Блэр выбрал неподходящий момент, чтобы положить руку ей на плечо. Она резко дернулась, не успев подавить рефлекс.

Он оскорблено сложил руки на груди и сухо изрек:

– Я просто пытаюсь помочь. Ты ведешь себя, как ребенок. Капризный ребенок.

«У меня стресс, если ты не заметил». Лив проглотила готовый сорваться с губ сарказм.

– Прости, Блэр, – сказала она. – Просто сейчас меня лучше не трогать.

Мать прошлась глазами по телу Лив, и ее губы превратились в тонкую линию.

– Не могу поверить, что ты вышла на люди в таком виде.

Лив взглянула на свои штаны с низкой посадкой и помятую майку. Она бросилась к месту пожара, как только получила звонок, не потрудившись даже переодеть пижаму. Для такого наряда у нее и в двадцать лет был недостаточно плоский живот, не говоря уже о тридцати двух. Лифчика на ней не было. Черт возьми, да она могла бы «перебросить грудь через плечо, как континентальный солдат» [12]. А что касается штанов, ну… лучше сейчас не фокусировать внимание на ее немаленьком заде.

Выговор заставил ее приподнять подбородок.

– Я прилично одета, – сказала она. – Все важные места прикрыты. Никто не упадет в обморок, увидев меня в пижаме.

«И, конечно, это будет не Блэр», – чуть не добавила она. Он уже много лет изводил ее, наполовину в шутку, наполовину всерьез, призывая смириться с неизбежным и выйти за него замуж. Иногда, чувствуя себя одинокой, Лив испытывала толику соблазна. Блэр был умным, милым, трудолюбивым. Да и родители бы от радости с ума сошли. Это было бы товарищеское соглашение.

Но между ними не было тепла. Абсолютно.

Естественно, ее критерии «тепла» основывались исключительно на воспоминаниях о Шоне Макклауде. Может, она всего лишь придумала всю эту дикую страсть, это головокружительное возбуждение. В конце концов, ей не было еще и восемнадцати. Лив сглотнула, горло раздирало от дыма и сдерживаемых слез. Возможно, брак без жаркой страсти будет более стабильным. В конце концов, все, что ей нужно сделать, – это оглянуться и увидеть, к каким разрушительным последствиям приводит этот самый жар.

– Ты выставляешь себя на посмешище, – заявила Эмилия. – Увидимся дома, когда ты соизволишь прийти, – закончила она и устремилась обратно к машине.

– Я отвезу тебя домой, – сказал Блэр. – Ты же понимаешь, что теперь должна повсюду ходить с сопровождением? Тебе нужно упаковать вещи.

Выражение его лица сразу напомнило Лив, почему она продолжает отвечать «нет» на его предложения. В напыщенной властности не было ничего сексуального.

– Упаковать? – спросила она. – Зачем мне упаковывать вещи? Куда я еду?

– Тебе нельзя оставаться в своем доме, Лив, – поучительно начал Блэр. – Он очень далеко, на холме, и у тебя даже нет сигнализации. Ты поселишься в Эндикотт-Хаус, где мы сможем за тобой присматривать. Барт сейчас связывается с охранным агентством, которое предоставит тебе телохранителей на полный рабочий день.

– Телохранителей? – Ее хриплый от дыма голос сорвался от возмущения.

– Конечно! – выпятил грудь Блэр. – Я сообщу Барту и полиции, куда мы едем. И ради бога, стой здесь, чтобы я мог тебя видеть.

Лив мрачно смотрела вслед уходящему Блэру. Телохранители? На полный рабочий день?

Теперь родители смогут контролировать ее день и ночь. Следить, чтобы она жила по правилам Эндикоттов. Было бы лучше просто забальзамировать себя прямо сейчас и избавить всех от лишних проблем.

– Привет, Лив, – раздался позади нее низкий мужской голос.

О, боже! Этот голос был ей знаком. Лив не могла повернуться. Мышцы не двигались, как в тот раз, когда она занялась скалолазанием. Она посмотрела вниз на середину крутого склона и застыла, пальцы онемели. Кости стали гибкими, как резина, а внутри все опустело.

Больше он не произнес ни слова. Может, стресс привел к слуховым галлюцинациям. Был лишь один способ выяснить это: обернуться.

Она заставила мышцы повиноваться и обернулась.

