Бедный безлошадник (Лев Кондырев) Шли валуны Под изволок… Как петушиный хохолок, Пырей, от солнца красноватый, Качался в балке… Пахло мятой… Холмов косматая гряда Тянулась к западу, туда, Где пруд, Задумчивый, печальный, Лежал… – Отсель, – сказал геодезист, – Грозить мы будем бездорожью! Лев Кондырев На берегу пустынных волн Стоял я, Тоже чем-то полн… И вдаль глядел. Стояло лето. Происходило что-то где-то. Я в суть вникать не успевал, Поскольку мыслил. Не зевал, Как Петр Первый. Отовсюду Шли валуны. Качалась ель. И мне подумалось: я буду Грозить издателям отсель! Закончил мыслить. Прочь усталость! Сел на валун. Мне так писалось, Как никогда! Смешать скорей Курей, пырей и сельдерей, Все, что мелькает, проплывает, Сидит, лежит и навевает Реминисценции. Увы, Не избежать, как видно, снова Ни в критике разгона злого, Ни унизительной молвы. Меня ли Тем они обидят?! Да я чихал! Пусть все увидят, Как, глядя в синюю волну, Я сочинил Пять тысяч строк! Таких пять тысяч За одну Я променял бы. Если б мог… Из книги «Пегас – не роскошь» (1979) Весь в голубом (Константин Ваншенкин) Меж бровями складка. Шарфик голубой. Трепетно и сладко Быть всегда с тобой. Константин Ваншенкин Мне мила любая Черточка твоя, Словно голубая Лирика моя. Трепетна и томна, Чуточку сладка, Несколько альбомна, Капельку горька. Я всегда с тобою. Ты всегда со мной. Небо голубое, Шарфик голубой. Быть с тобою сладко. Ты мила, я мил. Острая нехватка Розовых чернил. Мой пес и я (Владимир Костров) Витой веревочкой доверья Ко мне привязан старый пес. Его глаза – глаза не зверя – Все понимают наугад. Он верит в то, во что я верю, И рад тому, чему я рад. Владимир Костров Мой пес и я! Нельзя словами Нас достоверно описать. Есть много общего меж нами – Чутье и верность, ум и стать. Есть даже общее в обличье, Не то чтоб сходство, а чуть-чуть… Но ряд существенных различий Я не могу не подчеркнуть. Не курит он, хоть это жалко, А то ведь мог бы угощать. Мой пес не ездит на рыбалку Денька на три, четыре, пять… Все понимает он отлично, Но молчуном слывет зато. Он ест все то, что я обычно, Но пьет совсем, совсем не то… Короче, лишена собака Нам, людям, свойственных грехов. Но что ценней всего, однако,– Не пишет, умница, стихов! День в гиперборее (Юнна Мориц) Как у нас в Гиперборее, Там, где бегают кентавры, Соблазнительные феи Днем и ночью бьют в литавры. Там лежит раскрытый томик, Не прочитанный Сатиром. Там стоит дощатый домик, Называемый сортиром. Одиссей свое отплавал, Греет пузо под навесом. Перед богом хитрый дьявол Так и ходит мелким бесом. Едут музы в Сиракузы, Не убит еще Патрокл. На Олимпе в моде блюзы, Гоголь-моголь и Софокл. Зевс в объятиях Морфея, Вельзевул песочит зама. Незаконный сын Орфея Спит, наклюкавшись бальзама. Сел Гомер за фортепьяно, Звон идет на всю катушку. Посреди дубравы рьяно Соблазняет бык пастушку. Пляшет Плоть в обнимку с Духом, Сладко чмокая и блея. А в углу, собравшись с духом, Сочиняю под Рабле я… Покамест я… (Станислав Куняев) …Мы будем жить, покамест Пушкин с нами, мы будем жить, покамест с нами Блок. …И нищим надо подавать, покамест есть они на свете. Станислав Куняев Покамест Пушкин есть и Блок, литература нас врачует. Литература нам не впрок, покамест Кобзев есть и Чуев. Покамест все чего-то ждут, и всяк покамест что-то ищет. Покамест нищие живут и на кладбище ветер свищет. Мы будем жить, а выйдет срок, то пусть земля нам будет пухом. И в жизни тот не одинок, кто уважает нищих духом. Покамест жив, цени свой труд, в бессмертье душу окуная… А пародисты не умрут, покамест не иссяк Куняев. |