Профессор, поэт и Анна (Давид Самойлов) Профессор Уильям Росс Эшби Считает мозг негибкой системой. Профессор, наверное, прав. Давид Самойлов Профессор фон Остен-Бакен, Женатый на Инге Зайонц, Считает, что мозга не существует, А вместо него – опилки. Профессор фон Остен-Бакен, Конечно, большой ученый, И я бы с ним согласился, Когда б не соседка Анна. Узнав об этом случайно, Ко мне прибежала Анна, Похожая на мадонну Истопница нашего жэка. – Какой-то там Остен-Бакен, – Кричала мадонна Анна, – Отрицает наличие мозга, А значит, и интеллекта! Да что же это такое, Объясните, мосье Самойлов? – Ах, боже, прошу вас, Анна, – Сказал я как можно спокойней, – Не стоит так волноваться. Присядьте, мы все обсудим. – Мы долго с ней рассуждали Об экзистенциализме, О Сартре и контрапункте, Барокко и эклектизме. И наконец решили: Да хрен с ним, с профессором этим! Не стоит о нем и думать, Иначе наши опилки, Того гляди, отсыреют!.. Болезнь века (Анатолий Заяц) В серьезный век наш, Горла не жалея, Махнув рукой на возраст и на пол, Болеет половина населенья Болезнью с кратким именем футбол. Анатолий Заяц В серьезный век наш, Сложный, умный, тяжкий, Весь наш народ – куда ни погляди – Болеет нескончаемой мультяшкой С названием дурным «Ну, погоди!..» Я возмущен. Готов орать и драться, Я оскорбленья не прощу вовек. Какой-то Волк, мерзавец, травит Зайца, А может, Заяц тоже человек?! Ну, погодите! Мы отыщем средство И крепко злопыхателям влетит. И вам, апологеты зайцеедства, Поэзия Разбоя не простит! «Ну, погоди!..» – учебник хулиганов, Считаю я и все мои друзья, Имейте совесть, гражданин Папанов, Ведь вы же Анатолий, Как и я!! Куда идти? (Ашот Гарнакерьян) Таков закон твой, жизнь! Его не обойти. И, значит, мой девиз – Идти, идти, идти! Ашот Гарнакерьян Я прибежал к врачу загадочно больной: – Я выяснить хочу, что, собственно, со мной? Тревожатся друзья, и сам я весь дрожу. Мне стоит сесть – и я сижу, сижу, сижу… Волнуется семья, спасите жизнь мою! Мне стоит встать – и я стою, стою, стою… Скажите не тая, себя я не щажу! Мне стоит лечь – и я лежу, лежу, лежу… Врач головой качал, мял галстук на груди, дослушал и сказал: – Иди, иди, иди!.. Собачья жизнь (Валентин Проталин) Ты тоже, пес, загадка бытия. Каким душа твоя обжита светом? Поговорим. Сны вижу, брат, и я, хоть не подозреваешь ты об этом. Валентин Проталин Мой пес, я знаю, ты в меня влюблен. Каким душа твоя обжита светом? Ты мне сказал, что видел страшный сон, что стал ты человеком и поэтом. Спасибо, друг! Я вижу, ты пошел на это, только лишь меня спасая. Конечно, не с ума же ты сошел?.. Я ж видел сон, что превратился в пса я. Ты ходишь по редакциям, дрожа, стихи ночами пишешь, чуть не плача. А их повсюду режут без ножа, и всюду отношение собачье… А мне досталось, хвост подняв, гонять! Ну, если отстегают, плетью, – больно, зато не надо больше сочинять!.. Ешь, бегай, лай… Я бегаю довольный. Бег внутри (Лев Смирнов) Я славлю – посреди созвездий, в последних числах сентября – бег по земле, и бег на месте, и даже бег внутри себя. Лев Смирнов Поэт сидит, поэт лежит, но это ничего не значит, внутри поэта все бежит, и как же может быть иначе?.. Бегут соленые грибки, бежит, гортань лаская, водка, за ней, естественно, – селедка, затем – бульон и пирожки. Потом бежит бифштекс с яйцом, бежит компот по пищеводу, а я с ликующим лицом бегу слагать о беге оду. Бежит еда в последний путь, рифмуясь, булькая, играя, не замедляю бег пера я, авось и выйдет что-нибудь! |