— Это вас спасают подразделения тридцать восьмой и шестидесятой армий. Против них враг бросает танковые дивизии и корпуса, яростно контратакует, не считаясь с потерями. Очень хочется ему захлопнуть пробитый нами Колтовский коридорчик.

— Спасибо пехотинцам. Без них танкам не пройти бы здесь.

— Это хорошо, что ты правильно понимаешь роль пехоты. В этом — залог успеха. Но имей в виду: враг собирает южнее Колтова крупные силы танков. Может ударить. Тогда и тебе достанется. Будь осторожен. Непрерывно веди разведку.

Рыбалко шагнул в сторону, и нога его провалилась в вязкую жижу.

— Э, чёрт!

— Главное препятствие для нас, танкистов, — ужасная дорога, — посетовал Архипов.

— Вижу. Но всякую дорогу надо уметь преодолевать.

Подошёл «Виллис». Попрощавшись с Архиповым, Рыбалко сел, как всегда, на переднее сиденье, рядом с водителем, и сказал:

— Трогай. — Сказал как-то буднично, просто, как говорили раньше извозчикам, отправляясь в хорошо известный и не очень тяжёлый путь.

Опершись ладонью о скользкую гусеницу, Архипов снова забрался на танк. Через минуту он уже разговаривал по рации с командиром передового батальона:

— Что? Повтори. Отбил контратаку немецких танков? Сколько машин? Восемь-десять? Близко подошли?.. Ну да, боятся лезть в трясину. Это нам только на руку. Давай снова вперёд!

Лейтенант Курбатов не покидал своего поста в люке танка. Всё-таки противник рядом, и на душе неспокойно. Два-три километра танки могут проскочить запросто и ударить по растянувшимся узкой лентой нашим машинам. Прозеваешь — не скоро дело поправишь. Развернуться негде. Огонь по прорвавшимся вражеским танкам смогут вести только две-три ближайшие машины. И если противник перережет эту ниточку — надолго задержит всю армию, а может, и весь фронт. Генерал Рыбалко недаром же предупреждал быть настороже. Да и механику-водителю с верхотуры легче подсказать, какую выбрать дорогу, где поостеречься, а где поднажать. Глядишь, и выиграли ещё несколько минут, продвинулись вперёд на два-три километра. Это сейчас главное: хоть шаг, да вперёд.

Но вот в предрассветном сумраке показались силуэты каких-то зданий. «Не Золочев ли? — подумал лейтенант и вынул из планшета карту. — Скорее всего Золочев. Вот и шоссе».

Здесь танки не задержались. По обочинам валялось несколько сгоревших немецких грузовиков. «Наш передовой отряд поработал», — заключил Курбатов.

— Поднажми! — поторопил он механика-водителя.

Курбатов снова открыл планшет и посмотрел на карту: впереди лежал крупный узел шоссейных и железных дорог. Это — Красное.

Город проскочили с ходу. Если и были в нём небольшие подразделения противника, то они посчитали за лучшее уклониться от боя.

Потом танкисты углубились в лес и продолжали месить раскисшую землю, лишь изредка достигая приличных дорог, и то лишь для того, чтобы пересечь их и вновь скрыться в лесной чащобе, утюжить просеки и перелески, преодолевать болотистые места.

«Когда же кончится эта слякоть?» — задавал сам себе вопрос Курбатов, всматриваясь в даль. За густыми деревьями между тем уже светлело, лес постепенно расступался, и впереди открывалась широкая, ровная долина.

«Наконец-то», — вздохнул с облегчением лейтенант и передал экипажу:

— Смотрите, братцы, какой простор! Красота-то какая!

Танки выкатились из леса, и тут оказалось, что радоваться рано. Впереди узкой лентой петляла речка. Зыбкие торфяные подходы к ней обманывали ровной гладью. Но после прошедших обильных дождей берега сильно раскисли, и вся долина оказалась непроходимой.

— Вот так ситуация! — вслух произнёс Курбатов, разглядывая открывшуюся перед ним картину.

Он спрыгнул с танка и, с трудом переставляя вязнущие в земле ноги, пошёл к берегу.

