К дому четы Леттье я добрался пешком. Оставил автомобиль на ближайшей стоянке и прогулялся. Вероятно, мне следовало вести себя осторожнее — нанять телохранителей, всё в таком духе — но я ещё не привык к оседлой жизни. Если придётся задержаться здесь, буду, как все. Но моя эксцентричность не привлекала слишком много внимания.

Я улыбнулся, увидев их дом. Я видел его сотни раз — на тех набросках, что рисовала София там, давным-давно, в недостижимой теперь Галлии. Прекрасный сад. Множество геометрических узоров, великолепный выбор цветов. София устроила себе именно такую жизнь, о которой мечтала. Сама устроила. Я не приложил к этому ни единого усилия.

Она открыла мне дверь. Выглядела настолько знакомо, словно мы пять минут назад бежали с ней из «коридора» в «коридор», оставляя заряды, торопясь, чтобы успеть, закрыть входы, не впустить врага. Только одежда была другой. Она улыбнулась, оглянулась, махнула рукой. Через несколько секунд появился Жан.

Не тот, который поднялся на ноги там, на поляне. Другой. Собранный, дотошный, энергичный.

— Мадам и мсье Леттье? — приподнял я шляпу. Говорил я по-французски.

Они кивнули.

— Брюс Деверо, к вашим услугам, — я вновь приподнял шляпу. — Я здесь проездом, из Милана в Париж…

— Прошу вас, — София отступила на шаг. — Простите, мсье… мне кажется, что мы уже встречались.

— Встречались, — кивнул я. Вещей при мне не было. — Вы ведь учились в Парижском университете?

Конечно, учились. Оба. Там они и познакомились.

— Я узнала вас! — воскликнула София. — Вы Брюс Деверо… тот самый Деверо, «бриллиантовый принц»!

Я улыбнулся, кивнул. — Именно так, мадам.

— Я читала о вас, — София жестом предложила пройти в гостиную. — Выпьете с нами кофе?

— С удовольствием, — София взяла Жана за руки, что-то тихонько шепнула ему на ухо, улыбнулась. Жан кивнул и удалился.

В гостиной было на что посмотреть. Ничего лишнего, вещей не слишком много, но всё стоит на местах, радует глаз. Книжные шкафы, телевизор, музыкальный центр… Несколько ваз — у Софии отличный вкус, несомненно, это она их выбирала. Ковёр под ногами, массивные на вид, но лёгкие кресла «под старину». Я знал, что Софию пытались сманить на работу в Америку, в Великобританию… но она оставалась здесь, на родине. Даже Жана сумела увезти сюда. А я помню, каким Жан был упрямцем.

— Мне кажется, что я был здесь совсем недавно, — я сам не пойму, почему я перешёл на галльский. София вздрогнула.

— Странно, — она потёрла виски. — Что это за язык, мсье Деверо? Мне кажется, что я знала его. Очень необычное ощущение.

— На этом языке говорили мои родители, — признался я. — У меня было ощущение, что я… простите, мадам… что я вернулся домой.

— У меня тоже, — прошептала София. — Простите, мсье… мне не стоило так говорить.

Появился Жан, с подносом. Мы уселись вокруг столика.

— Я не думал, что вы путешествуете вот так, налегке, — заметил Жан. — У меня чувство, что мы учились вместе, мсье Деверо…

— Просто «Брюс», если вас не затруднит, мсье Леттье.

Он рассмеялся, протянул руку. Я с удовольствием пожал её.

— Тогда — просто Жан и просто София, правда? — он посмотрел в глаза Софии, ты кивнула.

— Да, мы учились вместе, — признал я. Небольшое изменение… совсем небольшое. Малая толика старой Галлии. — Меня ещё звали «деревянным». Выгнали из сборной по баскетболу.

Жан выглядел поражённым.

— Неужели ты… простите, вы… тот самый Брюс-Полено?

— К вашим услугам, — я улыбнулся. Они оба рассмеялись. Они не смущались, что находятся в обществе миллионера, а это было приятно.

— Мир тесен, — покачал головой Жан. — Надолго в наши края, Брюс?

— К сожалению, у меня лишь несколько минут. На этот раз. Но в будущем, если вы не возражаете…

— Не возражаем, — решительно заявила София. — Вы ведь не были в Милане, Брюс?

— Сегодня — впервые.

— Мы с удовольствием покажем вам его. У нас здесь мало знакомых. А вы… — она оглянулась на Жана. — Как будто были здесь всегда. Правда, Жан?

