С этими ободряющими мыслями Синди ввела код маячка в сообщение и нажала «отправить». У нее не нашлось никакого предлога не предстать пред ясны очи Джареда, кроме нервного позыва к мочеиспусканию, обернувшемуся лишь парой выдавленных капель.

В общем зале стояли диваны, компьютеры, а по стенам тянулись полки с книгами. При виде Синди Джаред усмехнулся и помахал симпатичному пожилому мужчине в развевающемся белом халате, стремительно шагавшему через комнату.

– Эй! Доктор О! Позвольте вам представить…

– Не сейчас, Джаред. Я занят.

– Но это новенькая, о которой я вам рассказывал, – настаивал Джаред. – Вы же мне говорили, что хотите встретиться с ней лично, как только я ее приведу!

Доктор О повернулся с мрачным видом, словно вот-вот откусит Джареду башку, и тут увидел Синди. Лицо его стало непроницаемым. А потом он улыбнулся.

По шее Синди пробежали мурашки. Она привыкла к вниманию парней, однако здесь было что-то другое. И эта масляная усмешка, посланная через всю комнату, не внушала ни капельки доверия. Ох, гляньте, какие у вас большие зубы.

– И эту милую барышню зовут?… – спросил доктор.

Она подала ему руку. Теплая широкая усмешка, крепкое мужское рукопожатие… И ей вдруг снова захотелось в туалет.

– Э… Мина.

– Рад встрече, Мина. Надеюсь, Джаред хорошо с вами обращается.

– Да, он очень мил, – заверила она доктора О.

– Я как раз объяснял фазу испытаний, – сообщил Джаред. – Я так понимаю, поскольку поздно, мы поужинаем и начнем завтра.

– Нет, Джаред, она нужна мне сегодня, – заявил доктор О.

Джаред был сбит с толку.

– Но она не прошла…

– Нет нужды в предварительном тестировании, – заверил доктор О. – Она ведь специализируется в акустической физике? Отдай свой сотовый Джареду, Мина.

Синди изумленно моргнула:

– Чего?

Он строго, но очаровательно улыбнулся:

– У нас так принято. Это помогает полностью сосредоточиться. У тебя будет полчаса в день, чтобы ответить на сообщения и телефонные вызовы. Не беспокойся. Джаред с ним ничего не сделает.

Она передала телефон трясущимися руками. Пропала последняя надежда.

– Пойдем, Мина. Я покажу тебе остальную часть комплекса. Увидимся за ужином, Джаред, – попрощался доктор О.

Джаред заморгал, когда его так запросто отстранили, повернулся и спешно отправился прочь. Синди с тревогой смотрела ему вслед, как он уходит с ее телефоном. Ее два последних союзника.

Доктор повел Синди по крытой галерее, затем по тропинке между высоченными деревьями, ведущей к другому зданию комплекса. Вниз несколько пролетов лестницы подвального строения, врезанного прямо в склон холма. Они вошли. Коридор показался невероятно длинным.

В тишине раздавалось эхо их шагов. Доктор О сунул в замок пластиковую карту и приложил глаз к какому-то устройству, осветившему сетчатку красным лучом.

Дверь зашипела, щелкнула и открылась. Остерман ввел Синди в большую комнату без окон, захлопнул дверь и снова посмотрел в считывающую сетчатку штуковину. Глубоко в массивную стену скользнули большие болты. Клац-клац.

– Врунья, – сказал он шутливым тоном.

Синди попыталась улыбнуться:

– Ух ты, какое здоровское место.

Доктор прислонился к краю стола.

– Добро пожаловать в «Приют», Синтия.

Слова проникли в сознание. Она с трудом удержалась, чтобы не лишиться чувств.

Дэви не счел нужным постучаться в дверь Бека. Просто повернул ручку, используя прихваченную в машине тряпку, и рывком распахнул.

Майлса осенило: как странно, что дверь не заперта, но Макклауды уже ворвались в дом. Он понесся за ними. Дэви остановился, повернулся и махнул Майлсу рукой, дескать, выйди наружу. Ну уж нет. Черта с два они отстранят его сейчас от дела. Он стал красться вдоль стены за Коном, начисто игнорируя косые взгляды и неистовое махание руками.

Завернули за угол. Мраморные ступени вели к обширному морю светло-бежевого цвета, в котором плавали острова в виде дивана и кресел. Главный остров составлял огромный черный кофейный стол. На нем лежала опрокинутая ваза, красные цветы рассыпались по светлому ковру… О нет. Вот дерьмо.

