Уже шел февраль, и на защите они начали проходить дементоров. Тема была объемная, они должны были изучать ее до самых каникул, и даже от самого ее названия веяло холодом. В среду Северус перед самым звонком пролил немного чернил на парту, и ему снова пришлось задержаться. Он призвал с доски тряпку и принялся сосредоточенно возить ей по парте, размазывая пятно во всех направлениях.

— Вообще‑то для этого есть заклинание, — не выдержал Лэнс, уже около минуты глядя на безуспешные попытки Северуса.

— Что? А… я и забыл, — невозмутимо сказал Северус. — Экскуро!

Парта засияла девственно чистой поверхностью. Северус нагнулся за сумкой.

— Постой, — внезапно сказал Лэнс.

Северус замер.

— Я… — начал Лэнс, запнулся, но тут же продолжил: — Я так больше не могу. Я настаиваю, чтобы ты объяснил мне, в чем дело.

— Настаиваете? А сыворотку правды вы с собой не принесли случайно? — язвительно спросил Северус и скрестил руки на груди.

Нельзя, нельзя с ним налаживать отношения!

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Я никогда не использовал такие вещи, — с досадой ответил Лэнс.

— Конечно, — согласился Северус, постукивая пальцем по локтю. — Зачем вам сыворотка правды? Вы ведь хорошо владеете легилименцией и можете прочитать мысли любого… почти любого.

— Не издевайся, Северус, — процедил сквозь зубы Лэнс. — Да, я слишком хорошо обучил тебя окклюменции. Но в любом случае я не собираюсь вытаскивать из тебя ответ силой.

— Ах, ну да, как же я упустил это из виду, — закатил глаза Северус. — Это ведь непедагогично…

Лэнс сжал кулаки.

— Неужели ты не понимаешь, что мне нужно это знать?! — выкрикнул он. — Это как‑то касается меня? Я что‑то сделал не так? Почему твое поведение так изменилось именно после дня рождения? Отвечай!

«Мог ли Дамблдор тогда как‑нибудь оклеветать меня? Нет! Не мог!»

В следующий же момент Лэнс, словно спохватившись, поставил мысленный барьер, и выражение его лица вновь стало непроницаемым.

— Переходный возраст, не иначе, — пожал плечами Северус и убрал волосы с лица, чтобы не лезли в глаза.

— Не делай из меня дурака!!! — вышел из себя Лэнс.

— Почему бы вам не говорить громче, сэр? — хмыкнул Северус. — А то еще не во всем Хогвартсе вас слышно…

Выражение лица Лэнса стало таким, что Северус даже отступил на шаг. Однако в следующий же миг профессор, кажется, пришел в себя.

— Очень хорошо, — почти прошептал он, и Северус с ужасом узнал в его голосе собственные интонации. — Извини, что побеспокоил тебя. Ты… ты маленький эгоист, вот ты кто. Можешь…

Ах так?! Эгоист? Ну ладно, держитесь, профессор!

— Вы просто ничего не понимаете! — выпалил Северус, и Лэнс осекся на полуслове. — Дамблдор сказал мне, что… что на мне лежит проклятье! Всякий, кого я полюблю, погибнет! Так что вы в опасности, и я не могу… — он вдруг умолк, пораженный странным выражением лица Лэнса. Профессор должен был почувствовать страх, испуг, но…

— Знаешь, Северус, — уголком рта улыбнулся Лэнс, — это самое оригинальное признание в любви, которое я когда‑либо слышал.

На секунду или две в пустом классе защиты повисла глубокая тишина.

— ДА ВЫ МОЖЕТЕ ХОТЬ КОГДА–НИБУДЬ ГОВОРИТЬ СЕРЬЕЗНО?! — взорвался Северус, когда до него наконец дошел весь смысл сказанного. Он с грохотом швырнул сумку о парту, с огромным трудом подавив желание просто–напросто придушить Лэнса и отчаянно надеясь, что за ниспадающими прядями волос не видно, как заполыхали у него уши.

— И кого из нас слышно во всем Хогвартсе? — не удержался Лэнс, но поспешно поднял руку еще до очередного взрыва негодования Северуса. — Стой, не обращай внимания… Так это… то, что ты сейчас сказал… Это что, серьезно?

— А вы думали, я тут шутки шучу? — огрызнулся Северус, уже чувствуя, как на смену злости приходит какое‑то опустошение.

Лэнс переменился в лице и отвел взгляд, вновь прикусив губу, но теперь его лицо было белым, как мел. Северус не двигался с места. Они стояли так в совершенном молчании еще секунд пятнадцать.

