— Из-за этих недоделков Том чуть ли не при смерти, — прошипела она, осторожно подсовывая подушку ему под голову. — Была охота возиться!
— Тебя бы сейчас да на герб Слизерина, — сказал я мрачно. — Сама понимаешь, они могли нас выдать, а стирать память уже было поздновато. Если только опять с хроноворотом чудить, но это, как я понял, палка о двух концах.
— Я читал, — вставил Невилл, — так можно вовсе запутаться, что было, а чего не было. Или, например, ты подправишь одно, а случится что-нибудь другое, еще хуже. Ты поправишь это другое, а реальность перекосит так, что ты и хотел бы вернуть всё, как было сначала, но уже не сможешь!
— Вот-вот, — кивнул я. — Ладно, будем надеяться, все обойдется, а ничего криминального в голове у Тома откопать не сумели. А чтобы не демаскироваться, давайте-ка живо за учебники!
— А что это ты раскомандовался? — прищурилась Джинни.
— Я сказал — за учебники, — негромко повторил я, хотя сам испугался — а ну как не сумею принудить строптивую сестричку к послушанию? — Полагаешь, Том обрадуется, если ты завалишь экзамены? А сидеть подле него не нужно, не сдохнет. Риддл — тварь живучая!
Джинни постояла напротив меня, раздувая ноздри, точно как норовистая лошадь, потом сверкнула глазами, встряхнула огненной гривой, молча уселась за стол и потянула к себе учебник по трансфигурации. Судя по выражению ее лица, она намерена была получить не просто «превосходно», а… наверно, такой оценки еще не придумали!
Глава 40. На пороге
Риддл и впрямь оказался живучим — глаза он продрал уже к ужину, хотя все равно бухтел, что у него голова чугунная. Мои методы воспитания он одобрил, но домашние задания проверять не стал. Ему и так нужно было ночью сходить в Тайную комнату, проверить, как там Люпин, ну а я напросился с ним. К тому же, нужно было вернуть мантию-невидимку: через Луну Джинни передала Поттеру, что его сокровище оставят за статуей горбатой ведьмы. Заодно мы вычислили еще один ход… Хотя что его было вычислять, если Том присвоил карту? И, кстати, велел Джинни с Невиллом отслеживать, как мы будем на ней отображаться, когда спустимся в подземелье…
Вой оборотня был слышен даже сквозь каменные двери и Том, вздрогнув, поспешил наложить на них заглушающее заклятье.
— Рановато, — сказал он.
— Люпин там не сдохнет? — спросил я, спеша следом.
— Не должен. Человек может прожить без еды чуть ли не месяц, если мне память не изменяет, а еще и пары суток не прошло. Воды там хоть залейся… Исхудает, но помереть не помрет, — авторитетно заявил Риддл. — Пойдем к Блэку наведаемся. Ты пожрать прихватил?
— Обижаешь! — фыркнул я, похлопал по увесистой сумке, а вторую передал Тому. — Пошли…
Ей-ей, Блэк, по-моему, вовсе не просыпался: большая часть провизии осталась нетронутой, хотя элем он подзаправился, и теперь мирно похрапывал на диване. Ну, его тоже можно понять: в Азкабане условия не курортные, всласть не разоспишься — и холодно, и нары жесткие, поди, а еще дементоры кругом, так что ухо нужно держать востро. Вот Блэк и расслабился…
Правда, он на нас чуть не кинулся, когда я попытался его растолкать, наверно, принял за дементоров. Спасибо, палочки у него не было, да и опомнился он почти сразу же.
— Фу ты, извини, — сконфуженно выговорил Блэк и первым делом ухватил изрядный кусок пирога с почками. — Сон такой хороший снился. Ну, про школу. Лето, солнце… и вдруг дементор меня за плечо — цап! Я и…
— Хорошо, что Рональд умеет уворачиваться, — вздохнул Риддл и уселся на подоконник по давней своей привычке. Можно было подумать, что его одолела ностальгия. — Ну, мистер Блэк, могу пока сказать лишь одно: вроде бы нас не рассекретили. Вроде бы, — подчеркнул он. — Думаю, вы не понаслышке знаете, кто такой Дамблдор и на что он способен…
— Конечно, — Блэк дожевал пирог и взялся за окорок. — С ним никому не тягаться!
— Однако желающие находились, — заметил Том.
— Ты о Гриндевальде? Или о Волдеморте? — спросил тот. Я предпочитал молча слушать.
