Восточное пристрастье (Елена Николаевская) …Под солнцем – горы в белой дымке, Под снегом – теплая земля, И липы на Большой Ордынке, И в Ереване – тополя… Елена Николаевская …Нет, что ни говори, недаром, Дыханья не переводя, Сижу, с волнением и жаром Стихи друзей переводя. Как свет, как ощущенье счастья, Вошло, как видно, в плоть мою Вполне восточное пристрастье: Все что увижу – то пою… Живут в Армении армяне, Грузины в Грузии живут. В Москве в «Ромэн» живут цыгане, Они танцуют и поют. У молодых соседей – Надька, Дочурка, ростом не видна. И в Киеве, конечно, дядька, А в огороде – бузина. Один мой друг, явив отвагу, Сказал мне, осушив стакан: – Переводи, но не бумагу, Прошу тебя, Елена-джан[ 4]! Маясь животом (Лев Ошанин) Смотрел сегодня танец живота. Красивая девчонка, да не та, Что спать не даст одной короткой фразой. Восточная красавица, прости. Восточная красавица, пусти К непляшущей, к нездешней, к светлоглазой. Лев Ошанин В далекой экзотической стране, Где все принципиально чуждо мне, Но кое-что достойно уваженья, Смотрел сегодня танец живота. Живот хорош, но в общем – срамота. Сплошное, я считаю, разложенье! Не отведя пылавшего лица, Я этот ужас вынес до конца, Чуть шевеля сведенными губами: Восточная красавица, зачем Ты свой живот показываешь всем?! С тобой бы нам потолковать на БАМе… Восточная красотка хороша! Но кровью облилась моя душа, Ведь так недалеко и до конфуза… Халат взяла бы или хоть пальто, А то нагая… Это же не то, Что греет сердце члена профсоюза! Восточная красавица, прости, Но я хотел бы для тебя найти Достойное эпохи нашей дело. Чтоб ты смогла познать любовь и труд, Но я боюсь, что этот факт сочтут Вмешательством во внутреннее тело… Разговор (Римма Казакова) Бесконечными веками – есть на то причина – разговаривал руками любящий мужчина. Римма Казакова Повстречался мне нежданно и лишил покоя. И что я ему желанна показал рукою. Молча я взглянула страстно, слова не сказала и рукой, что я согласна, тут же показала. Образец любовной страсти нами был показан. Разговор влюбленным, к счастью, противопоказан. А потом горела лампа, молча мы курили, молча думали: «И ладно, и поговорили…» Так вот счастье и куется издавна, веками… Всем же только остается развести руками. Путь к мудрости (Алексей Марков) Всю ночь себя четвертовал И вновь родился утром. Бескомпромиссно-твердым стал И молчаливо-мудрым. Алексей Марков Всю ночь себя колесовал, Расстреливал и вешал. Я так себя разрисовал, Что утром сам опешил. Зато когда наутро встал – Совсем другое дело! Душою за ночь мягким стал, А тело – затвердело. Молчанье гордое храня, Я сел на одеяло. Бескомпромиссностью меня Обратно обуяло! И – дальше больше! – мудрость вдруг Во мне заговорила. И снова ахнули вокруг: – А вот и наш мудрило! Он может, но… (Николай Доризо) Нет, жив Дантес. Он жив опасно, Жив вплоть до нынешнего дня. Ежеминутно, ежечасно Он может выстрелить в меня. Николай Доризо Санкт-Петербург взволнован очень. Разгул царизма. Мрак и тлен. Печален, хмур и озабочен Барон Луи де Геккерен. Он молвит сыну осторожно: – Зачем нам Пушкин? Видит бог, Стреляться с кем угодно можно, Ты в Доризо стрельни, сынок! – С улыбкой грустной бесконечно Дантес взирает на него. – Могу и в Доризо, конечно, Какая разница, в кого… – Но вдруг лицо его скривилось, И прошептал он как во сне: – Но кто тогда, скажи на милость, Хоть словом вспомнит обо мне?!.. |
