Может, это и лучшему. Решение убить Макклауда сейчас было принято в последнюю минуту и имело столько же минусов, сколько и плюсов. Винтовка наделала бы много шума, а это была главная дорога, хотя и с неплотным движением. Услышав выстрел, копы вызвали бы подмогу. Ему пришлось бы собрать все осколки черепа Макклауда в рекордное время, надеясь, что не проедет ни один автомобиль и оставшееся на асфальте можно будет принять за бедолагу оленя, а затем найти и избавиться от его машины. Хорошо, что ничего не получилось.

Пока из-за ворот не появился Макклауд, Гордон обдумывал идею прикончить копов из снайперской винтовки и ворваться в Эндикотт-Хаус, выплевывая пули во всех, кого найдет внутри. Затем он бы убил Шона Макклауда, спрятал бы его тело там, где никто никогда не найдет, и пусть копы до посинения ломают голову, что нашло на Макклауда. Вот это и есть идеальная работа.

Сегодня вечером этот сценарий мог стать еще идеальнее. Макклауд почти наверняка трахнул Оливию. Его ДНК должно быть в каждом ее отверстии.

При этой мысли член Гордона сердито раздулся. Мерзкая шлюха, готовая отдаться первому встречному. Привлекшее внимание СМИ массовое убийство разозлило бы Криса, но Гордон держал этого ублюдка за яйца.

Единственная проблема сценария заключалась в том, что он не может наложить на Оливию лапы, чтобы достойно наказать за все, что она ему сделала.

Гордон положил руку на выпуклость между ног. Если хорошенько пораскинуть мозгами, он мог бы сочинить отличный повод похитить ее. Для начала. Но в возбужденном состоянии думать он не мог.

Как всегда в таких случаях, он расстегнул штаны.

Онанируя с образом голой, задыхающейся и визжащей Оливии в голове, Гордон тяжело дышал, представляя себе ее руки и колени. Крис сказал бы, что он удовлетворяет свои желания. Ну и что? Что, если и так? Это и есть жизнь.

Потакать своим желаниям. Всегда, когда есть возможность. Пока эти бесхребетные ублюдки наконец не напрягутся, чтобы выследить и остановить его.

Три пары осуждающих глаз заставили Лив почувствовать себя совершенно голой.

– Барт? Блэр? – Голос матери ничего не выражал. – Оставьте нас, пожалуйста, наедине. Я хотела бы пошептаться с Оливией.

Блэр вышел из комнаты. Ее отец последовал за ним, бросив через плечо мрачный взгляд. Лив собралась с духом, пока мать поднималась вверх по лестнице. Эмилия смотрела на дочь, скривив губы.

– Господи, – проговорила она, – ты занималась с ним сексом, верно?

Лив открыла и закрыла рот. Все, что она скажет, будет использовано против нее. Тишина была ее единственной защитой. К тому же очень слабой.

Эмилия подняла руку и сильно ударила ее.

Голова Лив откинулась в сторону. На глаза навернулись слезы, когда она коснулась челюсти, по которой пришелся удар.

– Идиотка, – зашипела мать.

Ладно, черт возьми! С этим поспорить нельзя, размышляла Лив, дрожа от смеха, который быстро подавила.

– Ты ждала возможности унизить себя с этим гнусным отбросом, а затем несколько лет тыкать меня в это носом, да? Ты спланировала это грязное свидание сегодня днем? У нас под носом?

– Нет, – просто ответила Лив.

– Не могу в это поверить. – Глаза матери блестели от слез. – Блэр такой исключительный мужчина. Он ждал тебя много лет.

– Я не просила его меня ждать, – тихо сказала Лив.

Эмилия пренебрежительно отмахнулась:

– Сомневаюсь, что он теперь тебя хочет. Даже я испытываю отвращение, Ливви. Это так вульгарно. Так низко.

Лив плотно скрестила руки на груди.

– Мне жаль, что ты так себя чувствуешь.

– Этот мужчина с самого начала был как яд, – возмущалась мать. – С того лета, когда ты его встретила, ты стала такой сложной и упрямой. Твоя личность совершенно изменилась!

«Да», – подумала Лив с полной ясностью. Тем летом она обнаружила в себе стержень. И как раз вовремя.

