Спустившись на две ступеньки, Диксон обошел Джен кругом и встал перед ней, глядя чуть снизу. Потом снял каску и, прижав ее локтем к боку, умоляюще простер руки:

—    Милая Джен, я смиренно прошу прощения за то, что выста­вил тебя дурой. Извини, не утерпел — ты сама напросилась.

Джен молча смотрела на него. Скотт все еще насмешничает, хоть и старается не перегнуть палку. Очевидно, у него сегодня шутливое настроение; жаль, что она не может подыграть. Седо­ватые, начинающие редеть волосы Диксона были подстрижены до смешного коротко, особенно на висках: там почти ничего не осталось. Джен запустила пальцы в короткий ежик на макушке. Она любила гладить волосы Скотта, когда они отрастали под­линнее, и всегда расстраивалась, если он коротко стригся. Глу­боко вздохнув, она посмотрела ему в глаза.

—     Вижу, ты побывал у парикмахера.

Диксон смахнул ладонью выступившие над ухом капельки пота:

—       Короткая стрижка — единственное спасение, пока кто- нибудь не изобретет способ улучшить вентиляцию кевларовых касок.

Джен пробежала пальцами по щекам Скотта, потом, взяв его лицо в ладони, слегка притянула к себе:

—       У нас в запасе целый час, пока президент не появится на экране и не осчастливит нас последними перлами своей мудрости. Я прощу тебе все, если ты купишь мне попить чего-нибудь хо­лодненького. Я просто умираю от жажды.

Диксон расплылся в улыбке:

—     Ты же знаешь, дорогая, твое желание для меня — закон. К счастью, я знаю здесь маленький магазинчик, который торгует круглые сутки. Там лучший выбор охлажденных напитков по эту сторону Рио-Гранде.

Пока они шли к магазину, Скотт слушал рассказ Джен о том, что она снимала в последние дни и чем собиралась заняться дальше. Она основательно проработала историю Техаса и соби­ралась использовать эти сведения в своих передачах. В одном из репортажей, снятых в окрестностях Мейра, Джен рассказывала, как кучка техасцев, пытавшихся в 1842 году вторгнуться в Мек­сику, была захвачена мексиканской армией. Она собиралась ис­пользовать это как пролог к передаче, посвященной проблемам, возникшим между Техасской республикой, республикой Рио- Гранде и Мексикой после войны за независимость Техаса. Эти инциденты, вкупе с энергичным давлением со стороны техасцев и сторонников экспансии из других штатов, в конечном итоге привели к тому, что Джен окрестила Первой Мексиканской вой­ной. В результате этой войны в отношениях между Соединенны­ми Штатами и Мексикой образовалась напряженность, которая так никогда и не исчезала и часто приводила к взаимному непо­ниманию, а то и к инцидентам вроде того, который только что случился здесь, в Ларедо.

В другом репортаже Джен рассказывала о некоторых мелких пограничных эпизодах между вооруженными силами Соединен­ных Штатов и Мексики в начале Первой Мексиканской войны. Неподалеку от Мак-Аллена, штат Техас, ДжеН со съемочной группой побывала на том месте, где 23 апреля 1845 года отряд из шестидесяти трех американских драгун под командованием Сета Торнтона попал в засаду, организованную войсками мекси­канского генерала Анастасио Торрехона. Сначала Джен собира­лась использовать этот сюжет для другой передачи, но теперь решила предварить им сегодняшний репортаж об утреннем рей­де взвода американской пехоты в Мексику.

Купив напитки, Джен с Диксоном пошли обратно к зданию муниципалитета. По дороге Джен поделилась с приятелем свои­ми опасениями. Она с группой собиралась ненадолго вернуться в Мексику, чтобы там посетить несколько исторических мест и взять интервью у местных представителей власти. Теперь, после утреннего инцидента, этот план навряд ли удастся осуществить.

Слушая Джен, Диксон не переставал удивляться: как это Джен удается колесить повсюду со своей крошечной группой и делать свое дело?

