Из Кремля 31 августа 1944 года пришло следующее приятное сообщение:

«Маршалу Советского Союза

тов. Коневу И. С.

УВАЖАЕМЫЙ ИВАН СТЕПАНОВИЧ

За образцовое выполнение боевых заданий Верховного Главнокомандования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство Президиум Верховного Совета СССР Указом от 29 июля 1944 года присвоил Вам звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Посылаю Вам орден Ленина, медаль «Золотая Звезда», а также грамоту о присвоении звания Героя Советского Союза и крепко жму Вашу руку.

Председатель Президиума

Верховного Совета СССР

(М.Калинин)»

В этом акте, считал Иван Степанович, была дана высокая оценка действиям не только его, командующего, но и начальника штаба В. Соколовского, всех заместителей, командующих армиями и всех войск фронта. За высокое боевое мастерство и героизм более ста двадцати трёх тысяч солдат, сержантов, офицеров и генералов были отмечены правительственными наградами, а сто шестьдесят человек удостоены высокого звания Героя Советского Союза. Командиры танковых бригад полковники В. Архипов и И. Якубовский были награждены второй медалью «Золотая Звезда», а лётчик-истребитель А. Покрышкин — третьей медалью «Золотая Звезда». Триста пятнадцать воинских частей и соединений удостоены правительственных наград, а двести тридцать семь — получили почётные наименования.

Большое число офицеров, сержантов и рядовых бойцов, проявивших на поле боя отвагу и мужество, были отмечены орденами и медалями. Вручая эти высокие награды, маршал Конев с гордостью говорил:

— Мы с вами находимся на только что отвоёванном у врага Зависленском плацдарме. Это значит, что войска Первого Украинского фронта с честью выполнили поставленную Верховным Главнокомандующим задачу: очистили от фашистских захватчиков наши исконно русские земли и восстановили государственную границу. Но под игом фашистских войск находятся наши братья поляки, чехи, словаки и другие народы Восточной Европы. Наш долг, идя навстречу их просьбам, преследовать раненого немецкого зверя и добить его в собственной берлоге! Это — наш интернациональный долг! Это — начало нашей великой освободительной войны против фашизма.

Черчиллю не раз приходилось в сложных политических ситуациях изворачиваться, пускать в ход дипломатический талант, чтобы добиться поставленной цели. Так приходилось действовать и с польским вопросом. Попытка утвердить в освобождённой Красной Армией Польше эмигрантское правительство Миколайчика, всю войну обретавшееся в Лондоне, явно провалилось. И дальновидный политик Черчилль это осознал. Теперь, готовя послание Сталину о варшавском восстании, он использовал изрядно и слёз, и угроз. На чём ещё сыграть? Обвинить Сталина в неуступчивости? Это не даст результатов. На том, что, собственно, из-за Польши Англия вступила в войну с Германией? Это выглядит хотя и правдиво, но эмоционально неубедительно. Поэтому написанное в витиеватой форме английское послание о варшавском восстании должно подействовать, по мнению Черчилля, как бомба замедленного действия. В нём достаточно подводных камней...

Отправив письмо в Москву, Черчилль с нетерпением ждал ответа. Иногда ему казалось, что они с Рузвельтом (он никогда не забывал подключать к таким особо сложным делам американского президента) зря затянули с открытием второго фронта в Европе. Высадись они на Европейском континенте хотя бы в сорок третьем году, глядишь, их войска находились бы сейчас под Берлином или даже под Варшавой и польский вопрос решался бы в их пользу. Черчилль считал, что восстание в Варшаве надо максимально использовать, дабы заставить Сталина наконец-то уступить: признать правительство Миколайчика.

Но ответ Сталина ошеломил видавшего виды политика своей прямотой и определённостью. В телеграмме Рузвельту Сталин сообщал:

«Ваше и г-на Черчилля послание относительно Варшавы я получил. Хочу высказать свои соображения.

Рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна. Эти люди использовали доверчивость варшавян, бросив почти безоружных людей под немецкие пушки, танки и авиацию. Создалось положение, когда каждый новый день используется не поляками для дела освобождения Варшавы, а гитлеровцами, бесчеловечно истребляющими жителей Варшавы.

С военной точки зрения создавшееся положение, привлекающее усиленное внимание немцев к Варшаве, также весьма невыгодно как для Красной Армии, так и для поляков. Между тем советские войска, встретившиеся в последнее время с новыми значительными попытками немцев перейти в контратаки, делают всё возможное, чтобы сломить эти контратаки гитлеровцев и перейти в новое широкое наступление под Варшавой. Не может быть сомнения, что Красная Армия не пожалеет усилий, чтобы разбить немцев под Варшавой и освободить Варшаву для поляков. Это будет лучшая и действительная помощь полякам-антинацистам».

С тех пор как сначала Белорусские фронты, а затем и 1-й Украинский начали широкое наступление, Конев всё чаще задумывался над решением польской проблемы. Перед ним всё явственнее вставал вопрос: каким должно быть новое, освобождённое от фашистской оккупации Польское государство? В каком направлении оно должно развиваться? Конечно, ответы на все эти вопросы должны давать сами поляки. Советское командование, как не раз об этом говорилось, не намерено было навязывать польскому народу государственное устройство, но, учитывая явную враждебность эмигрантского правительства Миколайчика по отношению к СССР и то, что оно выступает против демократического развития Польши, понимало необходимость помочь польскому народу осмыслить все эти обстоятельства и выбрать правильный путь.

Думая о Польше, Конев, естественно, вспомнил недружественную политику старого, довоенного польского правительства, начиная с тех пор, когда главную роль в нём играл Юзеф Пилсудский. Это он беспощадно расправлялся с польским революционным движением, вовлёк страну в антисоветскую интервенцию, сыграл большую роль в организации нападения Польши на молодую Советскую Россию в 1920 году. Став диктатором буржуазно-помещичьей Польши, он в 1934 году заключил польско-германское соглашение, которое и явилось одним из этапов в подготовке фашистской агрессии против СССР. Многое от Пилсудского воспринял и Миколайчик. Возглавляемое им правительство перед угрозой нападения фашистской Германии в марте 1939 года присоединилось к англо-французскому блоку, отказавшись от оборонительного союза с СССР. Когда было совершено нападение гитлеровских войск на Польшу, то Англия и Франция хотя и объявили войну Германии, но никакой практической помощи Польше не оказали. Фактически предали своего союзника, отдав его на растерзание врагу. И в этом не было ничего удивительного. Их главная цель состояла в том, чтобы направить агрессию фашистской Германии против СССР. И они этого добились. Польское реакционное правительство привело страну к катастрофе, не смогло организовать сопротивление и, бросив на произвол судьбы армию и народ, убежало за границу.

Конев убеждён в главном: послевоенная Польша должна быть демократическим, народным государством, дружественным по отношению к своим соседям, и прежде всего к своему восточному соседу — Советскому Союзу. Этого требуют насущные интересы самого польского народа и те колоссальные жертвы, которые СССР приносит сейчас и ещё больше принесёт в борьбе за полное освобождение польских земель от злейшего врага человечества — германского фашизма.

Совершенно иного мнения были наши западные союзники — Англия и США, которые считали, что Польша должна остаться такой же, какой была до войны, то есть настроенной проанглийски, продолжать следовать в фарватере капиталистических стран, а следовательно, быть враждебной Советскому Союзу, своему освободителю.