— Кто не слушается, Ники? Что с тобой?

— Мои солдаты, — Ники вернула самообладание, выпрямилась, посмотрела мне в глаза. — «Солдаты Хаоса». Они не делают то, что я говорю. Они меня не слушаются.

У меня мурашки поползли по спине.

— Кого же они слушаются, Ники?

— Они ведут себя, как самостоятельная организация, — Ники прикрыла глаза. — А меня они слушаются, только пока я говорю то, что они хотят слышать и делаю то, что от меня ожидается. У меня много связей, «Солдатам Хаоса» это выгодно. Софи! — Ники посмотрела в сторону двери. — Заходи.

Дверь не сразу отворилась. У Софии в руках был поднос.

— Извини, я слышала, — София научилась не краснеть. — Я уже десять минут стою там с подносом. Думала, руки отвалятся.

— Извини, — Ники помогла ей поставить всё на стол. — Может и лучше, что слышала.

— Зачем же ты возишься с ними? Разве ты не можешь… ну не знаю, сдать их всех?

Ники рассмеялась невесёлым смехом.

— Хочешь попробовать, Софи? Я сообщу тебе всё, что нужно, а ты попробуешь их сдать.

— У тебя больше опыта! — София надулась. — Я такими вещами никогда не занималась! И не хочу!

— А я попробовала, — Ники отвернулась. — И больше пробовать не буду. Он показал мне, что будет, если я буду упорствовать.

— Кто? — София посмотрела на меня в замешательстве, потом до неё дошло. — Инвариант?! Он что — поддерживает этих твоих террористов?

Ники кивнула.

— Я ничего не понимаю! — жалобно призналась София. — Что всё это значит? Как он может их поддерживать?!

— Они делают то, что согласуется с его планами, — Ники откинулась на спинку. — Вот и всё. Если «Солдаты Хаоса» перестанут входить в его планы, они исчезнут, как дурной сон.

— Поэтому ты такая? — тихо поинтересовалась София. — Потому что всё идёт не так, как ты хотела?

— Ты и так это понимала, — в голосе Ники прозвучало раздражение.

— Я — да, — последовал спокойный ответ. — Но Брюс не понимал. А ты не хотела ему говорить.

И я разозлился. Сам от себя такого не ожидал. Резко встал и стиснул зубы — ударился лбом о верхнюю полку. Боль отчасти отрезвила, но мне всё ещё хотелось кого-нибудь ударить.

— Я вам не очень мешаю? Может, в коридоре постоять пока?

— Брюс, — София взяла меня за руку. — Ты не…

Я молча освободился и вышел в коридор. Хотел с размаху задвинуть за собой дверь, но передумал. Отошёл в тамбур (там мрачно курил старик, похоже — галлиец) и встал, глядя на проносящиеся мимо деревья. Как плотно здесь всё застроено — куда ни глянь, видно хотя бы один дом.

— Что, поругались? — неожиданно поинтересовался старик по-галльски. Точно, галлиец!

Я неопределённо пожал плечами. Старик широко улыбнулся и хлопнул меня ладонью по плечу. Я едва устоял на ногах и чуть не зашипел от боли. Кузнец он, что ли? Или грузчик?

— Я вот тоже когда со старухой повздорю, сажусь в поезд и еду куда-нибудь. Выйдешь на станции, примешь стаканчик, домой вернёшься и снова мир. Угощайся!

Он протянул мне сигарету.

— Я не курю, отец.

— Оставь, — посоветовал он, выплюнул свой окурок и взял новую сигарету. — Будет день, когда захочется. Огоньку не найдётся?

Совершенно случайно у меня нашлась зажигалка. И я понял, что сердиться было, в общем, не на что. Но постоял ещё минут пятнадцать — слушал старика, смотрел в окно и улыбался.

Трое, Стоунхендж, 31 июля 2010 года, 9:15

Здесь снова шёл дождь и было зябко. Приближение к «проходам» я лично ощутил шагов за триста. Потом уже я понял, что так проявляли себя проходы — намного позже. А в этот раз меня донимал едва слышный звук — на грани восприятия, неприятное жужжание. И ломило виски.

Похоже, не мне одному.

— На проходить по одному? — София указала на южный проход. — Есть разница?

— Есть, — подтвердила Ники. — Если будем вместе, то и там останемся вместе.

Мы взялись за руки. Слева от меня была София. Справа — Ники. Рука Ники была каменной и ледяной, рука Софии — живой и тёплой.

