Песнь XXXI Содержание. Обозрев десятый последний ров восьмого круга, поэты приближаются к краю глубокого колодезя, составляющего последний девятый круг ада. Страшный звук рога оглушает Данта: поэт смотрит в ту сторону, откуда несутся эти звуки, и думает видеть башни, возвышающиеся вдали; но Виргилий заранее говорит ему, что это великаны. Данте благодарит природу за истребление столь ужасных палачей брани. Между тем путники приближаются к одному из них – Немвроду, виновнику смешения языков на земли; он в бешенстве обращается к странникам на непонятном наречии, но Виргилий укрощает его ярость. Далее поэты видят Эфиальта, пять раз опутанного цепями: потрясением своего тела он едва не колеблет земли. Наконец они подходят к третьему нескованному великану Антею, который, по просьбе Виргилия, схватывает поэтов, и, поспешно опустив их на дно колодезя, поднимается как мачта на корабле. 1. Язык, меня так сильно уязвивший, Что от стыда весь лик мой запылал, Был мне и врач, боль сердца утоливший. [679]4. Так Ахилесс – я некогда слыхал — Сперва разил копьем своим нещадно, А после им же раны исцелял. 7. Расставшись с сей долиной безотрадной, Мы в гробовом молчанье перешли [680]Лежавший вкруг нее оплот громадный. [681]10. Был сумрак здесь, ни день, ни ночь земли, И взор не мог проникнуть в воздух сжатый; Но слышал я столь громкий рог вдали, 13. Что перед ним ничто громов раскаты, и я, на встречу звуку, поспешил Направить очи, ужасом объятый. 16. По страшной битве, где не довершил Великий Карл священного обета, Не так ужасно в рог Орланд трубил. [682]19. Я вверх взглянул, и в воздухе без света, Казалось, зрел высоких башен ряд И рек: «Учитель, что за крепость эта?» 22. А он: «За то, что в адский мрак и смрад Ты слишком вдаль глядишь, воображенье Густою мглой твой обмануло взгляд. 25. Пришед туда, поймешь, как отдаленье Обманчиво для ваших чувств порой; Но несколько ускорь свое теченье.» 28. И, длань мою взяв ласково рукой, Сказал: «Пока достигнем той стремнины, Чтоб менее смущался разум твой, 31. Узнай: не башни то, но исполины Над кладезем возносят грозный стан, Погружены по пояс в глубь пучины.» 34. Как взор, когда рассеется туман, Распознает предметы понемногу Сквозь пар, которым воздух был заткан: 37. Так, подаваясь далее в дорогу И взор вперяя в мрак густой, я вдруг Прогнал мечту и в грудь вселил тревогу. 40. Как на горе, занявши полный круг, В венце бойниц стоит Монтереджиони: [683]Так высятся над кладезем вокруг, 43, Таясь до чресл в его глубоком лоне, Гиганты, им же олимпийский бог Еще грозит, когда гремит на троне. [684]46. Лик одного уж рассмотреть я мог, [685]Рамена, грудь, вдоль ребр висящи длани И весь живот почти до самых ног. 49. Пресекши род чудовищных созданий, Природа, сколь была добра ты к нам, Отняв столь лютых палачей у брани. 52. И если жизнь даруешь ты слонам Или китам, то всяк с рассудком ясным Поймет твою премудрость: ибо там, 55. Где злая воля связана с ужасным Избытком сил, где разум зол и дик, Там более защ [686] иты нет несчастным. 58. Огромен, толст казался страшный лик, Как в Риме шар с гробницы Адриана, [687]И соразмерно с ним был рост велик. 61. От скал, служивших запоном для стана, На столько вверх вздымался призрак сей, Что тщетно б три фригийца великана 64. Достичь пытались до его кудрей: [688]Пальм тридцать было до той части тела, [689]Где пряжкой плащ застегнут у людей. 67. «Mai amech zabi almi rafela!»[690]Тут завопила бешеная пасть, Что никогда иных псалмов не пела. 70. Но вождь: «Глупец! твоя ничтожна власть; Возмись за рог и речью непонятной Излей свой гнев, или другую страсть. 73. Сыщи ремень у выи, дух развратный! Помешанный! на нем твой рог висит; Смотри, вот он у груди необъятной.» 76. И мне потом: «Он сам себя винит; Он был причиной, он – Немврод ужасный, Что мир наречьем разным говорит. [691]79. Оставь его; с ним говорить напрасно: Как для него невнятна речь людей, Так и его наречье всем неясно.» 82. Тут мы пошли и встретили левей, [692]На перелет стрелы из самострела, [693]Другую тень огромней и страшней. 85. Не знаю, кто сковал ее так смело; Но спереди на шуйцу ей легла, А на руку десную сзади тела 88. Стальная цепь, которая была Протянута от плеч до края бездны И тень пять раз спиралью обвила. 91. «Надменный сей, потрясший своды звездны, Дерзнул вступить с державным Зевсом в брани, Сказал поэт: «здесь суд ему возмездный. 