В последний раз кивнув, командиры взводов растворились в темноте: каждый поспешил к своим людям, чтобы вместе с ними ждать сигнал к началу атаки.

Примостившись среди наваленных коробок и амуниции, ка­питан Гарольд Керро мирно спал на заднем сиденье машины майора Найхарта. Для него слова "сон" и "движение в колонне" уже давно стали синонимами. С первых дней пребывания в ар­мии он обнаружил, что неспешный черепаший темп колонны, вместе с мерным гулом двигателя, часами работающего на одной и той же скорости, — самое лучшее в мире снотворное. Ему удавалось противиться сну минут десять, максимум — пятнад­цать. И хотя сон для солдата всегда — предел мечтаний, офице­ру в армейской машине не полагается спать йо время движения. Керро понимал, что стояло за этим правилом, но понимал и другое: никакие правила не властны над человеческой физиоло­гией. Поэтому он изобрел свою систему, позволявшую не проти­воречить ни тому, ни другому. После того, как его раз-другой пропесочили за сон во время движения, он приучил своих води­телей глядеть в оба: не появится ли поблизости офицер в чине майора и выше. Завидев старшего офицера, водитель был обязан тут же разбудить Керро.

Но в эту ночь, чтобы разбудить капитана, от водителя потре­бовалось бы немало усилий. День выдался на редкость тяжелый и утомительный. Хотя самому Керро не пришлось вести солдат в бой под огнем противника, накопившаяся за день усталость сделала свое дело.

Ядро штаба дивизии составляют старшие офицеры — под­полковники и майоры, — которые проводят время в ожидании, когда их произведут в полковники. Капитаны в штабе дивизии не принимают никаких решений и не имеют никакого влияния. Их двенадцатичасовые вахты складываются из многочисленных мелких поручений: приходится отвечать на звонки, принимать информацию, получать и передавать донесения, задавать вопро­сы штабным офицерам нижестоящих подразделений, отвечать на вопросы штабных офицеров вышестоящих инстанций, вно­сить исправления и дополнения в карты, — одним словом, зани­маться заурядной текучкой. Каждая из этих обязанностей сама по себе до смешного проста. Но когда приходится делать все это в помещении размером с тесный гостиничный номер, к тому же, загроможденном столами, стульями, рациями, телефонами, план­шетами, компьютерами, это превращается в каторжный труд, требующий огромного напряжения физических и душевных сил.

И вот, подобно крысам, которых экспериментаторы содержат в тесноте, штабные офицеры, раздраженные необходимостью ра­ботать в переполненном фургоне, скоро стали срывать злость друг на другие. Хотя в обычных условиях Керро и другие сотруд­ники оперативного отдела майора Найхарта отлично ладили, напряжение последних суток могло бы довести до ручки даже святого. Даже хладнокровный подполковник Диксон вышел из себя. Беседуя на повышенных тонах с начальником оперативно­го отдела корпуса, он внезапно закончил разговор тем, что швыр­нул телефонный аппарат, едва не задев капитана. Обведя взгля­дом находившихся в фургоне офицеров, — все они, в свою оче­редь, замерли на месте, не спуская с него глаз, — Диксон слегка смутился и буркнул себе под нос:

— Человеческая глупость не знает границ! — После чего по­вернулся и вышел.

И Хотя никто не понял, что он хотел этим сказать, после его ухода все как один продолжили работу, выбросив этот инцидент из головы. Такие сцены стали привычным явлением.

Гарольд надеялся, что сон снимет усталость и накопившееся за день напряжение.

Но Керро не учел планов капитана Гарсы и бойцов войск сельской обороны. Их не учел никто. И очень скоро это обнару­жилось со всей очевидностью.

Когда колонна поравнялась с тем местом,

ще Гарса намере­вался нанести первый удар из засады, он выпустил белую ракету — сигнал открыть огонь из минометов. Находившийся в пятистах метрах от него старик, деревенский сапожник, увидев, что сноп белых звезд взметнулся высоко в небо и начал гаснуть, приказал трем минометным расчетам, бывшим у него в подчинении, от­крыть стрельбу по дороге. Первым этой чести удостоился рас­чет, находившийся слева от него и состоявший из крестьянина с двумя сыновьями.

