Словом, освобождение Калинина — важный этап его полководческого становления. Конечно, и потом бывали неудачи, приходилось и отходить под ударами превосходящих сил противника, сосредоточенных на каком-то одном направлении: в этом уже не было ничего фатального, неизбежного...

После корсунь-шевченковской победы Иван Степанович успел провести Уманско-Ботошанскую операцию, в ходе которой войска 2-го Украинского фронта полностью разгромили 8-ю и частично 1-ю танковую армии противника, рассекли фронт группы «Юг», вышли к Кишинёву, освободили значительную территорию Правобережной Украины и Молдавии. На большее уже не хватало сил. Предстояло подтянуть тылы, пополнить армии людьми и снаряжением, перегруппироваться для нового удара по врагу. Но делать всё это будет уже кто-то другой. А ему, Коневу, надо хорошенько познакомиться с новыми людьми, с новой обстановкой и с новым противником. Манштейна он хорошо знал и мог в какой-то мере предвидеть его манёвры. Но Манштейна уже нет: за неудачи на фронте Гитлер отстранил его от командования группой армий «Юг» и перевёл в резерв. Группой армий «Северная Украина», противостоящей войскам 1-го Украинского фронта, теперь командует генерал Гарпе. Что это за личность, предстояло узнать. Познание особенностей оперативно-стратегического мышления сопротивного командующего, его сильных и слабых сторон Конев считал непременным условием, обеспечивавшим победу. Но изучить человека других убеждений и взглядов на военное искусство не так-то просто. Подумав об этом, Конев усмехнулся. Что же, в этом и состоит задача командующего, смысл его руководства войсками, предопределяющего победу над опытным противником. И он готов к новым сражениям.

— Посмотрим, кто кого, — сказал он вслух. Водитель обернулся и спросил:

— Что, товарищ маршал?

Конев, не привыкший ещё к своему новому высокому званию, махнул рукой:

— Не отвлекайся. Это я так. Мысли кое-какие одолевают. Давай быстрее.

— А-а, — протянул водитель и решительно нажал на газ.

...Командный пункт маршала Жукова был сработан надёжно и добротно. В его комплекс входил блиндаж командующего, помещение Военного совета, отсеки оперативной группы. Ступеньки круто вели вниз. Маленький коридор выводил в просторную комнату, где размещались телефонные аппараты и радиостанция. Неподалёку стоял стол с оперативными картами. Вдоль стен — подставки для вспомогательных карт и схем.

В этой же комнате Конева встретил командующий фронтом Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Он познакомил его с обстановкой, с задачами фронта, с руководящими кадрами, кратко подвёл итоги только что закончившейся весенней наступательной операции, пожелал успеха в предстоящем наступлении и на второй день уехал в Ставку Верховного Главнокомандования, где его, как заместителя Главковерха, ждали срочные дела.

Приятно, что начальником штаба нового фронта был генерал В. Д. Соколовский, с которым Конев некоторое время вместе учился и воевал на Западном фронте в 1941— 1942 годах: они хорошо знали друг друга.

Соколовский близок ему и тем, что, будучи сыном бедного белорусского крестьянина, лишь благодаря способностям и упорству сумел ещё при царе выбиться в люди — окончил учительскую семинарию. Потом стал учить неграмотных селян, но уже не в церковноприходской школе, а в рядах рабоче-крестьянской Красной Армии, в которую пошёл не по принуждению, а по велению сердца. Находясь в рядах молодой Красной Армии, Соколовский с присущей ему настойчивостью овладевал военными знаниями. Он отважно воевал на фронтах Гражданской войны и чёткостью и аккуратностью в ведении рабочих карт проявил особый интерес к штабной работе большого масштаба. Это Соколовский не раз доказывал своим аналитическим талантом, занимая ряд ответственных штабных должностей.