— Лучше закрыть глаза, — предупредила Ники. — Иногда бывает вспышка, может ослепить ненадолго.

— А уши закрывать? — поинтересовалась София. Ники пожала плечами. — Ладно. Раз… два… три!

И мы шагнули.

И ничего такого не случилось. Просто шагнули, и чуть не покатились вниз по склону — по ту сторону прохода в нашем мире была небольшая канава.

— Не понимаю, — призналась Ники. — Всё делаем, как надо.

— Ещё раз? — предложила София.

Ещё раз — и то же самое.

— Попробовать по одному? — София смотрела в глаза Ники. — Может, так?

— Можно, — Ники ответила неохотно. — Но нас может разбросать.

— С той стороны будет проход обратно?

— Необязательно, — Ники ответила спокойно, а у меня снова мурашки поползли по коже. — Но скорее всего.

— Я попробую, — София посмотрела на нас с Ники. — Если что, встречаемся там, — она указала в сторону Солзбери, — у палаточного городка.

Она подошла к проходу, глубоко вздохнула и сделала шаг.

И исчезла.

Ники несколько раз хлопнула в ладоши.

— Молодец, Софи. Брюс? Пойдёшь один?

— Может, пробуем вместе?

— Да, — она крепче сжала меня за руку. — Пробуем.

Мы, как и Софи, встали перед проходом. Я стиснул зубы. Мне было не по себе, словно я шёл туда, откуда не возвращаются. Я ощущал, что Ники, рядом со мной, боится — может, боится гораздо больше меня.

Нас не пустило. Мы словно упёрлись в тонкую, невидимую мембрану — и она не желала пропускать нас. Я почти физически ощутил, как нас отбросило. Мы повалились на траву, я поскользнулся и упал вновь, прежде чем смог подняться. Хорошо, одежда непромокаемая. Дождь равнодушно моросил, ему до нас не было никакого дела.

Ники тяжело дышала. Она прикрыла глаза, сглотнула и некоторое время стояла так.

— Ники…

— Сейчас, — она открыла глаза. — Боже правый, я не думала, что может быть так страшно!

Прошло минут пять, прежде чем она вновь взяла меня за руку.

На этот раз мембрана была не такой неподатливой. А может, в нас было больше решимости. Пропускай же, произнёс я про себя, — пропускай! Давило так сильно, что трудно было дышать.

Мембрана подалась, когда я это вовсе не ожидал. И — Ники права, была вспышка. Да такая, что я подумал вначале, что ослеп.

Двое, Галлия-1, Стоунхендж, 31 июля 2010 года, 9:35

Это был Стоунхендж. Всё тот же — и не тот. Я обнаружил, что лежу на траве, что рядом со мной ворочается кто-то ещё. Воздух казался невероятно свежим — пьянящим, холодным и жгучим одновременно.

— Чёрт, — я не узнал своего голоса. — Ничего себе. Ники, с тобой всё в порядке?

Минуты три перед глазами мелькали коричневые и синие пятна.

— Ники? — я не сразу понял, что что-то здесь не так. До того, как Ники поднялась на ноги. Посмотрел на свои руки — и не узнал. Посмотрел на штаны, на ботинки, а рюкзак — всё было несколько или совсем другим. Что происходит?!

Когда Ники встала и повернулась ко мне лицом, я невольно отпрянул. От неожиданности. Это была мулатка — в Галлию такие обычно приезжали из Египта. Её лицо лишь смутно напоминало Ники, которую я знал. Но как она была красива!

— Ники? — я невольно отступил на шаг. — Это ты?

— Брюс? — она улыбнулась во все тридцать два зуба. — Кого слушаются «Солдаты Хаоса»?

Я вздохнул. Это всё-таки она.

— Самих себя, — я протянул ей руку. Рука этой Ники была тёплой. И… в голову немедленно полезли совсем не те мысли, которым было здесь место. Что у меня с головой?

Ники вновь улыбнулась, бросила рюкзак под ноги, достала оттуда зеркальце. Посмотрела на себя, расхохоталась. Протянула зеркальце мне, я посмотрел на себя.

Не я. Не то лицо — длинное, бледное. Словно никогда не выхожу на улицу. И усики… никогда я такие не носил. У мамы вечно был пунктик по поводу усов и бороды, она вечно твердила, что это меня старит. Но мне понравилось, чёрт возьми! Это был не я, но лицо в зеркале мне нравилось!