Михалыч (Олег Дмитриев) До того великолепен сад, До того величественны дали, Будто здесь всего лишь час назад Александр Сергеича видали! Олег Дмитриев Я иду, поэт Олег Михалыч, Весь в наградах, важен, знаменит. А навстречу Гавриил Романыч По дорожке мелко семенит. А за ним – Крылов Иван Андреич Вышел и почтительно глядит. Тут, конечно, Александр Сергеич: «Не побрезгуй нами», – говорит. Отчего ж? Могу. Остановились. Речь неторопливую ведем. Вдруг Сергей Владимыч появились С Константин Михалычем вдвоем. Подошли они и ну стараться – Мне хвалу возносят в унисон. …Просто не хотелось просыпаться, До того великолепен сон! Интерес к С. (Дмитрий Сухарев) К поэту С. питаю интерес, Особый род влюбленности питаю… Дмитрий Сухарев К поэту С. питаю интерес, Особый род влюбленности питаю, Его непревзойденным я считаю Во всем, к чему ни прикоснется С. Чудесно пишет. Дьявольски умен. А как красив! Фигура Аполлона. Изящен, как коринфская колонна, И редким интеллектом наделен. Высокий лоб, почти что римский нос, Глаза грустны, но взор по-детски ясен. Остановись, мгновенье, он прекрасен! – Не помню кто, но кто-то произнес. К нему понятен общий интерес, Я этим фактом просто наслаждаюсь, У зеркала еще раз убеждаюсь, Как бесподобен этот самый С.! Инцидент (Марк Лисянский) В лучах готическая арка, Колонны в мраморном строю. На площади святого Марка Я, грешный Марк, в толпе стою. Марк Лисянский Прекрасен Рим. Народу масса, Толпа струится как река. И вдруг я вижу Марка Красса, Что уничтожил Спартака. На площади святого Марка Колонны в мраморном строю. Мы повстречались с ним, два Марка, Вот он идет, а я стою. Подумайте: такая сволочь! Шагает, тогу теребя… Вдруг говорит он: «Марк Самойлыч, Ты здесь! Приветствую тебя!» Но я сказал, держась надменно: – От имени широких масс Я говорю вам откровенно: «Вы негодяй, товарищ Красс!» Был мой удар подобен смерчу, И Красс в бутылку не полез, Пробормотал: «Ариведерчи, Синьор Лисянский!» – и исчез. О резкости не сожалею, Да, я суров, непримирим, С тех пор я за «Спартак» болею И не поеду больше в Рим… Узы (Сергей Поликарпов) Давно не дразнят сверстники меня. Как некогда, Рязанцем косопузым. Неужто же Слабей день ото дня Роднящие с землею отчей узы? Сергей Поликарпов Все сверстники мои Вперед ушли, Во мне ж печальный поворот свершился. Давно я оторвался От земли, Но так и ни к чему и не пришился. Мне горько жаль С землей роднящих уз; Ослабли узы, отгорел румянец… Неужто больше я не косопуз? А может быть, Я больше не рязанец? Мой отчий край зовет меня, зовет… Чтоб кладовые чувств не оскудели, К земле я припадаю Каждый год, Буквально каждый год. На две недели. Брат и я (Игорь Шкляревский) Мой младший брат меня сильнее. Мой младший брат меня умнее, мой младший брат меня добрее, решительнее и храбрее! Игорь Шкляревский Мой младший брат меня умнее: на мир не смотрит столбенея, не знает, что такое грусть, и крепок, как осенний груздь. Мой младший брат не бил окошек, мой младший брат не мучил кошек, умом гораздо крепче брат: он, дьявол, хитрый, – не женат. Тщеславный, злой, чему ж я рад, – тому, что брат меня сильнее? Нет, мой любимый младший брат стихов не пишет! Он умнее… Следы на снегу (Степан Щипачев) А на дворе ночного снега нетронутая белизна, где даже пес еще не бегал с нуждой собачьей после сна. Степан Щипачев Зима. Рассвет. Морозно. Снежно. Уняла ночь метельный бег. И вот по-щипачевски нежно ступаю я на белый снег. Как утреннее солнце брызжет! Какая белизна везде! Со мною вместе песик рыжий выходит. Может, по нужде. Ну так и есть. Задравши лапку, остановился у куста. А я смотрю. На сердце сладко, какая в этом чистота! Как это мудро, сильно, просто, загадочнее звезд во мгле. Вот песик. Небольшого роста – частица жизни на земле. Иду, от радости хмелея, я удовлетворен вполне. Жить стало легче, веселее ему. А стало быть, и мне. |