94. То Эфиальт, с богов сбиравший дань, Когда гиганты их смутили спором; Теперь во век его недвижна длань. [694]» 97. А я: «Скажи, где Бриарей, в котором [695]Такая мощь? желал бы я, поэт, Громадный рост его измерить взором.» — 100. «Вблизи от нас Антей,» он мне в ответ: [696]«Он говорит и не закован в цепи; Он впустит нас в пучину лютых бед. 103. Но Бриарей там далее в вертепе: Он столь же дик и скован навсегда; Но страшный вид его еще свирепей.» 106. С подобным треском башню никогда Не рушила землетрясенья сила, С каким потрясся Эфиальт тогда. 109. О! никогда так смерть мне не грозила, И если б я не зрел на нем цепей, — Одна боязнь меня бы умертвила. 112. Тогда пошли мы дальше, где Антей Из пропасти поднял чело в гордыне, До головы имея пять локтей. [697]115. «О ты, губитель львов на той долине, Где Сципион такую честь стяжал, А враг его бежал во след дружине! [698]118. О! если б ты с гигантами бросал, Как с братьями, на небо гром оружий, То, верно б, рок победой вас венчал, 121. Сыны земли, воинственные мужи! В труд не вмени нас опустить в тот край, Где весь Коцит оледенел от стужи. 124. Идти к Тифею нас не принуждай; [699]Тебе за все воздать мой спутник может; О! наклонись и глаз не отвращай. 127. Твою он славу в мире том умножит: Он жив и ждет жизнь долгую себе, Коль ранний срок ей Благость не положит. 130. Так вождь молил и, вняв его мольбе, Антей огромные раздвиг объятья, Которых мощь Алкид познал в борьбе. 133. «Скорей ко мне, чтоб мог тебя обнять я!» Вскричал поэт, когда был схвачен им: И мы друг друга обняли как братья. 136. Как Карисеида, – если взор вперим На склон ее, когда над ней промчится Тень облака, – склоняется пред ним: [700]139. Так он спешил всем телом наклониться, И в ужасе в ту бездну в хлад и мрак Иным путем желал бы я спуститься. 142. Он нас спустил туда, где вечный враг С Иудой стынет в бездне подземельной, И, наклонен, сам не остался так, 145. Но вдруг поднялся мачтой корабельной. вернутьсяВиргилий сперва пристыдил Данта строгим выговором; но потом тотчас же успокоил его своим прощением. вернутьсяТелеф, царь Миэии, союзник Троян, получил рану от копья Ахиллова, принадлежавшего прежде Пелею; согласно с приговором оракула, эта рана ни чем не могла быть излечена, как только ржавчиной с того самого копья, которым она нанесена Телефу. Овидий говорит (Rem. amor. 46–48): Vulnus in Hereuleo quae quondam feсerat hoste, Vulneris auxilium Pelias hasta tulit. вернутьсяПоэты уже вышли из восьмого круга с его десятью отделениями, в которых казнится обман без доверия; теперь они переходят скалистую ограду того колодезя, о котором сказано Ада XVIII, 4 и д. вернутьсяАрхиепископ Тюрпин, баснословный историк Карла Великого, повествует, что император, завоевав Испанию, находившуюся под владычеством врагов христианства Мавров и восстановив епископство компостелльское, сам удалился за Пиренеи, оставив резерв в 20,000 человек в Ронсевале (Ronceveaux) под начальством Орланда. Сарацины в числе 50,000 под предводительством Марсилия и Белингерда, предательски напали на это войско императора. Первый отряд неверных в 20,000 был избить христианами; но второй из 30,000 человек умертвил всех христиан, кроме Орланда и других пяти рыцарей. Тогда Орланд затрубил в рог и собрал еще сто христианских рыцарей, с которыми напал на Сарацин и убил Марсилия. Но вскоре, тяжело раненый, упал в Ронсевале под деревом и, раздробив свой меч непобедимый Дуранда о камень, еще раз затрубил в рог так сильно, что рог лопнул, а вместе с тем разорвались жилы у него на шее. За восемь миль Карл услышал звук рога, но был удержан изменником Ганнелоном Майнцским; подоспели на помощь только Балдуин и Теодорих: первый спас коня орландова Баярда, и на руках последнего испустил дух Орланд. Филалетес. вернутьсяМонтериджиони, крепкий замок, стоявший на возвышенной горе не далеко от Сиенны, был поставлен, по словам комментаторов, по всей ограде, имевшей форму правильного круга, высокими башнями, на расстоянии 80 браччий одна от другой, но не имел ни одной в средине. Еще и в нынешнем разрушенном состоянии он совершенно соответствует этим стихам Данта. Ампер. вернутьсяНе без основания, глубокий колодезь ада, места казни величайшего греха – измены, обставлен гигантами, этими явными возмутителями против воли неба. «Ecce! gigantes gemunt sub aquis, et qui habitant cum eis» Vulg. Iob. XXVI, 5. Копишь. вернутьсяНамек на баснословную войну гигантов с Зевсом, который, поразив громами, свергнул их на дно Орка. вернутьсяДанте благодарит природу за то, что она не дозволила, чтоб война производилась существами, которые, обладая разумом, в тоже