Он согласился.

— София, — я полез в карман и достал ту самую коробочку. — У меня для вас есть подарок. От моего отца.

— От вашего отца? — удивилась София. — Я не думала, что мы знакомы.

Я отхлебнул кофе, чтобы собраться с силами.

— Вы тогда жили в Риме, — начал я. — Помните?

— Мы переехали в Милан, когда мне было четыре, — улыбнулась София. — Но я помню Рим.

— У отца был ювелирный магазин в Риме. Он сам работал там, сам выполнял некоторые заказы. Он запомнил вас. Как-то раз, когда он выставил несколько новых работ, вы зашли в его магазин. Сразу же подбежали к витрине. Вы не смотрели ни на что, кроме одной лишь брошки. Эту брошь он никогда не продавал, хотя за неё предлагали огромные деньги. Отец запомнил вас. Вы смотрели на брошку и были счастливы.

София опустила голову.

— Отец умер два месяца назад, — я вынул из кармана плаща выпуск «Тайм», тот самый, с портретом Софии. — Месяца за полтора до смерти он увидел этот журнал. Сразу же узнал вас. Он сказал, вы точная копия матери, София.

Она кивнула, не поднимая головы.

— Отец оставил мне много распоряжений, — я положил «Тайм» на столик. Подлинный экземпляр, я ничего не «подправлял». Звёздный час Софии. Момент, когда она стала всемирно известным математиком, когда её лицо увидел весь мир. Всемирно известный математик и — дважды чемпионка мира по шахматам. — Он сказал, чтобы я передал это вам, София. Откройте, прошу вас.

Она не сразу протянула руку. Я посмотрел на Жана, ему тоже было не по себе. Видимо, он нечасто видел Софию такой.

Она открыла коробочку, выронила её на столик. Подняла, обеими руками. Долго смотрела внутрь. Вынула, бесконечно осторожно, драгоценную розу. Долго не отводила взгляда, поворачивала, молчала. Резко покачала головой, вытерла слёзы тыльной стороной ладони.

— Он сказал, что никто не восхищался этой брошью так, как вы, в тот день, — закончил я. — Там записка, София. Отец просил передать вам и розу, и записку. Прочтите, пожалуйста.

— Если можно, чуть позже, — голос её не повиновался. — Жан… у нас найдётся, я думаю…

Жан кивнул, поднялся на ноги и быстро вышел из комнаты.

София поднялась на ноги. На её лице по-прежнему было написано, что она не верит в происходящее. Я тоже поднялся. София молча бросилась ко мне, обняла. Как тогда, в поезде… Привстала, прикоснулась губами к щеке.

— Спасибо, Брюс, — шепнула она. И сразу же отстранилась, отошла, вернулась за столик.

И я рискнул. Сосредоточился. И… внёс небольшое изменение. София вздрогнула, прижала ладони к вискам. Я тоже вздрогнул. Она почувствовала!

— Странно, — она повернула брошь тыльной стороной вверх. Той стороной, где располагается клеймо мастера. — Этого не было… Брюс, здесь не было никакой надписи!

Она посмотрела мне в глаза.

Я выдержал её взгляд. Молча кивнул.

— Вы… знаете, что её не было?! — поразилась она.

Я вновь кивнул.

— Я не понимаю… — призналась София. — Надпись здесь, я вижу… но её не было. Точно не было!

Я кивнул в третий раз. Не улыбаясь.

— Кто вы, Брюс? — прошептала она. — Почему мне кажется, что я вас давно знаю?

От ответа меня избавил появившийся Жан. В руке его была бутылка. Шампанское. Я вновь сосредоточился…

— Странно, — Жан оторопел. — Я и не думал, что у нас есть коньяк… София, представляешь — я взял, и не заметил, что…

Он осёкся. София смотрела на бутылку, а на лице её проступало понимание. Она повернула голову, посмотрела мне в глаза. Едва заметно улыбнулась.

— Мне только капельку, — попросил я. — Тысяча извинений, но мне уже пора.

Мы выпили. Жан ещё раз пожал мне руку, и я направился к выходу. София вновь отослала Жана прочь, за каким-то пустяком — и подошла поближе. Я уже стоял на пороге, в плаще и шляпе.

— Брюс, — она опустила голову. — Это чудо. Настоящее чудо. Вы должны вернуться сюда. Обязаны.