Илот не имеет права носить оружие, защищаться и каким-либо образом вообще причинять вред олимпийцу. Самое легкое наказание в таких случаях для него - если илот выживет, - это рабство, жизнь в ошейнике до конца дней. В большинстве же случаев дерзкого смутьяна просто убивали.

Лиме хотелось зажмуриться, но она боялась, что расплачется. От истерики ее отделяло не так уж много.

- Неожиданный улов, - сказал гоплит со шрамом на щеке. Красивое лицо шрам не уродовал, и, похоже, гоплит носил свою отметину с гордостью. Должно быть, получил ее в каком-нибудь из бесчисленных поединков в своей военной школе. - И красивый улов. - Он протянул руку, чтобы снять капюшон с головы Лимы. Ей он показался великаном, даже при такой немалой разнице в росте. - Золотистые волосы, серые глаза. Нечасто здесь увидишь такое.

Его приятели, такие же атлетичные, рослые - образчики скрупулезного отбора, - глухо и одобрительно загудели.

Лима заметила их отвратительные кровожадные улыбки. Они были хищниками, отправившимися на охоту. И они никуда не спешили, зная, что добыча никуда не денется.

Лима бросила взгляд по сторонам в слабой надежде на какую-нибудь помощь.

Предводитель гоплитов наклонился над ней, с интересом вглядываясь в бледное лицо. У него были голубые глаза, похожие на ледники, и такие же холодные.

У Лимы появилось чувство, что на нее смотри автомат, робот, а это не глаза, а просто видеокамеры.

- Должно быть, сладкая, - предположил олимпиец слева от нее, тот, что отрезал Лиме путь назад. - Мягкая. Не голодает.

Она втянула голову в плечи, сжала кулаки в карманах куртки.

- Посмотри на меня, - сказал предводитель гоплитов. - Боишься?

Лима выполнила его приказ, но не по причине рефлекса подчиняться, прививаемого илоту с детства. На миг она почувствовала острый укол злости. Кровь бросилась ей в лицо, щеки стали гореть.

- Ого! - хмыкнул один из четверки. Ее реакцию хорошо видели и другие. - Ничего себе!

Послышался смех. Лима сжала зубы. Она смотрела прямо в лицо главного, и на миг оно просто исчезло из ее поле зрения. Когда мгла, вызванная слишком сильным приливом крови, разошлась, Лима заметила вдруг некоторую растерянность во взгляде олимпийца.

Он был красив и в то же время внушал ужас. Этот его шрам. Кто все-таки оставил ему такую отметину? Более сильный противник или, наоборот, слабый - ударивший его в последней отчаянной попытке спасти свою жизнь? Лиме пришло в голову, что она тоже могла бы оставить память о себе. Допустим вцепиться ему в глаза ногтями.

Растерянность, если и была, снова уступила место холодному любопытству. Так могло смотреть величественное божество на жалкого смертного.

- Боишься? - спросил гоплит.

Лима медленно покачала головой.

Нет!

- Почему?

Никакой реакции. Не могла же она сказать, что от страха у нее свело челюсти. И вообще, если бы не стена, Лима давно бы оказалась на грязном асфальте.

- Мы будем играть с тобой много часов, а потом, быть может, выбросим на улицу перед твоим домом. Чтобы твои родные и друзья все видели. Ты это понимаешь?

Лима кивнула.

- И ты понимаешь, что не доживешь до вечера?

Снова никакой реакции. Лиме казалось, голос гоплита, доходит до нее через толщу воды.

В панике от мысли, что сейчас потеряет сознание, она с силой вдавила ногти в свои ладони. Только боль оказалась способна вернуть ее в реальность.

Теперь Лима отлично видела молодых олимпийцев.

- Могу дать тебе совет, - сказал их предводитель. - Если уж ничего не сможешь сделать, постарайся получить из ситуации выгоду. Я умею доставить женщине удовольствие, поверь. Будешь послушной, обещаю, твоя смерть будет безболезненной.

Интересно, скольким своим жертвам он обещал то же самое? Скольким девочкам-илоткам, не вернувшимся домой после школы или похода в лавку? Лима помнила жуткие истории, пересказываемые шепотом на переменах. Из ее класса дожила до выпуска только половина девочек. Так, наверное, все и происходило. Гоплиты ловили их, развлекались, а затем выбрасывали тело где-нибудь. Кого-то просто не находили. Молва утверждала, что их увозили в Олимпию, чтобы сделать сексуальными рабынями. Лиме повезло - тогда, но лимит удачи, похоже, закончился.

