, для меня чужое, и возможность включиться в это дело не волнует.
6/V
Сегодня мне еще одно предложение. Вот пошло дело!
Звонил Штраух[45] — он теперь руководитель театра — и спрашивал о возможности вести со мной переговоры о переходе в Театр Революции или хотя бы на роль Паратова. Сватал работать на правах «гастролера» в «Бесприданнице», «чтобы вернуться в театр Завадского, когда он будет организован».
Жаль, что с работой над Богданом я не смогу совместить работу над Паратовым. Я бы попробовал. Но что это происходит с Астанговым[46]?
Ю.А., видимо, не хочет выпускать меня из виду, а к тому же ему нужна помощь в чужом коллективе… В Театре Революции ждут от него законченного рисунка ролей, мизансцен, трактовок…
28/V
Получил вторичное предложение от Штрауха. Что отвечать ему? Никуда не хочу. Хочу своего театра.
Итак, предложения:
Ленинград — Ленкомсомол, Радловский, Александринка… Москва — МХАТ, ЦТКА, Малый, Берсенев[47].
Нечего ковыряться, как гоголевской невесте: нос бы одного, да рот другого!.. Во всех театрах есть хорошие режиссеры, актеры, спектакли… и в каждом можно биться за искусство. Но зачем все это именно мне?!
Зачем же именно я отдал пятнадцать лет, тяжелейших пятнадцать лет на организацию своего театра, который я полюбил, который меня волнует и манит к себе.
Хочу молодого, смелого, задорного театра, театра устанавливающихся советских традиций, театра поиска, мастерства, своего репертуара, своего почерка в этом репертуаре, театра, которым бы я мог гордиться, как своим детищем, который был бы нужен моему народу.
Ужель были напрасны все усилия, приложенные к строительству именно такого театра? То в виде заместителя директора, то осветителя, то рабочего сцены, простого декоратора, со своими бессонными ночами, полуголодным существованием? Ужель?!
Ведь все переносилось ради мечты! Потому что во МХАТ я мог перейти и после первой роли в студии!
Вот мы готовы опять ломать горы!
Нет к нет! Только свой театр!
17/VI
РОСТОВ-НА-ДОНУ
Прощался с учреждениями, знакомыми, депутатством…[48] Больше не выберут… Жалеют, что я уезжаю. На сей раз разговоры на эту тему искреннее и теплей.
Очевидно, память в городе останется хорошая. Дорого мне это.
…Вечером ко мне собрались не собиравшиеся ко мне никогда профессора университета, среди них Сретенский, Полторацкая, Переплетчикова[49], Закруткин[50]… студент Тхаренко[51]… Принесли шампанского, и мне вдруг стало ясно, что здесь остаются действительно добрые друзья… А я и не знал… Речи не клеились, получались академичными и сухими при красных глазах, а у некоторых и при слезах. Очень жалели, что потеряли театр. Точно понимают, что город больше такого театра иметь не будет, какие бы старания оставшиеся ни приложили…
