Костлявый Илия отошел от решетки. Руки повисли плетьми, плечи ссутулились.

«Уничтожен, – подумал Джон. – Я поймал его. Глупый ублюдок».

Шериф повернулся и пошел к двери. Но, подойдя к ней, он помедлил минуту, чтобы взглянуть на человека в камере. Илия вернулся на койку. Он присел на край, обхватив голову руками, крепко вцепившись пальцами в густые каштановые волосы.

И тогда Джон увидел. От смущения у него закружилась голова. Что-то серое и прилипчивое, как назойливые помехи, мелькало у него перед глазами, мешая нормально видеть. Комната вертелась вокруг оси. Замешательство и усталость сплелись воедино, а венцом их союза явилось всепоглощающее чувство неверия.

Илия.

Штаны узника были испачканы свежей грязью.

Холод пробирал насквозь, Пайпер не могла припомнить такого мороза. Тяжелые причудливые облака, налитые как свинцом, живым куполом висели над местечком. «Форд Рэнджер» снова пробирался сквозь снежные завалы по тому, во что теперь превратились дороги.

Дин заехал за ней и с удовольствием доверился ее мастерству автогонщика, заняв место рядом с водительским сиденьем. Несмотря на то, что он отказался объяснить ей что-либо, улыбка не сходила с его лица. Частичка былой уверенности, та искра, которая озаряла его исследования по физике, снова промелькнула в глубоких темных глазах.

«Возникла идея», – гласила записка. Неужели он открыл тайну? Разве это было возможно? Но тогда только для такого человека, как Дин. Пайпер почувствовала странное успокоение при виде приподнятых уголков его губ.

– Просто догадка? – выпытывала она.

– Я все покажу, когда мы приедем. Джон ждет нас в больнице. Мне сначала нужно кое-что проверить.

Пайпер и Джон сидели в вестибюле больницы, пока Дин внимательно изучал тела. Фактически это нарушало все правила, но Пайпер заметила, что, когда речь шла о Дине, шериф никогда не останавливался перед такими мелочами. Его вера в ученого оставалась непоколебимой. Однако, пока они ждали, шериф заметно дергался, что совершенно не подходило к его манере держаться. Пайпер никогда не видела шерифа в таком состоянии. Впрочем, можно было назвать немало вещей, которые она никогда не видела до этой недели.

Дин вернулся из морга, снял хирургические перчатки и опустил их в бело-оранжевый контейнер с самозакрывающейся крышкой, помеченный большими буквами: «Биологически опасно».

– Ну как? – спросила Пайпер.

– Входите, – Дин провел их в лабораторию с повышенной влажностью, приспособленную для изучения жидкостных сред человеческого тела.

Они прошли мимо хромированных холодильников, центрифуг, пробирочных штативов, пустых мензурок, мимо доски объявлений, увешанной рулончиками бумаги. На секунду остановились, чтобы Дин забрал чью-то фотографию в рыбацком костюме с огромной форелью в руках. И продолжили свой путь по лаборатории к тому месту, где стояли микроскопы.

Дин опустил снимок рыбака под линзу микроскопа, наклонился, регулируя фокус, потом предложил им взглянуть. Джон ответил молчаливым согласием.

– Что это такое? – поинтересовалась Пайпер. – Зачем мне смотреть на увеличенную фотографию человека и рыбы?

– Просто посмотри, – ответил Дин. Джон отошел в сторону.

Пайпер приложила глаз к окуляру. При таком увеличении фотография казалась множеством размытых многоцветных точек.

– Ладно, я посмотрела. Я не знаю, что это, но я посмотрела.

– Это обычная фотография – вот что это такое.

Пайпер оторвалась от микроскопа, и ее место занял Дин, заменив чем-то фотографию с рыбаком.

– Взгляни теперь.

Пайпер снова склонилась над окуляром и внимательно вгляделась. На этот раз изображение было несопоставимо. Вместо плоских туманных цветных точек она увидела катакомбы – трехмерное изображение аккуратных точек, наслаивающихся одна на другую в полном беспорядке с постепенным увеличением размера.

– Боже мой, как красиво! Пришла очередь Джона.

– Это еще что?

Дин улыбнулся. В карих глазах зажегся уверенный блеск.

– Наука, вот что это такое, – сказал он. – Вынь ее.

Джон вытянул фотографию со штатива. На сей раз это был снимок молодой девушки и юноши.

