Я люблю приезжать в этот город С каждым годом сильней и сильней. В город, воздух в котором распорот Ржаньем всех знаменитых коней. Я смотрю затуманенным взором, Все навеки запомнить дабы, Вижу Аничков мост, на котором Кони Клодта встают на дыбы. Медный всадник по-прежнему скачет, И легенды слагают о нем. В этом городе Лебедев плачет, В БДТ притворяясь конем. На любую вступаю я площадь, Вдоль проспектов гуляю седых И себя ощущаю как лошадь, А порою как пара гнедых. Здесь прохлада струится за ворот, Конский запах волнует до слез. Я люблю приезжать в этот город, Ржать, и плакать, и кушать овес. Змеи в черепах (Юрий Кузнецов) Я пил из черепа отца За правду на земле… — Скучное время, — поморщился Гёте и встал. Взял хворостину и ею меня отстегал. Юрий Кузнецов Один, как нелюдь меж людьми, По призрачным стопам, Гремя истлевшими костьми, Я шел по черепам. Сжимая том Эдгара По, Как черный смерч во мгле, Как пыли столб, я мчался по Обугленной земле. Еще живой, я мертвым был, Скелет во тьме белел… Из чашечек коленных пил, Из таза предков ел. Блестя оскалами зубов, Зловещи и легки, Бесшумно змеи из гробов Ползли на маяки. Я сам от ужаса дрожал (Сам Гёте мне грозит!) И всех, естественно, пужал Загробный реквизит. Я шел, магистр ночных искусств, Бледней, чем сыр рокфор… Прочтя меня, упал без чувств Знакомый бутафор… Рок пророка (Вадим Рабинович) Кривонос и косорыл, удивился и смутился: серафимный шестикрыл в юном облике явился. Вадим Рабинович Я хоть музой и любим, только, как ни ковырялся, шестикрылый серафим мне ни разу не являлся. Вместо этого, уныл, словно он с луны свалился, серафимный шестикрыл на распутье мне явился. — Ну-с! — свою он начал речь. — Чем желаете заняться? — Вот хочу жаголом глечь — так я начал изъясняться. — Сочиняю для людей, пред людьми предстал не голым. Так сказать, людца сердей собираюсь глечь жаголом… Шестикрыл главой поник и, махнув крылом как сокол, вырвал язный мой грешык, чтобы Пушкина не трогал. Поток приветов
(Анатолий Брагин) И взрослым, вероятно, баловство Присуще. Вот свечу я зажигаю… Недаром вдохновенно Пастернак Свечу воспел. От Пушкина привет Она ему, колеблясь, посылала… Анатолий Брагин Беру свечу. Конечно, баловство В наш сложный век — подсвечники, шандалы, Гусарский пир, дуэльные скандалы… Но в этом все же есть и волшебство. Минувший день — сверканье эполет, Порханье дам… Но как не верить знаку Свечи зажженной? Это ж Пастернаку От Пушкина таинственный привет!.. Но вот свеча и мною зажжена. И новый труд в неверном свете начат. Свеча горит… и это что-то значит… Внезапно понял я: да ведь она Горит не просто так, а дивным светом От Пастернака мне — ведь я поэт! — Шлет трепетный, мерцающий привет!.. Так и живу. Так и пишу. С приветом. Яблоко от яблони (Павел Калина) Мне эта жизнь явилась садом, Где я, как яблоко, легко Упал, почти с корнями рядом, Да откатился далеко… Павел Калина На ветке яблочком налился, Упал поблизости. Да вот Далече слишком откатился… С тех пор тоска во мне живет. Я сохну без корней и чахну, Мне невозможно без земли. Я тленом, может быть, запахну От милой яблони вдали. Как без меня созреет колос? Как расцветет весною сад? Но тут вмешался трезвый голос: — Что за беда? Катись назад! Свое и мое (Диомид Костюрин) И вот я иду дорогой, Не чьей-нибудь, а своею, К друзьям захожу под вечер, Не к чьим-нибудь, а своим. Диомид Костюрин Я меряю путь шагами, Не чьими-то, а моими, Ношу я с рожденья имя, Не чье-нибудь, а свое. На мир я смотрю глазами, Не чьими-то, а своими, И все, как поется в песне, Не чье-нибудь, а мое. Вожу я знакомство с музой, Не с чьей-нибудь, а моею, Бывает, стихи слагаю, Не чьи-нибудь, а свои. Иду в ресторан с женою, Не с чьей-нибудь, а своею, Друзья меня ждут под вечер, Не чьи-нибудь, а мои. Я потчую их стихами, Не чьими-то, а своими, Я им открываю душу, Не чью-нибудь, а свою. Стихами по горло сыты, Не чьими-то, а моими, Они вспоминают маму, Не чью-нибудь, а мою… |
