— Классно играешь, — Жан был среди зрителей. — Признайся, тебе вшили в ноги пружины. Человек не может так прыгать.

Если расскажу, где, — на меня смотрели все остальные, — все туда побегут.

— Я не побегу, — Жан обвёл надменным взглядом команду. — Баскетбол — для слабаков. Бег на месте, вот спорт настоящих мужчин.

Мы сидели в «Лампе» — стало доброй традицией любые достижения отмечать там, за бутылкой вина.

— Не отказался ещё от турнира? — поинтересовался Жан.

Странно. Вроде бы я никому не говорил, что сомневаюсь, стоит ли участвовать в шахматном турнире. Ники выходила из себя всякий раз, когда я проявлял нерешительность и повторяла: это — признак слабости. Я же ощущал это иначе. У меня в голове постоянно вертелись несколько мыслей — фантазий, я уж не знаю, как их назвать — о том, каким будет моё решение и что последует. Что и София, и Ники будут разочарованы, я знал. Но по правде говоря, я не думал, что смогу выйти даже в четверть финала — а относиться к проигрышу спокойно или тем более с воодушевлением, как учил Лабурдоннэ, а до того — учитель из моей школы в Санту-Туаре, я не мог.

— Брюс, — мэтр со всеми разговаривал в своём кабинете — со всеми, кого решил оставить в клубе. — Вам нужно уметь извлекать из всего уроки. Я следил, как вы играете. У вас хорошая фантазия, вы быстро оцениваете ситуацию, но когда дела идут совсем не так, как хотелось, вы опускаете руки.

Признаваться в своих слабостях очень неприятно.

— Да, мэтр, — я выдержал его взгляд.

Он улыбнулся, встал из-за стола и подошёл ко мне. Он почти всегда ходил с указкой — иногда казалось, что он использует её как воображаемую трость.

— Брюс, я оставил в клубе только тех, кто сможет чего-то добиться. Не все станут чемпионами. Но не все к этому и стремятся. Вы сами себе мешаете добиваться успеха. Вы не передумали участвовать в турнире?

— Нет, — тут же ответил я, не раздумывая.

— Очень хорошо, — он вернулся в кресло. — Любой проигрыш — это проигранная битва, но не война. Я знаю, вы дружны с мадемуазель Лоренцо. Вам следует посмотреть на то, как она относится к неудачам.

Будто я сам не знал, как относится. Стискивает зубы, расстраивается, иногда сильно и по-детски, но всегда упорно идёт дальше.

Брюс, «Старая лампа», 5 октября 2009 года, 16:00

Итак, я сумел занять третье место на турнире по фехтованию — на шпагах. Занять, несмотря на то, что впервые взял шпагу в руки в начале сентября. Наверное, именно это третье место позволило мне окончательно поверить в себя.

Поль в итоге занял четвёртое. Бой с ним был не из простых — реакция и скорость его превосходили мои, но — как и в случае баскетбола — мне всегда везло. По мелочам — то соперник не успевал оказаться в нужном месте в нужное время, то отчего-то медлил с действием. А я не медлил.

— Поздравляю, — Поль крепко пожал мне руку. Похоже, только сегодня он всерьёз начал уважать меня. — Но я тебе этого так не оставлю! За мной — реванш!

Я кивком подтвердил, что принимаю вызов.

— Завтра полуфинал, — Жан всё время следил за успехами Софии — и моими, заодно. Мне не нравилось, что он особенно старался быть самой любезностью перед Софией в моём присутствии. Софии не нравилось, что я сам не могу оказывать знаков внимания без подсказки или намёка. А мне оставалось или винить во всём матушку, или признаться, что сам бы мог изменить в себе что-нибудь. — Кто поставит против Софии?

— Кстати, почему она звонит тебе каждый день? — поинтересовался Жан.

Он не язвил на эту тему. То есть, съязвил только один раз. После чего я твёрдо попросил его не делать это предметом для шуток.

— Хочет показать, что всегда во всём разбирается лучше, — пожал я плечами. — После того, как отца не стало, мне приходится расхлёбывать одному.

— Хорошо, что мы здесь, — Жан поднял бокал. — За независимость!

Кто с улыбкой, кто всерьёз поддержали этот его тост.