– Но я никогда не ожидала ничего подобного. Никогда не думала, что ты зайдешь так далеко. Под нашей крышей. Когда внизу сидели мы с отцом и Блэр, размышляя, как обезопасить тебя. – Эмилия откинула голову и вытерла слезы, стараясь не размазать свой идеальный макияж. – Поверить не могу, что ты моя дочь.

Слова прозвучали так, будто хлопнула железная дверь.

– Я тоже, – спокойно отозвалась Лив.

Эмилия снова замахнулась для удара, но Лив успела остановить ее, перехватив жилистое запястье матери.

– Никогда больше меня не бей, – проговорила она. – Или я ударю в ответ.

Эмилия выдернула руку и прошептала хриплым, полным слез голосом:

– Ты уже это сделала, Ливви. Уже сделала.

Она покачнулась наверху лестницы, ухватилась за перила и прижалась к ним. Затем стала спускаться вниз, с прямой, будто палку проглотила, спиной.

– Будь готова уехать в шесть, – объявила мать. – Мы выполним свои обязанности по отношению к тебе самым лучшим образом, даже если ты плюешь нам в лицо.

Лив направилась вниз по коридору в свою комнату. Она и не догадывалась, что можно еще сильнее разрушить ее жизнь, но всегда существуют более слабые места, хорошо скрытые хрупкие частички. Ее мать и Шон нашли их все и мастерски ими воспользовались.

Она сбросила одежду, увидела в зеркале свое обнаженное тело, остановилась и уставилась на него, словно никогда раньше не видела.

Может, так оно и было. Обычно она смотрела на свое тело через завесу самокритики. Большая грудь, занимающая всю грудную клетку, и близко не плоский живот, чересчур широкие бедра и задница, о которой лучше вообще не упоминать.

Но страстные отзывы Шона казались совершенно искренними. В них не было никакого притворства. Каждой клеточкой своего тела Лив чувствовала, что он был честен.

Она смотрела на свое тело, которое все еще пульсировало эхом возбуждения и трепетало от воспоминаний о невероятном наслаждении, и ей нравилось то, что она видела. Она была красивой. Роскошной, а не толстый. Женщиной, чей мужчина, воплощающий ее сексуальные фантазии, перелезает через заборы, увиливает от сигнализаций, забирается на деревья и нарушает законы ради того, чтобы прокрасться к ней в комнату и доставить ей удовольствие.

Лив захотелось позвонить ему прямо сейчас, просто чтобы объясниться по поводу глупой выдумки с обручением, но она не решилась.

«Какое мне дело, обручена ты или нет, принцесса? Что мне с этого?»

Скорее всего именно так он и ответит, а она не сможет это выдержать.

Лив вздрогнула. Сегодня это бы ее убило.

Она положила руку между ног. Нежное влагалище набухло, растянутые внутренние мышцы ныли. Такой разбитой Лив не чувствовала себя даже тогда, когда в колледже потеряла девственность.

Ее тело все еще дрожало от возбуждения. Все, что ей нужно было, – это подумать о нем, сжимая бедра, и удовольствие взорвалось в ней, как поток вспенившейся воды. Легкой рябью оно прошло вниз по бедрам, прямо к пальцам ног. Снова и снова вздрагивая, Лив ловила ртом воздух.

Рука скользнула глубже. Было удивительно трогать себя и представлять невидимое присутствие Шона за спиной, его горячее тело, выгнувшееся над ней, его голос, нашептывающий сексуальные словечки ей на ухо, и как его огромный член втискивается в нее так глубоко, что можно было почувствовать его пульсацию внутри.

Лив бурно кончила, а когда пришла в себя, села на пол. От одной только мысли об этом мужчине у нее подкашивались колени.

Все ее личные фантазии были только о Шоне, но сценарий был один: горячие встречи в гостиничных номерах, где она доводит его до истощения своим сексуальным мастерством – ну, это же фантазия, верно?

Затем она принимает душ и уверенно надевает нижнее белье, пока он, растянувшись на кровати, облизывает губы. Одевается она решительно, но чувственно застегивает каждую пуговицу и молнию. Наносит красную помаду, встряхивает волосами и вешает сумочку на плечо. Одаривает его яркой, непроницаемой улыбкой и машет на прощание.