Из-за кофейного стола торчала нога. Босая. Синеватого оттенка.

Они сделали круг по комнате в совершенном молчании и уставились на то, что когда-то было профессором Беком.

Отсутствовала половина головы и часть лица. Под трупом театральной веерообразной дугой размазались мозги и кровь.

Кон глубоко вздохнул:

– Этого еще нам не хватало.

– Да уж, – согласился Дэви. – Не думал, что дела могут обернуться еще хуже.

Майлс покачнулся. Вторая кровавая насильственная смерть, увиденная им за день. И первая, что на пленке, уже выглядела паршиво.

Но, по крайней мере, он не ощущал тогда вонь.

Майлса замутило. Он рывком, споткнувшись, рванул с места. Выскочил за дверь, посреди газона упал на колени, и его вырвало на декоративный кустарник пахнущей кофе желчью.

Майлса трясло, выступили слезы, от чего стало не по себе, когда спазмы, наконец, прекратились. Он с трудом встал на ослабевшие ноги, вытер глаза и нос рукавом «Армани» Шона. В кармане чирикнул телефон. Майлс вытащил его и прочел сообщение.

мина пошла посмотреть телепатию. прости.

приют в аркадии. взяла маячок. код 42ВВ84 следуй по хлебным крошкам если хочешь пожелаймне удачи прикинуться что у меня есть мозги твоя син

Мир завертелся юлой. В глазах потемнело.

Чья-то рука тронула его за плечо. Майлс подпрыгнул и вскрикнул.

– Если ты закончил удобрять генетическим материалом газон Бека, может, пора убираться к черту отсюда? – спросил Кон. – Пока нас не уволокли?

Майлс выпрямился и протянул сотовый:

– Дэви, помнишь, ты сказал, что хуже уже быть не может?

Взгляд Дэви застыл от ужаса.

– И что?

Майлс отдал телефон:

– Так вот, ты был неправ.

Боль, боль, сплошная боль. Жгучая боль пронзала его, словно горячий нож, входящий в масло. Его привязали к какому-то креслу. Болело все тело, но расплавленный эпицентр сосредоточился в правом плече. Тип в окровавленном халате держал скальпель и клещи. Он подошел к Шону. Сделал надрез в плече и поковырялся в плоти.

– Твою мать, – зашипел, отдернувшись и натягивая путы, Шон.

Тип продемонстрировал зажатую в клещах окровавленную пулю и сварливо оповестил:

– Обычное ранение. Кость не задета.

Шон недоуменно уставился на мясника:

– Я что, умер и попал в ад?

Тот хмыкнул:

– Еще не совсем. Считайте, если хотите, что я устроил прелюдию.

Он отодвинулся в сторону и обвел радушным жестом комнату.

Сердце в груди Шона сжало тисками. Перед ним неподвижно лежала Лив, ее лодыжки и руки привязали кожаными ремнями к прутьям каталки.

Рядом стоял, лаская ее, Ти-Рекс. Он облизнул толстые губы, проведя рукой по внутренней стороне ее бедра.

– Прелесть, – сказал он. – Теплая, мягкая.

– Рано, Гордон, – предупредил Халат. – У меня на нее другие планы. Можешь поиграть с другой. После, конечно, когда мы закончим.

С другой? Что за черт? Шон насколько мог повернул голову и узрел тонкую девичью фигурку, скрючившуюся на полу. Девушку, лицо которой загораживали волосы, привязали к батарее. Она подняла голову.

Синди. Бедный глупенький мышонок. Новая волна скорби охватила Шона.

– О черт, милая. Выразить не могу, как жаль видеть тебя здесь.

– М-мне тоже, – запинаясь, откликнулась она. – Как и тебя.

Шон натянул ремни, сотрясая кресло.

– Так это ты, должно быть, Остерман? Червь-дерьмоед, убивший моего брата.

Тип опрокинул литровую бутыль с алкоголем на ватный тампон и протер руку Шона. Шон задергался от нового приступа дикой боли.

– Да, я Остерман, – подтвердил доктор. – Ведите себя спокойно, пока я штопаю.

– Какой смысл штопать меня? – возразил Шон.

– Я еще вас не убиваю, – пояснил Остерман. – Сохраню вам жизнь, на сколько могу. Не хочу, чтобы вы сдохли от какой-то дурацкой инфекции.