— С тех пор в память этого замечательного человека, — с грустью говорит Зинаида Ивановна, — я и развела этот цветник. Особенно люб мне вот этот — алоэ, его чаще столетником называют. Думаю, не многие могут похвастаться тем, что видели его цветущим.

— А вот мы видим! — воскликнула Майя.

— Да, вам повезло: он словно ради вашего приезда но чью выпустил нежно-розовую стрелку с оранжевым венчиком. А вообще-то он, как утверждают знатоки, зацветает раз в сто лет. Мне его подарила одна очень добрая подруга, тоже фронтовичка. Год назад я пересадила его в другой, более свободный горшок, и вот он отблагодарил меня за внимательный уход. А может, у цветов, как и у хороших людей, есть душа...

И все снова радостно заулыбались. Потом дружно стали сооружать праздничный стол. Что-то оказалось у хозяйки дома, но многое привезли с собой Майя и Анатолий.

Праздник удался на славу. На другой день молодожёны отправились в загс, а через несколько дней уехали в Москву, где их ждала мать Анатолия — Анна Петровна (отец погиб при форсировании Днепра в сентябре сорок третьего и был посмертно представлен Коневым к званию Героя Советского Союза).

...Стояли удивительно красивые мирные дни, наполненные солнечным светом. Во всём чувствовалось дыхание первой, ни с чем не сравнимой победной весны. В один из таких дней Майя уговорила мужа побывать в подмосковном лесу. И не пожалела. До чего же хорошо и легко там дышится. Кругом щебечут разноголосые птицы, среди них выделяется пение соловья. Слушаешь — не наслушаешься.

— Прямо как в окрестностях Воронежа, где я провела детство и юность, — не удержалась Майя от восхищения. — Вот уж где соловьи певучие: нет, кажется, нигде таких больше.

— Ну почему же нет, — обиделся Анатолий. — У нас они тоже поют заливисто, вот послушай внимательно...

И, прижавшись друг к другу, молодожёны долго стояли, слушая соловья и любуясь мирной, оживающей природой. И сами собой напрашивались милые сердцу слова: «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат...»

А вокруг тихо, чтобы не нарушить любовной идиллии, шелестела молодая ярко-зелёная лесная поросль. Шептались листья, стрекотали кузнечики, непоседливо спешили куда-то муравьи.

Вдруг Майя заметила в траве свой любимый цветок и громко воскликнула:

— Ой, посмотри! Это ландыши?! Вроде бы поздно — июль ведь.

Анатолий прыжком оказался рядом с цветком, сорвал и преподнёс жене.

Почти весь день провели они в лесу. Вернулись домой отдохнувшие, посвежевшие и с новыми силами стали готовиться к вступительным экзаменам: Анатолий — в институт, а Майя — в медучилище.

Быстро летели годы... Анатолий стал генеральным директором крупного номерного завода, депутатом Верховного Совета СССР. Майя окончила мединститут и работала врачом-педиатром. У них появился первенец, которого они назвали Иваном — в честь своего командующего и любимого маршала Конева.

Как-то на очередной сессии Верховного Совета Поляков, выбрав в перерыве удобный момент, протиснулся к Ивану Степановичу, напомнил о себе и о встречах со снайперами. Маршал извинился перед собеседником, отошёл с Поляковым в сторону и стал расспрашивать его о житье-бытье фронтовиков, просил передать им и жене приветы и добрые пожелания.

Раздался третий звонок, и, распрощавшись, они направились в зал заседания.

Иван Степанович с трудом входил в новую для него должность Главнокомандующего Центральной группой войск и Верховного комиссара Австрии. Как командовать подчинёнными ему частями и соединениями, он знал в совершенстве, успешно водил их в бой и выигрывал сражения, а вот как управлять страной, недавно состоявшей в военном блоке с фашистской Германией, как координировать действия союзников, претендующих на равные права в городе, в освобождении которого они не принимали никакого участия, — дело для него неведомое и непривычное. Тут надо быть искусным политиком и дипломатом. «Ну что ж, если нужно — будем овладевать и этой профессией, — рассудил Иван Степанович. — Время требует...»