время наделены чрезмерною силой и злостью, каковы были древние гиганты. вернутьсяБронзовый шар, имеющий форму сосновой шишки (pina), украшал некогда мавзолей императора Адриана; но потом, по повелению папы Симмаха, был снят и поставлен на древнем храме св. Петра в Риме. Этот шар и поныне находится в ватиканском саду в Бедьведере, на ступенях около змеи Браманте. По измерению Филалетеса, он равняется 10 пальмам. Так как лицо составляет девятую часть всей длины человеческого роста, то выходит, что длина гиганта равняется 90 пальмам или 30 браччиям (в браччии 3 пальмы); а так как пальма к парижскому футу относится как 6:10, то значит длина его равна 54 футам. Филалетес. вернутьсяФризы (Фридландцы) считались во времена Данта людьми самого высокого роста. Стало быть, три человека самого высокого роста, поставленные друг на друга, едва могли бы достать до его волос. вернутьсяЗамечательно, что эта мера совпадает с величиною гигантов (Эфиальта) у Гомера (Одисс. XI, 311), который дает им рост в 9 оргий: оргие равняется 6 футам, а это составляет 54 фута. Филалетес. вернутьсяЭти слова, коих порядок мною несколько изменен (Rafel mai ameclizabi almi), по-видимому, не имеют никакого смысла, как явствует из ст. 81; тем не менее, много было сделано попыток комментаторами, чтоб найти смысл этих слов. Между прочим, в новейшее время Др. Аммон в Дрездене доказал, что слова эти арабские. «Гигантская тень Немврода (согласно с Іов. С. XXVI, 5) пребывает в подземном мире. Вот что повествуют о нем поэты Востока: Немврод пустил стрелу в небо, откуда она упала окровавленная: вообразив, что он ранил ангела, он в дерзком высокомерии стал строить башню еще выше, нежели прежде; но, ужаленный мухою, низвергся в шеол; здесь на берегу стигийских вод (Stygios lacus, Aen. VI, 134) видит он смело идущего юного поэта (insano juvat indulgere labori, Aen. VI, 135) и восклицает: Rafel mai amek zabi al' mi, или, в латинск. переводе: «Quam stulte incedit flumina Orci puer mundi mei.» Филалетес. вернутьсяСогласно с вышеприведенным восточным преданием, Немврод представлен здесь как основатель вавилонской башни: тоже самое принимает и учитель Дантов Брунетто Латини; он говорит: «Этот Немврод построил вавилонскую башню, в следствие чего произошло смешение языков. Он сам переменил свой язык еврейский на халдейский.» (Tesero, Lib. I, сар. XIV). Может быть, это предание побудило Данта заставить Немврода говорить по Арабски. Филалетес. вернутьсяПоэты огибают часть окраины колодезя. вернутьсяТ. е. на таком расстоянии, на которое можно пустить стрелу из самострела (balestro). По вычислению Филалетеса, основанному на ст. Ада XXИХ, 9 и XXХ, 86–87, окружность колодезя равняется 1 3/4 мили или 16,000 браччиам (браччиа = 3 пальмам); если принять выстрел из самострела в 400 браччий то выходит, что вокруг колодезя помещено 40 гигантов. вернутьсяОс Эфиальте и Отесе, детях Поссидона и Ифимедеи, говорит Гомер: «Дерзкие стали бессмертным богам угрожать, что Олимп их Шумной войной потрясут и губительным боем взволнуют; Оссу на древний Олимп взгромоздить, Пелион многолесный Взбросит на Оссу они покушались, чтоб приступом небо Взять, и угрозу б они совершили, когда бы достигли Мужеской силы; но сын громовержца, Латоной рожденный, Прежде, чем младости пух оттенил их ланиты и первый Волос пробился на их подбородке, сразил их обоих.» Жуковский, Одиссея XI, 313 и д. вернутьсяБриарей, сторукий гигант, сын Урана и Земли. вернутьсяАнтей, сын Земли; она придавала ему новые силы каждый раз, когда он к ней прикасался. Потому Геркулес, в жестокой борьбе с этим великаном, для того, чтобы окончательно одолеть сильного противника, был принужден поднять его на воздух и задушить в своих объятиях (ст. 132). Антей не воевал против богов вместе с братьями: потому не скован и не утратил способности говорить (ст. 118–121). вернутьсяВ подлин.: cinqu' alle. Alla, Италианская мера, равняется 6 пальмам: стало быть, Антей до головы имел 30 пальм, или был равен Немвроду до шеи. Филалетес. вернутьсяЛукан (Phar. V, 566) помещает пещеру Антея в плодоносной долине, орошаемой рекою Баградой, не далеко от Утики, где на полях Замы Публий Корнелий Сципион Африканский старший одержал победу над Анннбалом. вернутьсяВ Болонье находятся две наклоненные башни: Torre degli Asinelli и Torre Carisenda. Если облако пробегает по небу против этой башни, то зрителю, стоящему под ее наклоном, кажется, что башня наклоняется – сравнение, необыкновенно верно выражающее наклонение гиганта. |