- Ну? - спросил главарь четверки. - Мы договорились?

Лима медленно качает головой. Какая-то ее часть, еще не свихнувшаяся со страха, способна сопротивляться. Способна перечить олимпийцу? Само осознание этого способно свести с ума кого угодно.

Лима почувствовала, что задыхается. Крик застрял в горле. Сердце готово было разорваться.

- Эй, вы там! Не много ли крутых парней на одну девчонку?

Лима прикусила губу. Ей показалось или кто-то по-настоящему это сказал?

Ее транс разбился со звоном, который слышала лишь она.

Гоплиты повернулись на голос. Позади них стоял высокий, ростом почти с них парень с нечесаными, торчащими во все стороны волосами. Илот?

- Я ослышался? - спросил олимпиец со шрамом, ошеломленный подобной наглостью. - Ты к нам обращался?

- К вам, - широко улыбнулся незнакомец, бросив короткий взгляд на одеревеневшую Лиму.

Олимпиец переглянулся с дружками. Что какой-то илот осмелился говорить с ним на {ты}, словно они равны, было еще невероятнее, чем вызов в глазах жертвы.

- Не больно ли много ты на себя берешь? - спросил один из четверки, вытаскивая кинжал. Его примеру последовали все, кроме главаря. Тот стоял, вперив в илота настороженный взгляд.

Подняв руку, олимпиец со шрамом заставил дружков замолкнуть.

Лима бросила взгляд по сторонам. Хотя убийцы переключили внимание на этого сумасшедшего, они по-прежнему оставались на своих местах, закрывая ей пути к отступлению.

Попробовать проскочить между ними? Нет, догонят. Ей не тягаться с их длинными ногами. И вообще, что она может противопоставить тем, кто с малолетства тренируется, чтобы стать машиной для истребления себя подобных?

Она перевела взгляд на илота, не в силах поверить, что все происходит на самом деле.

- Тебе, очевидно, жить надоело, - сказал олимпиец со шрамом, подходя к нему. Лима заметила, что расстояние между парнями осталось ровно столько, чтобы нанести удар на дальней дистанции.

- Ну, это философский вопрос, по правде говоря, - откликнулся илот. Гоплиты, удивленные, покачали головами.

Наверное, если бы собака вдруг заговорила как человек, они бы отнеслись к этому куда спокойнее.

- Вот как. - Главарь четверки пристроил руки на бедрах, стремясь даже позой продемонстрировать, кто здесь хозяин.

Лима подумала, его раздражает, а может, быть и пугает то, что илот почти одного с ним роста, одного сложения и смотрит дерзко, прямо в глаза.

- И что же дальше? - спросил он.

Илот указал на Лиму.

- Предлагаю отпустить девчонку.

Гоплиты злобно зашипели. Если бы главарь дал им команду, они бы растерзали смутьяна в два счета.

Впрочем, Лима поймала себя на мысли, что совсем в этом не уверена.

- Хорошо? мне стало интересно. Поэтому, кстати, ты до сих пор жив, - сказал олимпиец со шрамом.

Илот продолжал улыбаться во всю ширь.

- Назови мне хоть одну причину, почему я должен уйти и отказаться от своей добычи.

Лима сдвинулась немного вправо. Мысль о том, что стоит хотя бы попытаться бежать, билась в ее сознании.

Никто из гоплитов ничего не заметил. Они смотрели на илота, стискивая свои ножи и облизывая губы. Настоящие хищники, которым не терпится испить крови.

- Назову одну, - ответил парень с торчащими волосами. - Сегодня обращение Верховного Правителя. Не забыли? Так вот. По закону, в период, когда эфорами объявлена очередная война и до обращения, если таковое запланировано, гоплитам запрещаются любые нападения на илотов. Любые! Поэтому просьба отпустить девочку.

Лима подумала, что сейчас их точно убьют, обоих. По крайней мере, произойдет это быстро.

Однако олимпийцы ничего не предпринимали, их будто поразил паралич.

Главарь обернулся через плечо, ища поддержки у своих, но увидел лишь застывшие физиономии. Только один развел руками.