Брюс, парк «Иероглиф», 20 октября 2009 года, 7:30

Отчего-то и я, и она выбрались в то утро в парк пораньше. Осенняя свежесть бодрила меня сильнее, чем летняя.

— Ты многого добился, Брюс, — похвалила она, после того, как мы поговорили о том, о сём. — Что теперь?

— Теперь? Буду добиваться большего, — я не раздумывал долго. Третье место по фехтованию, наша баскетбольная команда обыграла все остальные факультеты и сборная для игры с Римом — это наша команда, почти без замен. Четвёртое место в шахматном турнире. И я даже смог сыграть с Софией вничью — как она говорила, я играл очень интересно. И звонки от матушки из отупляющей и отвратительной процедуры стали простой формальностью.

— Замечательно, — она взяла меня за руку. — Брюс, я помогала тебе, как ты думаешь?

Я подумал.

— Да, Ники, — и заметил странный холодок в её взгляде.

— И как помогала?

— Наверное, не позволяла сидеть сложа руки.

Она рассмеялась, сильно сжала мою ладонь. Придвинулась ко мне.

— Да, я помогала. Но только сначала. Потом ты всё делал сам. Брюс, я говорила об испытании. Не обещаю, что оно будет приятным. Я очень надеюсь, что ты справишься.

— А если нет?

Она внимательно смотрела мне в глаза.

— Брюс, лучше об этом не думай. Ты не представляешь, на какие гадости я способна, если меня разочаруют.

Мне трудно было представить, что она может быть способна на гадости. Так и сказал.

— Брюс, — она взяла меня за руки. — Я больше не буду помогать. Ты сам со всем справляешься. Твои сны, там, где есть я… тебе осталось немного, чтобы они перестали быть снами.

Я чуть не покраснел. Откуда она знает? Я рассказывал? Может и рассказывал, у нас с ней бывали иногда очень откровенные разговоры о жизни.

— Иди, — она отпустила мои руки. — В воскресенье, у озера, в шесть часов утра. Я буду ждать.

Через четыре дня? Интересно, что же там такого будет.

— Ни с кем не говори об этом, — предостерегла она. — Не подведи меня.

Этот последний её поцелуй я запомнил навсегда. Он длился и длился, и оторваться не было никакой возможности. Но всё-таки он кончился. Она запрокинула голову — я продолжал обнимать её, и невольно прижал её к себе сильнее. — Не отпускай меня… никогда не отпускай, — прошептала она.

Брюс, второй корпус, 20 октября 2009 года, 13:30

— Брюс, — София поймала меня, когда уже все возвращались с перерыва. — Нам нужно поговорить, — я видел, что с ней что-то не в порядке. Хотя не могло быть никакого повода — после сокрушительного разгрома всего шахматного клуба, над Софией перестали издеваться. Не только Жан добивался её внимания — Софии стали откровенно завидовать. А она оставалась, какой была — слава не испортила её. Через месяц она участвует в отборочном турнире на первенство Галлии по шахматам среди женщин.

— У меня лекция, Софи. Давай после неё?

— Нет, — она смотрела мне в глаза, губы её подрагивали. — Или сейчас, или уже никогда не поговорим. Ни о чём.

Я мысленно вздохнул. Узнаю приём, им постоянно пользуется моя матушка.

— Идём, — я взял её под руку и мы пошли по почти безлюдным коридорам, в сторону гардероба.

Через двадцать минут мы сидела в «Лампе» и были, похоже, первыми посетителями сегодня.

— Брюс, — она выбрала «Уголок поцелуев», один из двух столиков, которые были отгорожены ширмами и занавесками. Их занимают в первую очередь. Решительно задёрнула занавеску. — Не ходи никуда. Не приходи к тому озеру, пожалуйста.

— Откуда ты знаешь? — по лицу было видно, что она знает о нашем с Ники разговоре.

Она покраснела.

— Неважно. У меня хороший слух. Брюс, пожалуйста, не ходи!

— Ты не знаешь, о чём просишь, — мне отчего-то стало трудно дышать. Ох уж эта ревность…

— Знаю, — она вскочила, едва не опрокинув стол, села рядом со мной и решительно, сильно привлекла к себе. Её губы… я не смог увернуться. Да и не захотел бы. Она таяла в руках, как воск, а ещё недавно я получал от неё по рукам или по шее за то, что пытался — без всяких задних мыслей — взять её за руку или за локоть.