– Тина, – сказал Джон. – Это фотография, которую принес Мейсон. Он утверждал, что видел на ней Уайти Доббса.

Дин кивнул.

– Уайти? Кто такой Уайти Доббс? – спросила Пайпер.

Желающих ответить не нашлось.

– Теперь смотри, – Дин взял фотографию, удерживая ее между большими и указательными пальцами обеих рук, потом повернул так, чтобы они смотрели через его плечо.

Пайпер с интересом изучала снимок молодой симпатичной девушки с собранными в хвост длинными каштановыми волосами, сидевшей рядом с гладковыбритым молодым человеком с короткими черными волосами.

– И что я должна увидеть?

– Тсс, – предупреждающе шикнул Дин. – Продолжай смотреть. Еще секунду.

Картинка не изменялась: девушка и парень, примостившиеся на скамейке. Потом…

– Боже! – вскрикнул Джон.

Неожиданно парень пропал, а на его месте появился кто-то другой. Кто-то такой же молодой, но с белыми волосами. Белые волосы? Уайти Доббс?

Неожиданно парень на картинке ожил – задвигался. Его легкая усмешка превратилась в широкую, обнажающую зубы улыбку. А еще через секунду – чудо за чудом – он подмигнул.

Пайпер и Джон дружно попятились назад.

– Как, черт побери?!

Пайпер устремила взгляд на Дина, потом перевела его на шерифа. Первый улыбался, второй имел такой вид, как будто только что заглянул в собственную могилу.

– Как…

– Наука в чистом виде, – бодро заявил Дин. – Может быть, непростая, но в чистом виде.

Дин взял снимок, помахивая им, как флагом, в воздухе.

– Можно подумать, что это обыкновенная фотография, но она сильно отличается от всех современных фотоснимков. Если ее увеличить, вы увидите наслоение нескольких уровней четких точек. При воздействии умеренным электрическим разрядом они меняются местами, перевоплощая образ Дэвида Левина в Уайти Доббса.

– Но он двигался, – настаивала Пайпер. – Он подмигнул мне. Я видела.

– Тот же процесс, только в несколько раз усложненный.

– Значит, Мейсон не сумасшедший, – сказал Джон. – И он видел Уайти Доббса.

– Точно, и я тоже. В тот день у тебя в офисе, но с небольшим отличием. У Мейсона снимок просто менял изображение Левина на Доббса, а при мне он еще и двигался, как вы только что видели.

– Как? Я говорю, что понимаю твое объяснение обо всех этих точках поверх точек и электрических разрядах…

– Частичная перегруппировка, – добавил Дин.

– Да, но как? Я никогда не видела и не слышала ничего подобного.

Дин присел на край коричневого стола. Он вспомнил о своей роли наставника.

– Существует множество вещей, о которых ты не слышала, но тем не менее они есть. Процесс телепередачи появился задолго до того, как большинство людей о нем узнали. В 1958 году никто даже не подозревал о банках с выдергивающейся крышкой. Вам приходилось открывать консервы ключом? Изобретения, которыми мы теперь пользуемся, были лишь в форме причудливых фантазий. Когда нашли обломки «Титаника», как вы думаете, чего там не обнаружили?

– Леонардо Ди Каприо, – подсказала Пайпер.

– Кроме него. Пластика. Там вообще не было пластика на тех приборах, которые потом считались чудом современной механики и техники.

– Потому что его еще не изобрели. Глаза Дина сверкнули.

– Неправда. Его уже получил нью-йоркский химик по имени Лео Бикеланд в 1907 году. Титаник затонул в 1912-м. Но хотя пластик и был изобретен, в практическое применение не поступил.

Джон скрестил мощные руки и кивнул:

– Так, ты хочешь сказать, что картинка просто трюкачество. Сфера науки, о которой мы просто никогда не слышали. Ладно, я могу так сказать о нас. Но ты? Ты-то наверняка слышал об этом.

Дин усмехнулся:

– Нет, и я ни о чем подобном не слышал. Знаю о полимерах, которые могут менять цвета, так что рубашка сегодня красная, а на следующий день становится зеленой. Но такого совершенства… нет. Я имею в виду, мы знаем, как можно менять фотографии на компьютере. Продают даже цифровые камеры, с помощью которых детки приделывают заячьи ушки и хвостики своим друзьям.