— Зачем их искать? — недоуменно спросил Том. — Они давным-давно в Запретном лесу живут, вы что, не знали? Ах да, у вас же Хагрид теперь лесничим, немудрено, что звери поумнее ушли куда подальше…

Я взялся за голову, а Луна довольно заулыбалась. Мне невольно подумалось: а сколько еще из перечня неведомых тварей, о которых пишет ее отец, в самом деле бродит вокруг, только мы их не замечаем?

— Насчет характера не беспокойся, — добавил Риддл, — мне своего хватит. Но силу — силу я вынужден качать, иначе скоро снова смогу общаться только письменно.

— Может, подсовывать тетрадь разным людям? — спросил Невилл. — Ненадолго!

— А как ты ее будешь забирать назад? Выкрадывать или отбирать? — резонно спросил я. — Да и скоро все начнут болтать о таинственной кочующей тетрадке, в которой исчезает любая надпись. Угадай, как быстро нас вычислят?

— Ну… — Джинни задумчиво почесала кончик носа. — Знаете… Давайте договоримся так: Том может понемножку от нас подпитываться, так, чтобы хватало сил оставаться вот таким, но не пытается никого из нас подчинить и выпить целиком. Так пойдет?

— Пожалуй, — подумав, ответил Лонгботтом, а Луна кивнула.

Я подумал и тоже согласился, добавив:

— Только, Том, тебе придется дать Непреложный обет. Призрак ты, воспоминание или что-то еще, рисковать как-то не хочется!

— Хорошо, — сказал Том и кровожадно улыбнулся. — Я принесу Обет. Но вам, мои маленькие друзья, придется хорошенько потрудиться взамен…

— То есть? — нахмурился я.

— Ты не понял? А я было назвал тебя смышленым! — Риддл прищурился почти как Джинни. — Чем сильнее будете становиться вы, чем быстрее и лучше разовьете свой дар, тем сильнее стану я, и тем меньше силы мне потребуется забирать у вас. Если вы не станете отлынивать, детишки, возможно, я сумею выйти на свободу безо всяких ритуалов…

— Вот это другой разговор, — хладнокровно ответила сестра. — Давай, клянись, да за работу. Болтаем дольше!

— Может, тетрадь лучше хранить тут? Или в тайнике? — спросил вдруг Невилл. — Чтобы не поддаться искушению!

— Тогда сразу заметят, что мы постоянно шастаем к тайнику. Сюда-то мы можем прийти поодиночке, — мотнул я головой. — Том?

— Да, я не дамся в чужие руки, — ответил он уже без улыбки. — Всего лишь капля вашей крови и… я ваш навеки.

— А мы твои? — скептически спросила Джинни.

— Я бы тоже поклялся на крови, но у меня ее нет. Так что могу лишь принести Обет. А вы… — он сделал выразительную паузу.

Нет, интонации и манера речи точно как у Снейпа! Видно, наш декан и впрямь хорошо знал Волдеморта, раз даже манеры его скопировал. Кстати, к суровому неприятному лицу Снейпа они шли намного больше, чем к красивой физиономии Риддла.

— У тебя есть чернила, — ласково сказала сестренка, отобрала у меня дневник и надорвала уголок страницы. Риддл дернулся, как от боли, и посмотрел на нее с откровенной злобой. Джинни же отколола от лацкана мантии булавку, кольнула палец и капнула на бумагу кровью раньше, чем я успел ее остановить. — Вот так. Я твоя навеки!

— Очень смешно, — пробормотал я, отобрав у нее булавку. — Том все равно найдет способ нас обмануть.

— Зачем, если мы теперь связаны? — удивилась Луна, проделывая ту же процедуру. — Дай руку, Невилл, не бойся, это не больно. Вот и все! А когда мы будем заниматься?

— Прямо сейчас, — спокойно ответил Том, успевший прийти в себя. — Для начала я научу вас самому важному в нашей работе…

— Непростительным заклятиям? — с дрожью в голосе перебил Невилл.

— Не попадаться!!! — рявкнул Риддл.

