Они спустились в кухню-столовую, где Алена сразу плюхнулась на диванчик и слабым голосом пробормотала:

— Если чего-нибудь хотите, обслуживайте себя сами. У меня нет сил.

Саша покачала головой и села рядышком, а Мелешко отправился в путешествие по просторному помещению на поиски чего-нибудь… этакого, — для бодрости. Авокадо, например. Или бутылки коньяка. По ходу дела включил электрический чайник и засунул какой-то полуфабрикат в микроволновку. В общем, не стеснялся, тем более, что был у Калязиных не впервые.

— Чем мы можем тебе помочь? У тебя есть какие-то соображения? — спросила Саша подругу, понимая, что только рациональное направление разговора может привести ее в чувство.

Алена помотала головой и закрыла лицо ладонями.

— Не знаю, — проговорила она глухо. — Для Феликса это огромное потрясение. Я никогда не видела его таким… потерянным.

— Твое сегодняшнее настроение тоже для меня новость, — нахмурилась Саша. — Я все понимаю, но не могла бы ты рассказать, как все это произошло?

— Меня там не было! — с отчаянием воскликнула Алена. — Я в это время в мэрию ездила. Возвращаюсь — а тут половина студии бегает по территории. Феликса в горизонтальном положении, как фараона, несут несколько человек, вносят в дом. У меня в глазах темнеет, я в обморок грохаюсь. Никогда не грохалась, а тут грохнулась. Потому что… ты понимаешь, — Алена всхлипнула. — Мелешко, что ты там возишься, коньяк на второй полке в угловом баре. Давай, наливай!

Мелешко не заставил себя ждать, распахнул створки бара, оперативно, как и полагается людям его профессии, разлил коньяк в два бокала — себе и хозяйке, памятуя о том, что Александра ничего крепче кефира не пьет. Алена выпила коньяк залпом и продолжила свой рассказ.

— Очнулась оттого, что меня наши сотрудники тормошат — Лапшин, Миловская, еще кто-то, а вокруг люди в белых халатах снуют… Через некоторое время я все-таки соображаю, что Феликс жив. Ну а потом мне подробности стали рассказывать. И казалось бы, ничего особенного, дрянь одна, но мне очень страшно стало. Потому что если бы другой вариант состоялся… Вот послушай! Вышел он из дверей офиса, направился к стоянке, тут в него сразу и попали. Неважно, что в макушку, но попали же… А если бы чуть ниже? А если бы пуля была настоящая?.. — голос Алены сорвался, но она постаралась взять себя в руки. — У наших охранников, ты знаешь, реакция хорошая. Быстро сориентировались, стали по окрестностям рыскать. Поняли, что стрелять могли только из сквера напротив. Прочесали сквер, оцепили выходы. Ограда там высокая — через нее не перелезешь. Ну и что ты думаешь? Никого не нашли. Пенсионеры и пенсионерки по скверику прохаживались, перед сном воздухом дышали, собачек выгуливали, а больше никого — ни молодняка, ни бомжей, ни более серьезных личностей. Может быть, сволочи эти по льду ушли, по Большой Невке? Ведь со стороны воды садовой ограды нет.

— Следует иметь в виду, что лед еще очень хрупок, — сказала Саша рассеянно. — Сегодня пять градусов мороза. А вчера вообще ноль был. Ты говоришь, что стрелять могли только из сквера напротив? Но от него до нашей стоянки расстояние немаленькое. Метров сто пятьдесят будет.

— И что? — Алена непонимающе уставилась на подругу.

— А то, что этот факт подтверждает наши с Андреем предположения. В Феликса стрелял тот же снайпер, который палит подобным образом уже месяца два. И не из рогатки, как думает Феликс.

— И что занятно, — добавил Андрей, — работает этот снайпер почему-то только по четвергам и пятницам.

— Так-так… — настороженно проговорила Алена. — Тогда теперь рассказывайте вы.

Мелешко с Сашей переглянулись и начали поочередно развлекать Алену занятной историей. Впрочем, в основном это делал Андрей, а Александра лишь уточняла какие-то детали, известные ей из неофициальных источников, о которых майор слышал впервые.