После успешного окончания Военной академии РККА и Высших академических курсов Василий Данилович получил пост начальника штаба сначала Уральского, а затем столичного военного округа. С февраля 1941 года — он заместитель начальника Генерального штаба, то есть стал работать непосредственно под руководством генерала армии Г. К. Жукова. На этом высоком посту и застала его война. Вскоре Василий Данилович становится начальником штаба Западного фронта, являясь правой рукой и опорой сначала Жукова, потом и его, Конева. С февраля 1943 года Ставка доверяет Соколовскому пост командующего Западным фронтом, а теперь вот он снова на штабной работе на одном из самых больших и важных фронтов — 1-м Украинском, где и застал его Конев.

Пока Иван Степанович беседовал с Соколовским о делах фронта, адъютант маршала подполковник Соломахин Александр Иванович, обойдя помещения командного пункта, нашёл подходящую комнату для маршала. Он знал требования и вкус Конева. Главное — рабочая обстановка: стол, кровать, телефон, и ничего лишнего. Чтобы нашлось место, где развернуть карту, и было приличное освещение. Такое помещение подыскали и соответствующим образом оборудовали за то время, пока командующий беседовал с начальником штаба фронта Соколовским.

Бегло окинув взглядом комнату, где ему предстояло работать и отдыхать, Конев сел за письменный стол. Адъютант тут же положил перед ним новенькую карту с нанесённой обстановкой. Иван Степанович развернул её, тяжело вздохнул, потом взглянул на вытянувшегося в ожидании приказаний Соломахина, улыбнулся и сказал:

— Что ж, посмотрим, что это за группа армий «Северная Украина». Явно не немецкое, чужое название. Поэтому думаю: такой группы армий вовсе не должно существовать — она должна быть уничтожена. Вот главная задача нашего фронта. Как думаешь, Соломахин? — снова обратился он к адъютанту.

— Так точно, товарищ маршал! — только и нашёл что ответить подполковник, застигнутый врасплох сложным вопросом командующего.

Конев подал знак рукой, отпуская Соломахина, и, склонившись над картой, глубоко задумался.

Артиллерист Николай Паршин за три года войны, как и маршал Конев, под командованием которого он теперь воюет, успел побывать на пяти фронтах. Четырежды за эти годы был ранен и каждый раз возвращался из госпиталя не на тот фронт, где воевал и получал ранения, а на другой, совершенно незнакомый. Николай считал, что такой уж он невезучий. Злой рок, как он полагал, преследовал его с самого детства. Начать с того, что он никогда не знал матери: она умерла сразу после родов, и ребёнок всегда чувствовал какую-то ущербность. У всех есть матери, а у него нет: чем он хуже других?

Когда настала пора ученичества, опять не повезло: сгорело в их деревне здание школы, и Коле пришлось ходить в соседнее село пешком за семь километров. Сколько страданий он пережил — не сосчитать. Однако всё проходит, забывается. Будучи учеником седьмого класса, мальчик неожиданно для самого себя влюбился в девочку из младшего класса Галю. Но та будто не замечала его, и он после окончания семилетки уехал в город, поступил разнорабочим на завод. Война застала его токарем высокого разряда, и парня не сразу отпустили на фронт. Работая, он продолжал всё так же любить девушку из далёкого теперь села, наезжая в отпуск, изредка встречался с нею в клубе на танцах. Она, однако, не проявляла к нему горячих чувств. Уйдя на фронт, Николай из-под Москвы послал Гале письмо. Ответной весточки не получил. А между тем от девушки письмо было, но оно просто не нашло его в той неразберихе боев. Там же, под Москвой, он получил первое ранение. Из госпиталя вновь написал любимой девушке, но ответа не дождался. После излечения Паршина направили на Северо-Западный фронт. Здесь снова пуля не миновала юношу, а после очередного выздоровления оказался под Сталинградом. И тут нежданно-негаданно получил от Гали письмо, полное любви и нежности. Она писала, что давно, ещё со школьных лет, любит Николая, но сказать ему об этом стеснялась. А потому избегала его, старалась не выдавать своего желания чаще быть вместе, скрывала своё отношение к нему за напускным равнодушием. Только теперь девушка поняла, что поступала плохо и даже глупо, тем самым обкрадывая его и себя, а потому, хоть и поздно, открыто и честно признавалась теперь в своих чувствах, молила Бога, чтобы он сохранил его...