По тем документам и книгам, с которыми успел ознакомиться, он вполне представлял себе нынешнее социально-политическое положение Австрии, её историю, природные условия, экономику, транспортные возможности и, наконец, требования различных политических партий и профсоюзов. Тем более что уже в какой-то степени восстановлена австрийская государственность и в Вене создано временное правительство в соответствии с требованиями «Декларации об Австрии», принятой ещё в октябре 1943 года на Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Англии. В ней объявлялась несуществующей и недействительной гитлеровская аннексия Австрии 1938 года и выражалось желание трёх правительств видеть будущую Австрию свободной и независимой. Одновременно подчёркивалась ответственность этой страны за участие в войне на стороне фашистской Германии. А вот о разделении всей Австрии, в том числе и её столицы, на четыре зоны и о практических методах координации с союзниками этого многослойного управленческого процесса речи не было — предстоит со всем этим ещё разбираться.

Конев также знал, что в переговорах с союзниками, в которых и он, находясь в Москве, принимал участие, советское правительство твердо стояло на том, что Австрия должна быть свободным государством, и предложило распространить власть Временного правительства на всю Австрию, независимо от того, в чьей зоне находится тот или иной район страны. Вот за это требование, подумал Иван Степанович, предстоит ещё побороться в Союзнической комиссии: он знал, что союзники вынашивают другие планы. Но чья точка зрения победит, будет зависеть и от него — полномочного представителя советского правительства.

Свой штаб маршал Конев разместил недалеко от Вены в курортном городе Бадене, а советскую часть Союзной контрольной комиссии — в Вене. Том же на Фляйшмаркт-штрассе расположилась редакция газеты «За честь Родины», ставшая теперь печатным органом Военного совета ЦГВ. В уцелевшем Дворце Франца Иосифа (Хофбург), бывшей зимней резиденции австрийских императоров, разместился гарнизонный Дом офицеров, рядом госпиталь и другие вспомогательные учреждения. В каждой из четырёх зон уже действовала комендатура. Кроме этого, в соответствии с принятым решением Союзнического совета, в который входили главкомы каждой страны, была создана Межсоюзная комендатура как орган четырёх союзных держав по управлению городом. Дело это оказалось не таким уж простым: в истории войн и оккупации не было примеров четырёхстороннего управления городом. По предложению Конева возглавлять Межсоюзную комендатуру поочерёдно будут союзные коменданты в те же сроки, что и представители Союзнического совета, то есть помесячно. Помимо внутрикомендантских специфических обязанностей, главный комендант выставляет часовых ко всем межсоюзным учреждениям. По этому внешнему признаку каждому жителю Вены будет ясно, какая страна главенствует в данном месяце. Для отличия Межсоюзной комендатуры от союзных (зональных) над её зданием водружаются четыре союзных флага.

Так с 15 сентября 1945 года над красивым Дворцом юстиции на Шмерлингплаце поднялись четыре национальных флага, а у входа в здание для охраны поочерёдно становились представители союзных армий.

Комендантом советской зоны, по просьбе Конева, продолжал работать генерал-лейтенант А. В. Благодатов.

Что касается основных воинских частей и соединений бывшего 1-го Украинского фронта, то они разместились в советской, то есть северо-восточной зоне Австрии. Войска, предназначенные для обеспечения коммуникаций группы, находились на территории Венгрии и Румынии.

В состав группы входили дивизии, принимавшие участие в Сталинградской и Курской битвах, в освобождении Украины и стран Юго-Восточной и Центральной Европы. Выполняя возложенные на ЦГВ задачи, её войска стали одновременно оказывать большую помощь населению и местным органам власти Австрии и Венгрии в ликвидации последствий войны, особенно в восстановлении промышленных предприятий, транспорта и жилья.