Где-то, по-моему, обрушилась пара башен…

Должен сказать, что преподаватель из Риддла вышел намного лучше, чем из Снейпа, пускай первый был раза в два с лишком моложе. Правда, такой же требовательный и злой на язык, но можно было и потерпеть во имя общего блага, как любит выражаться директор. А еще Риддл был натурой увлекающейся, поэтому частенько приходилось посреди его пламенной речи перебивать и напоминать, что мы, признаться, из всего этого монолога поняли только предлоги. Тогда Том хватался за голову и разражался очередной речью на тему того, что мы не способны думать самостоятельно, все нам вынь да положь, разжуй и в рот положи, спасибо, глотать за нас не надо! Тут он обычно подозрительно косился на нас и интересовался процессом пищеварения. В плане полученных знаний, разумеется. Ну и проверял, что да как мы усвоили…

У него была совсем иная манера преподавания, нежели у нашей профессуры. Вернее, у него не было никакой манеры, Риддл вечно скакал с пятого на десятое, от чар резко переходил к трансфигурации, приплетал сюда зелья и защиту, но в итоге эта мешанина почему-то оказывалось куда понятнее, чем объяснения преподавателя в классе.

— Но это же логично, — сказал Невилл, когда я как-то вечером поделился с ним своими наблюдениями. — Я тоже об этом думал.

— И? — заинтересовался я. У Лонгботтома случались интересные идеи, и если ему хватало времени их обдумать, то получалась просто конфетка!

— Ну сам посуди: нас учат отдельно чарам, отдельно трансфигурации, гербологии и зельям… — рассудительно начал он. — Но ты же мне сам говорил, что зелья тесно связаны с гербологией, забыл? И другие предметы тоже постоянно пересекаются. Но как и почему это связано, нам не говорят. Может, на старших курсах скажут, а пока мы просто зазубриваем, не понимая, зачем все это нужно и как взаимодействует.

Я почесал в затылке и признал, что он прав. Кажется, у магглов это называется «комплексный подход», вроде как естественнонаучные предметы выделяются в один блок, всякая математика — в другой… но и между собой они тоже связаны, потому как составить и рассчитать химическую формулу без знания математики не выйдет!

Понимая, что сейчас залезу в дебри, из которых мне не выбраться, я просто решил принять всё это как должное.

— Мерлин великий, неужели вы додумались до этого самостоятельно?! — саркастически вопросил Риддл, когда я выпихнул вперед Невилла и заставил его повторить догадки. Ну и свою лепту внес, конечно. — Не прошло и полугода… Вернее, для первокурсниц не прошло, а вы двое могли бы и раньше понять…

— Ты-то сам на каком курсе дотумкал? — мрачно спросил я.

— В конце первого, — ответил он. — Но мне простительно, а вы оба — чистокровные, стыдно!

— А ты с магглами рос, в их школу ходил, тебе стыднее, — не остался я в долгу. Упоминаний о маггловской школе Том не переносил, но на этот раз злиться не стал.

— Да, мне потребовалось время, чтобы соотнести здешние реалии с маггловскими, — самокритично сказал он. — Так, я не понял, мы собрались на светскую беседу или на занятие?

Еще, надо сказать, Том всегда был готов объяснить непонятное еще раз. И еще. Терпения у него хватало, надо было только пропускать мимо ушей злорадные реплики относительно наших умственных способностей.

У него не было в заведении приемов вроде «выучить от сих и до сих, завтра спрошу». Нет, сперва надо вникнуть, спросить о том, что не поняли, выслушать ответ Тома, еще раз вникнуть, пересказать, как именно поняли, заставить Риддла ужаснуться нашей непроходимой тупости, получить еще порцию разъяснений… И так до тех пор, пока очередное заклинание или рецепт не укладывались в голове, будто всегда там были.

— Нет смысла в тупой зубрежке, — в тысячный раз повторял он. — Ты можешь не помнить рецепт зелья наизусть. Но если ты хотя бы в курсе, какие в него входят компоненты, каковы их свойства и сила воздействия, то сумеешь состряпать его на глазок либо быстро просчитать концентрацию действующих веществ и сделать необходимые поправки, чтобы максимизировать результат. И даже представить, чем можно заменить отсутствующий компонент с минимальной потерей для задуманных качеств зелья…

Вот это уже было интересней, и мы приналегли на гербологию — и вправду, имелся не один десяток взаимозаменяемых (хотя бы частично) растений. С животными было посложнее, но Том прозрачно намекнул, что некоторые животные составляющие зелий могут быть заменены комбинацией растительных. Я тут же вспомнил про маггловское сливочное масло и маргарин (чем вызвал у Тома приступ истерического смеха), а Невилл впал в экстаз и оккупировал библиотеку, пугая мадам Пинс неожиданным энтузиазмом. Ну и к мадам Спраут он пристал так, что она выдала ему несколько затрепанных старинных томов из личного собрания — со строгим наказом «никому и никуда!» Надо ли говорить, что эти фолианты сделались нашими настольными (вернее, накроватными) книгами?