Небольшой деревянный мост перекинут на другую сторону реки. Ни один из подошедших танков и не пытался пройти по нему. На лошадке запросто можно проехать, что, видимо, и сделали уже побывавшие здесь конники. Но даже автомашину пускать опасно. А танк и подавно. Стой и не суйся. Можно, конечно, поискать брод. Невелика речушка. Но берега зыбкие, заболоченные. И видать, кое-кто уже попытался полезть в воду. Вон правее в трясине застряли два танка. Около них суетились люди. Пытались взять машины на буксир, вызволить их из гнилого места.

На самом мосту усердно шла работа: видно, он подаёт надежду — другого-то выхода нет. И Курбатов подошёл поближе.

Работа здесь кипела дружная.

— Братцы, не задерживай, стели брёвна поперёк. Вот так. Теперь скрепляй скобами. Тащи новые брёвна. Да быстрее...

Расторопный старший сержант, командовавший сапёрами, подхватил железную скобу и ловко загнал её острые загнутые концы в дерево, прочно соединив два бревна. Другие продолжали делать настил.

— Брёвна, брёвна подтаскивайте, чтобы простою не было, — поторапливал сапёров сержант.

Подошёл уже знакомый Курбатову командир минно-инженерной роты.

— Лазаренко, — обратился он к старшему сержанту, — не прикидывал, скоб хватит или нет? Ведь надо ещё настил выложить по этой болотине.

Старший сержант поднял потное, разгорячённое лицо. Взгляд его скользнул по лощине.

— Не хватит, товарищ лейтенант. Тут и говорить не о чем. Совсем мало их у нас осталось.

Он подхватил очередную скобу и снова несколькими ударами топора вогнал её сначала в одно, а потом в другое бревно.

— Ещё и проволоку надо раздобыть, товарищ лейтенант, — добавил он. — И главное — укрепить опоры моста, чтобы выдержали нагрузку. — Лазаренко при этом взглянул на все подходившие и подходившие к реке танки: — Вон их сколько! Все дороги просят. Ждут нас...

К счастью, к переправе подошёл инженерно-сапёрный батальон, и дело закипело.

Получив от генерала Рыбалко донесение о том, что его армия миновала Золочев и правым флангом охватила бродскую группировку противника, соединившись в районе Деревлян с подразделениями конно-механизированной группы генерала Баранова, наступавшей на Рава-Русском направлении, маршал Конев устало поднял голову от бумаг и попросил принести ему свежую карту.

— Ну что ж, Василий Данилович, — с чувством облегчения сказал он, обращаясь к Соколовскому, — считаю, что наши предположения оправдались. Мы, конечно, рисковали, когда пустили танки по узкому коридору, пробитому в обороне противника. Но риск обоснованный. Я, признаться, десять раз всё взвесил и не сомневался в успехе. Так оно и вышло. Танки армии Рыбалко прошли, можно сказать, успешно. Влезли, словно нитка в игольное ушко. — Маршал улыбнулся, припоминая все тревоги, связанные и с принятием решения на ввод танков, и с заботами о том, чтобы успешно отбить противника, стремящегося срезать у самого основания образовавшийся узкий коридор.

Поскольку на фронте, занимаемом 38-й армией, не удалось пробить оборону противника на достаточную глубину, чтобы обеспечить ввод 4-й гвардейской танковой армии, как это первоначально планировалось, маршал Конев решил и танкистов генерала Лелюшенко направить по дороге, пройденной соединениями генерала Рыбалко.

...Танкисты Лелюшенко продвигались по несколько расширенному коридору, наступая на Городок, обходя Львов с юго-запада.

Конев взял из рук Соколовского карту, разложил её на столе.

— Посмотрим, Василий Данилович, что у нас получается, — произнёс он ровным, спокойным голосом.

Западнее Бродов красные стрелы плотно обжимали большую группировку войск противника.

— Сколько же здесь дивизий? — обводя карандашом круг по красным линиям, спросил Конев.

— Восемь, Иван Степанович, — ответил Соколовский. — Но главное, — добавил он, — ввод в прорыв крупных сил подвижных войск через узкий, простреливаемый противником коридор производился, пожалуй, впервые в практике нашей армии.

Но Иван Степанович разговор на эту тему и в таком тоне не поддержал. Операция только что началась, а цыплят-то по осени считают. Он вернулся к бродскому окружению.