С общепринятой точки зрения солдатское ремесло, которым занимался Диксон, считалось делом трудным и опасным. Однако сам он этого почти не ощущал. Конечно, на войне приходится рисковать жизнью, но то, чем ежедневно занималась Джен, по­рой бывало во'много раз опаснее и куда сложнее. Будучи офице­ром генерального штаба, Диксон входил в огромную сложную организацию, именуемую армией Соединенных Штатов. Армия регламентировала его обязанности, обеспечивала подготовку для выполнения этих обязанностей и чаще всего диктовала, что, когда и где он должен делать. Для выполнения предписанных задач в подчинении у Диксона имелись солдаты. Как и сам он, они зна­ли свои обязанности, обладали необходимой подготовкой и со­ответствующим оборудованием. Кроме того, армия заботилась о здоровье и материальном благосостоянии Скотта и его подчи­ненных. Специальная система тылового обеспечения снабжала их питанием, обмундированием, вооружением и боеприпасами, нужными для выполнения каждой конкретной задачи, предмета­ми санитарии и гигиены, медицинской помощью. Существовали даже специальные части, так называемые похоронные команды, которые сделают все необходимое, случись Диксону или кому- то из его людей погибнуть при исполнении своих обязанностей. В сухопутных войсках Соединенных Штатов, как и в других родах войск, существовало твердое правило: солдаты, вызвав­шиеся служить в армии и сражаться за свою родину с оружием в руках, могут рассчитывать на любую помощь и поддержку, кото­рую страна и ее правительство способны оказать своим защит­никам.

В той сфере деятельности, которой занималась Джен, ничего подобного и в помине не было. Все — от освоения секретов ремесла до умения выгодно продать сенсационный репортаж — зависело только от нее самой. От телекомпании она получала только оборудование, необходимое для съемки и передачи ре­портажей. Обо всем остальном — от одежды до жилья — прихо­дилось заботиться самой. И хотя она получала неплохие суточ­ные, чтобы оплачивать свои расходы, это нельзя было сравнить с той неусыпной опекой, которой окружала Скотта армия.

Что еще важнее, права и защита, на которые могли рассчиты­вать Джен и ее коллеги, ничем не отличались от тех, которые закон предоставлял обычным гражданам. Где бы ни происходи­ла съемка, — в Остине, штат Техас, или в горах Мексики — всюду репортеры действовали на свой страх и риск. Приходи­лось самим себя защищать, а если кто-нибудь пострадает, забо­титься о нем тоже придется самим. По сравнению с ними Дик­сон, даже будучи солдатом, мог чувствовать себя в относитель­ной безопасности: передний край далеко, а здесь, в Ларедо, су­ществуют специальные части, в том числе и военная милиция, призванные охранять командный пункт дивизии, генерала и его окружение, тогда как Джен, отправлявшуюся на съемки в район боевых действий, охранять было некому. Какое-то время под­полковник размышлял об этом. До чего странно: он, давший клятву защищать и поддерживать конституцию, не только не может ничего сделать, чтобы защитить свою возлюбленную от опасности, которой она подвергает себя на каждом шагу, но даже не знает, как исправить такое положение дел. Ведь и он, и Джен — взрослые люди, у каждого — свое дело, свое призвание, и, в то же время, они настолько любят друг друга, что ни один из них не стремится изменить другого.

Вернувшись к зданию муниципалитета, они сели на ступень­ки подальше от входа. Повисло мимолетное молчание: каждый пытался найти тему для разговора. Скотт, который находился в курсе того, какая ситуация сложилась по обе стороны Рио-Гран- де и что собирается заявить президент меньше чем через полча­са, был вынужден соблюдать чрезвычайную осторожность. Джен, будучи репортером не только по профессии, но и по натуре, старалась сдерживать вполне естественное желание выудить у Диксона ту информацию, которой — она это знала — он владе­ет. Да разве сейчас имело значение, о чем говорить? Главное — чувствовать рядом присутствие любимого человека, слышать его голос, ощущать то, что остается невысказанным. Минуты, про­веденные этим вечером на ступеньках муниципалитета Ларедо, были для них обоих кратким затишьем, периодом отдыха и об­новления. Они черпали друг в друге силу, которая очень скоро понадобится обоим, чтобы выстоять в грядущем испытании.