— Мне нужно поговорить с Дамблдором, — наконец сказал Лэнс и быстро вышел из кабинета.

Северус не мог видеть, о чем думал профессор в этот момент, но у него почему‑то возникло четкое ощущение, что Лэнс идет увольняться.

Северус не думал, что после того, как он расскажет Лэнсу о проклятии, ему станет еще хуже — но, тем не менее, было именно так. И это, конечно, было связано с тем, как Лэнс на это отреагировал. Видимо, Дамблдор объяснил ему, как обстоит дело — и он испугался, совершенно очевидным образом испугался, во всяком случае, не делал пока никаких попыток поговорить с ним, Северусом. Впрочем, Лэнс продолжал вести занятия, и разговоров о его уходе никаких не велось. Либо Северус тогда ошибся, либо (что почему‑то казалось ему вероятнее) его уговорил остаться директор — ну где найдешь преподавателя в середине года?

«Почему ты обижен? Любой бы на его месте испугался, — возражал себе Северус. — И вообще, разве не этого ты добивался, когда обо всем ему рассказал?»

Очевидно, в глубине души он все же ожидал не этого. Ну что ж, кажется, так и будет проходить вся его жизнь.

В понедельник на втором уроке истории магии Северус, измотанный до предела бессонными ночами, провалился в отрывочный и бессвязный, но от того не менее кошмарный сон. Лэнс исчез, он был в опасности, причем Северус точно знал, как это иногда бывает во сне, что все это случилось из‑за него. Одни видения сменялись другими, как в калейдоскопе — и он блуждал по темному лабиринту, отчаянно пытаясь разыскать профессора Лэнса, как вдруг ощутил через пелену сна, что кто‑то настойчиво повторяет его фамилию.

Северус заморгал, неспособный сразу отвлечься от сновидения, и его взгляд постепенно сфокусировался на темном силуэте на фоне нестерпимо яркого окна. Он прищурился.

— Снейп, я к тебе обращаюсь, сколько можно тебя будить! — раздраженно сказал силуэт голосом Обри. — Ты тут до обеда спать собираешься? Пошли на нумерологию!

— Сейчас, — буркнул Северус, протирая глаза. Он собрал листки незаконченного конспекта, кое‑как запихал их в сумку и поднялся с жесткого стула. Мышцы затекли от неудобной позы, в ногах немного покалывало. Северус заметил, что кроме них, в кабинете больше никого не было. Видимо, остальные уже ушли, а профессор Бинс даже не заметил, что он заснул. Впрочем, кому до этого было хоть какое‑нибудь дело? Северус и сам не раз видел, как его однокурсники, чаще всего Дерн, использовали историю магии для того, чтобы получше выспаться, потому что остальные преподаватели вряд ли позволили бы такое на своих уроках…

Обри еще раз поторопил его:

— Сколько можно копаться! А если опоздаем?!

— Ну и шел бы себе, — огрызнулся Северус, закупоривая чернильницу и помещая ее вслед за конспектами в сумку. — Хотя если и опоздал бы, это не конец света. Ну, назначит Вектор тебе отрабо… — он осекся.

— Вряд ли. Скорее, баллы снимет, — вздохнул Обри.

Дорога до кабинета нумерологии прошла в угрюмом молчании с обеих сторон.

***

Вектор открыла классный журнал, лежащий на столе, записала в нем тему урока и подняла глаза на класс.

— Итак, все рассчитали таблицы для своего имени и даты рождения, о которых я говорила вам в пятницу?

— Да! — тут же откликнулась Эванс, переглянувшись с Ариадной Эйр. На нумерологии они с Эйр всегда сидели рядом, да и вообще, похоже, неплохо ладили между собой.

Вектор встала со стула и подошла к доске.

— Теперь необходимо дать вашим результатам верное истолкование. В отличие от прошлой темы, здесь важно не то, какие цифры у вас присутствуют, а то, какие отсутствуют. Если у вас отсутствует единица, — она принялась что‑то писать на доске, поясняя свои слова примерами, — то ваша нерешительность и неуверенность в себе создают вам определенные проблемы…

Северус увидел, что сидящий перед ним Обри впился взглядом в свою таблицу, и усмехнулся. Вдруг у него возникло странное ощущение пустоты — в ушах еле слышно зазвенело. Северус на секунду прикрыл веки, а потом опустил глаза на свои записи. Строчки, написанные его мелким, убористым почерком, начали медленно расплываться, словно он смотрел на них под водой. Он встряхнул головой, откинув волосы назад, и попытался вновь переключить внимание на Вектор.