В городе действительно вот уже месяца два действовал снайпер. И использовал он для своих целей не совсем обычное оружие. Пуля, попавшая в макушку Феликса, была всего лишь… желатиновым шариком с краской. Возможно, конечно, что стреляли из рогатки. Возможно, что из игрушечного ружья. Но когда утром начальник главка собрал весь цвет оперативного состава города, насчет красящего шарика и средства, с помощью которого шарик во всех случаях долетал до цели, имелись уже и другие мнения. Например, мнения специалистов-экспертов. Правда, у них не было полной картины по серии этих преступлений. Ни Степан Кокорев, ни сантехник Косолапов милицию после покушений не вызывали. Степа, подумав, что получил «плюху» в рамках продолжения адреналиновой акции, обиженно развернулся и отправился обратно в баню — отмываться. А охрана под руководством его друзей, знавших, что данный инцидент сценарием предусмотрен не был, рванулась на поиски обидчика. Вопросом, что за «пуля» размазалась по Степиной груди, никто не задался. Гораздо позже Кокорев-старший сообщил о неприятном происшествии на свадьбе в соответствующие органы, подозревая заговор против семьи. Косолапов же, будучи в состоянии далеком от трезвого, вообще ничего не понял. И только когда на станции Удельная его задержал наряд линейной милиции — ибо сантехника к тому моменту совсем не держали ноги, — выяснилось, что кровавое пятно на его лице — вовсе не результат драки или падения, а нечто, обычной квалификации не поддающееся.

Но совсем иначе обстояло дело в остальных случаях. Например, директор средней школы Илона Олеговна Майская после того, как две пули снайпера здорово испортили ее пышную прическу, не только вызвала милицию, но и потребовала тщательной экспертизы состава краски, полагая, что после его выяснения она легко разыщет преступника в классах вверенного ей учебного заведения. Проявив невероятную оперативность, она приказала запереть двери школы и произвести обыск содержимого сумок и портфелей потенциальных злодеев. На данное мероприятие был брошен весь педагогический состав школы, но ничего похожего на красящие пульки у детей не нашли. Тем не менее эксперты потрудились на славу и заключили, что в директора школы был выпущен красящий шарик и не из какой-нибудь рогатки, а из настоящего пейнтбольного спортивного оружия, так называемого маркера.

— Когда в прицеле пейнтбольного снайпера оказалась первая жертва, а именно некий чиновник Кокорев, — сказал Андрей, — экспертиза тоже была произведена. Не потому, что этот чиновник оказался таким же дотошным, как и директриса школы. А потому что он от этого выстрела чуть не отправился на тот свет — то ли от неожиданности, то ли от того, что удар был все-таки сильным и привел к болевому шоку, у него случился сердечный приступ. И поскольку причину того, что человек лежал без сознания, выяснили не сразу, оперативная группа место происшествия осмотрела. И нашла неподалеку странную штучку — прозрачный желатиновый шарик. Ну, а эксперты потом объяснили, что это такое.

— Но желатин должен легко смываться, — встрепенулась Алена. — Почему же краска не сходит с кожи Феликса?

— Этот снайпер — большой шутник, — усмехнулся Мелешко. — Он начиняет свои заряды краской, которую обычные пейнтболисты не используют. Они стреляют обычными желатиновыми шариками с пищевыми красителями. А этот — чем-то другим. Мне химики что-то говорили о составе, но, ты знаешь, Алена, из меня химик — тот еще… Я запомнил, что там имеются какие-то клеевые добавки и масло.

— Значит, пейнтбол… — мрачно проговорила Алена. — И что бы это значило?

— Я второй месяц об этом размышляю, — вздохнув, отозвалась Саша. — С одной стороны, это чистой воды хулиганство. За которое даже на пятнадцать суток не посадишь. С другой стороны, хулиган осуществляет свои мерзкие выходки с удивительной, прямо-таки маниакальной последовательностью. Обязательно каждую неделю два человека становятся его жертвами — в четверг и пятницу. Почти все жертвы, кроме директора школы, получают желатиновую пулю поздно вечером, ближе к ночи. В оперативных кругах этих стрелков теперь называют «ночными снайперами». Но ведь в темноте невозможно стрелять без специальной оптики.