— Хотя бы и о них, — согласился Риддл, усмехнувшись. — А что?
— Да так… — Блэк подумал и взял еще кусок пирога. Я уж устал удивляться, как это в него столько влезает. Впрочем… поди посиди на голодном пайке столько лет!
— Хватит, — сказал ему Том, явно подумав о том же самом, — а то заворот кишок случится. Бульончику вон попейте, я в банку налил, а то тут термос не добудешь. Правда, он остыл.
— А чары на что? — не удержался я.
— Рональд, я, по-твоему, идиот — нести при себе банку с огненным бульоном? А если бы я ее разбил в тоннеле? — прищурился он.
После беседы с директором и деканом Том вообще пребывал в скверном расположении духа и временами жаловался на мигрень. Девочки его жалели, а я мужественно изображал страдальца и выпрашивал у мадам Помфри зелья. Хотя Том и сам бы мог к ней сходить, между прочим, и это было бы достовернее: у него С.О.В. на носу, а перед экзаменами многие начинают маяться бессонницей и головными болями от переутомления.
— Сейчас разогрею, — добавил он. — Вуаля! Так вот, мистер Блэк…
Том дождался, пока тот перестанет хлюпать (тарелку он, конечно, трансфигурировать не озаботился, видимо, предоставив эту честь мне), и продолжил:
— Так вот, пока вы отсыпались, наши доблестные преподаватели всеми силами пытались вас найти. Но, разумеется, не сумели, на то она и Выручай-комната…
Иногда Риддл начинал говорить таким вот тоном, вроде бы ласковым и вкрадчивым, но в то же время от него мурашки по коже бежали. «Стальная рука в бархатной перчатке», как-то так, попадалось мне подобное сравнение в книге: чуть не туда дернешься, рука-то и сожмется, шея хрустнет — и прости-прощай, милый друг…
Насчет дружеских чувств Тома к нашей компании я ничуть не обольщался. Мы были ему полезны, и он использовал нас на всю катушку, пользуясь своим обаянием и харизмой лидера (кажется, у магглов это называется именно так). Где бы он был, спрашивается, если бы не мы? Правильно, так и сидел бы у окошка, глядя на недоступный большой мир!
Так вот, Том умел быть благодарным, это я уже понял, но только на уровне «ты мне — я тебе». Можно подумать, он кинулся спасать Поттера там, на стадионе, от большого благородства! Как же… Признание долга ему нужно было, только и всего, Поттер и ляпнул, не подумав, что Том ему жизнь спас. Так или нет, но слова сказаны, а слово, как известно, не воробей, вылетит — не поймаешь.
И с нами то же самое: мы выручили его — он помогает нам с учебой, как обещал. Конечно, постепенно накапливается и всякое другое, но основная линия поведения Риддла понятна: он очень не любит оставаться в долгу перед кем-то, но сам с удовольствием подстроит так, чтобы человек ему задолжал. Может быть, без какой-то определенной цели, просто на будущее — вдруг пригодится?
Но я отвлекся, а тем временем Том с чувством, с толком, с расстановкой пересказывал Блэку события последних суток, а тот мрачнел все сильнее и сильнее.
— Так вот, мистер Блэк, — завершил свою речь Риддл, — мы можем устроить вам свидание с Гарри, это не так сложно, как кажется. Однако он далеко не так сдержан, как мы, поэтому может проговориться о чем-то, чего ему знать не полагается, выдать себя — и вас заодно — неосторожным словом… Он не сумеет противостоять, если любой из профессоров — даже не сам Дамблдор — попытается прочесть его мысли. А я не всегда сумею его заменить. Вы понимаете, к чему я клоню?
— Если честно, нет, — ответил тот. Лицо у него было печальным донельзя, и я хорошо его понимал.
— У нас на носу экзамены, — терпеливо произнес Том. — И если мои воспитанники… и не смейся, Рональд!
— Не думал даже, — заверил я, фыркая.
— Так вот, если мои воспитанники, я уверен, по меньшей мере получат «выше ожидаемого», то ваш крестник в лучшем случае заработает «удовлетворительно». И то при условии, что не будет постоянно думать о том, где вы и что с вами. А если он провалит экзамены… — Том развел руками. — Останется на второй год, полагаю, как Флинт. Тот тоже чрезмерно увлечен квиддичем, хотя в его годы пора бы уже подумать о будущей карьере, как-никак, седьмой курс! Вы этого хотите для Гарри?