О, боже! Это действительно был Шон. Живот скрутило, и накатила слабость.

Боже, только взгляните на него. Он занимал все пространство. Воздух вокруг него казался наэлектризованным. Он был таким высоким, таким невероятно… большим.

Был ли он таким большим пятнадцать лет назад?

Сама она, естественно, такой, как сейчас, не была. Эта мысль ужалила ее, как укус паука. Подумать только, ее книжный магазин уничтожен, мечты разрушены, да еще и Tи-Рекс преследует, а ее все еще беспокоит толстая задница.

Ее майка никак не контролировала покачивание грудей, которые сейчас стали намного больше, и несколько, ну… ниже, чем пятнадцать лет назад. К тому же накладные боковые карманы на штанах были разработаны самим дьяволом, чтобы делать ее бедра шире, чем они есть на самом деле.

Лив попыталась говорить, но голос был грубым и хриплым из-за дыма. Она прокашлялась и попробовала еще раз.

– Привет, – пискнула она.

Ей не хотелось, чтобы он видел ее такой. Уязвимой, опустошенной. В похожем состоянии она была при последней их встрече. За исключением того, что в тот раз в дымящихся руинах было ее сердце, а поджигателем был он сам.

Они уставились друг на друга. Лив чувствовала себя пустоголовой и беззащитной.

Много раз она представляла встречу с ним с тех пор, как решила вернуться в Эндикотт-Фоллз. Но в фантазиях она была худее, груди приподняты лифчиком. На ней красовались романтическая женственная белая юбочка и провокационная блузка, изящно, едва заметно демонстрирующая ложбинку между грудей, которая бы недвусмысленно означала: «Умри от зависти, тупой чурбан».

Она суетилась бы в своем переполненном книжном магазине, ухоженная, подтянутая и потрясающая. Волосы были бы собраны в растрепанный пучок. На лице – умело нанесенный скромный макияж. Изящные золотые сережки. Занятая, счастливая, успешная Лив!

– Что еще за Шон? – сказала бы она. Затем, узнав, широко раскрыла бы глаза, глядя на его пивное брюшко или любые другие благоприобретенные дефекты, которые сделали бы его безобидным. – О! Прости, не узнала тебя! – сладко пропела бы она. – Как поживаешь?

Но все пошло не по сценарию. Ее взгляд скользил вниз и вверх, пытаясь связать этого человека с Шоном из ее девичьих воспоминаний. Тогда вместе с улыбкой у него появлялись великолепные ямочки. Гибкая молодая пантера на охоте. Воплощение опасной мужской сексуальности.

Тот сочный золотой юноша превратился в мрачного, таинственного мужчину.

Вылинявшие джинсы и зеленая футболка демонстрировали длинное и сильное тело, которое казалось мощнее и плотнее, чем ей помнилось. Его лицо было будто вырезано из камня. Длинные волосы свободно развивались и взъерошивались у его лица от горячих порывов ветра. Солнце блестело на их бронзовых кончиках. В ухе яркими радужными огнями блестел гвоздик с бриллиантом.

Взгляд был проницательным, под глазами – темные круги. Ни блеска. Ни ямочек. Ни белозубой улыбки. Он выглядел угрюмым и жестким.

Безобиднее некуда, чтоб ее!

Прямо такой же безобидный, как длинный острый нож.

Пришлось оторвать от него взгляд и посмотреть на ноги, чтобы сделать глоток такого необходимого воздуха, пока не отказали легкие.

Ничего себе! У него был талант к драматическому появлению. Намеренно или нет, но его фигура в почерневшей от огня кирпичной арке, построенной в начале века пивоварни, которую она превратила в книжный магазин, выглядела весьма эффектно.

Освещенный солнцем, проникавшим через арку, среди клубов дыма, он был похож на рок-идола, который стоит на сцене и принимает поклонение кричащих фанатов, будто имеет на это полное право. Он улыбнулся, и Лив скрестила руки на груди. По которой, кстати, полз табун мурашек. Нет, все-таки не рок-звезда. Скорее падший ангел, стерегущий врата ада.

– Что ты здесь делаешь? – выпалила Лив. – Я думала, ты уехал. Все говорили… – Она замолчала, понимая, как много выболтала.

Холодная насмешка блеснула в его глазах.