Гарольд внезапно открыл глаза: первый выпущенный из ми­номета снаряд взорвался меньше чем в сотне метров впереди. Шансы на то, что минометный снаряд, да еще и первый, может попасть в движущуюся машину, минимальны, даже если извест­но расстояние до цели. Но нельзя не учитывать и другое: даже если шансы равны одному на миллион, кто-то обязательно ока­жется этим одним — таков закон вероятности.

Фургон разведотдела, пораженный прямым попаданием, оп­рокинулся в канаву, и сразу же на колонну обрушился ружей­ный огонь. Капитан увидел, как справа от дороги замигали вспыш­ки винтовочных и автоматных очередей. Пытаясь найти в свалке вещей свою винтовку, он услышал совсем близко треск выстре­лов, за которым последовал вопль майора Найхарта:

—     

Черт! Я ранен!

Наклонившись вперед, Гарольд увидел, что Найхарт, скор­чившись, обеими руками зажимает бедро. Хотя крови не было видно, гримаса боли на лице майора говорила, что ранение — тяжелое.

Он скомандовал шоферу:

—     

Сворачивай с дороги влево, да поживее!

Водитель недоуменно вытаращил глаза на Керро, потом пере­вел взгляд на майора. Подавшись вперед, чтобы заслонить от шофера Найхарта, капитан нетерпеливо повторил приказ:

—     

Быстро убирай с дороги свой драндулет, пока нас не на­крыло! Влево, тебе сказано!

В этот миг водитель краем глаза заметил, что впереди взор­вался еще один грузовик, и сразу обрел способность действо­вать. Он круто вывернул руль влево и нажал на акселератор. Машина рванулась с места, и, хотя канава слева от дороги не была особо широка и глубока, угодила прямо в нее и, подпрыг­нув, остановилась. Керро швырнуло головой вперед на прибор­ный щиток. Найхарт пронзительно вскрикнул.

Перепуганный водитель без толку жал на акселератор и рас­терянно твердил:

—     

Мы застряли, застряли!

Сержант Айкен, помощник Диксона по оперативным поруче­ниям, ехал в кузове грузовика, следующего сразу за машиной Найхарта. Он как раз начал разворачивать установленный в ку­зове станковой пулемет в сторону засады противника, когда уви­дел, что машина майора Найхарта одолела канаву и мчится по полю влево. Решив, что будет разумнее следовать за майором, Айкен перегнулся через борт и крикнул шоферу, чтобы тот сво­рачивал налево и мчался за передней машиной. Айкен тоже по­нимал, что больше шансов уцелеть, двигаясь в открытом поле, чем стоя на дороге.

Так, сам того не желая, Керро вызвал цепную реакцию: все, кто успел, устремились вслед за машинами Найхарта и Айкена. И хотя езда по ухабистому полю доставляла майору невыноси­мые мучения, — от каждого толчка тело пронзала острая боль, — капитан скоро понял, что им удалось уйти из зоны вражеского огня. Только оглянувшись, чтобы проверить свое предположе­ние, он увидел, что у него нашлись последователи. Отъехав от дороги на несколько сотен метров, Гарольд велел водителю оста­новиться. Оставив майора на его попечение, он отправился орга­низовывать круговую оборону.

Подойдя к первой остановившейся радом машине, Керро столк­нулся с сержантом Айкеном. Тот, спрыгнув на ходу, бежал ему навстречу. Издали приняв Керро за майора Найхарта, он прого­ворил:

—       

Если вы, майор, собираетесь организовывать оборону, я стану направлять все машины к вам.

Не обращая внимания на ошибку Айкена, капитан невозмути­мо ответил:

—     

Правильно сделаете, сержант.

Приблизившись, Айкен понял, что обознался, и смущенно из­винился:

—     

Прошу прощения, сэр, я принял вас за майора Найхарта.

—     

Майор ранен, и командовать не может.

—     

Нужна помощь?

Гарольд огляделся.