— Поверь мне, я бы никогда… — Эйлин закусила губу. — Может, он что‑то прочитал в моих книгах?
— Ну так прячь их подальше, ясно тебе? — хмуро бросил он. Потом встал и резко ударил кулаком по столу. — От этого мальчишки одни неприятности! Я живу в постоянном страхе, что кто‑нибудь из соседей узнает… Только вчера я застукал его в компании с этим соседским сопляком!
— Но, Тобиас, ему же нужны друзья! Он должен общаться со сверстниками!
— Сверстники?! Друзья?! Эйлин, ты не хуже меня знаешь, что для всех его сверстников будет лучше, если он будет взаперти сидеть дома!
Повисло молчание.
— Но, Тобиас, ему ведь надо учиться…
— Учиться чему?! Не начинай, ладно?
Эйлин вздохнула, но все же продолжила:
— Ну чего ты от него хочешь?
— Я хотел, чтобы ты научила его контролировать свою эту… особенность, чтобы он мог общаться с нормальными людьми и ходить в нормальную школу! А еще я хотел бы… — Тобиас повысил голос, — …чтобы он не подслушивал под дверью!
Он в два шага добрался до двери и резко распахнул ее. Северус стоял на пороге с угрюмым и виноватым видом. Потом он вскинул голову и спросил:
— Как ты догадался?
— Может, я и не умею заставлять предметы летать по воздуху и превращать ящериц в табуретки, зато у меня очень хороший слух, — усмехнулся Тобиас. — К тому же я десять лет работаю учителем.
Северус потупился.
— Ты упрям, как маленький осел, — бросил Тобиас. — Ладно, проходи. Сменим вид наказания — всю неделю будешь мыть полы во всем доме.
Северус кивнул, подошел к столу и забрался на табуретку. Эйлин поставила перед ним кружку с чаем и положила немного подгоревшую булочку.
— Как ты сидишь! — хрипло сказал Тобиас. — Выпрямись! — Он стукнул Северуса по спине, тот не удержался и покачнулся вместе с табуреткой. Табуретка накренилась… и застыла под неестественным углом.
— Эйлин! — Тобиас угрожающе сверкнул глазами.
— Он упал бы! — начала оправдываться она. — Он ведь мог сильно ушибиться, Тобиас!
— Волшебство — полезная штука, — заметил Северус, побалтывая кружкой с чаем.
— Не в моем доме, — проворчал Тобиас. — Нет, уму непостижимо: это же противоречит всем законам физики!
— С чего ты взял? — с ехидством спросил его семилетний сын.
Тобиас прищурился, но потом махнул рукой.
— Ты все равно не поймешь. Должен признать, у тебя незаурядные умственные способности для ребенка твоего возраста, но…
— Это ты не понимаешь! — перебил его Северус. — Волшебство не противоречит науке, а дополняет ее! Да, мама?
По растерянному виду Эйлин сразу было понятно, что его жена разбирается в науках так же, как сам Тобиас в волшебстве. «Интересно, откуда он нахватался таких идей, если не от нее?» — слегка удивился Тобиас, но вслух сказал, невольно перенимая свой тон обращения с учениками:
— Вот как? А когда ты поджег занавеску на той неделе даже без этой вашей волшебной палочки, разве это не противоречило закону сохранения энергии?
«Все равно же не ответит ничего вразумительного, — подумал между тем он. — Зря я вообще все это начал».
Северус почесал свой большой нос, сосредоточенно нахмурился и сказал:
— Но ведь та энергия не из ниоткуда взялась! Это преобразовалась моя!
— Что? — удивился Тобиас и пристально всмотрелся в некрасивое лицо сына.
— У тебя есть разные учебники, и я там прочитал, что энергия бывает разных видов, — объяснил Северус. — И они могут переходить один в другой. Там еще пример был с бросанием камня с высоты: сначала у него была только потенциальная энергия, а потом она постепенно перешла в кинематическую!
— Кинетическую, — машинально поправил Тобиас.
— Точно, — ничуть не смутился Северус. — А когда камень ударился о землю, то кинетическая энергия перешла в тепловую! Что, разве не так? А с волшебством все то же самое. Мысли людей обладают энергией, и колдовство — это ее преобразование в тепловую, как в случае с занавесками, или в потенциальную, как с левитированием, или еще в какую‑нибудь!
Тобиас переглянулся с Эйлин. Интересно, у него сейчас тоже такое же ошарашенное лицо?
— Ну, то, что мысли обладают энергией — это всего лишь твое предположение, причем совершенно бездоказательное…
Северус посмотрел на него с плохо скрываемым презрением.
— Это совершенно очевидно для любого разумного человека, — отчеканил он.
Тобиас с трудом удержался от желания влепить ему подзатыльник — его остановила мысль, что подобный аргумент никак нельзя считать разумным, и этот паршивец справедливо сочтет это за его, Тобиаса, поражение в дискуссии. Он сердито кашлянул и спросил:
— Предположим, что так… Но почему же тогда не колдуют все без исключения? Откуда вообще взялись такие, как вы?
— Не знаю, — пожал плечами Северус и потянулся тощей рукой за булочкой. Эйлин тихо вздохнула. — Скорее всего, мы как‑то по–другому устроены. У вас, магглов, наверное, чего‑то не хватает для преобразования энергии. Чего‑то вроде этого прибора… забыл, как он называется.
— Какого еще прибора? — простонал Тобиас.
— Ну, когда напряжения разные, то он помогает их уравнять. Там еще какие‑то катушки были, — довольно путано объяснил Северус, но Тобиас догадался, о чем говорит его сын. Он развернулся к сидевшей тише воды ниже травы Эйлин и рявкнул:
— Как тебе это нравится? Он утверждает, что у вас, волшебников, внутри трансформатор!
Эйлин с опаской посмотрела на сына. Северус, подпрыгнул на стуле и, взмахнув булочкой, воскликнул:
— Точно! Это именно так называется!
— Похоже, ты совершенно не понимаешь саму суть работы трансформатора, — язвительно заметил Тобиас. — Там не «какие‑то катушки», а…
— Тобиас! — умоляюще произнесла Эйлин. — Ему же только семь лет! Мне двадцать семь, и то я в первый раз такое слышу!
Тобиас осекся: замечание было совершенно справедливым. Но от этого ему еще больше захотелось хоть в чем‑то переспорить этого кошмарного ребенка.
— А закон сохранения вещества?! — вспомнил он.
— Какой? — удивился Северус.
Слава Богу, облегченно вздохнул Тобиас. Хоть об этом он еще не слышал.
— Если ты читал мои учебники, то должен помнить об этом законе. Его открыл Ломоносов. Суть в том, что…
— Об этом я читал, — прервал его Северус. — Но в «Общей физике» написано, что фундаментальных законов сохранения всего три. Энергии, импульса и момента импульса. Я, правда, еще не до конца понял, что такое момент импульса, — самокритично признался мальчик, — но смысл в том, что закон сохранения вещества — не фундаментальный! Логично? — и он посмотрел на Тобиаса с видом победителя.
Тобиас вздохнул. Он смотрел на этого мальчонку, вцепившегося зубами в кусочек булочки. Он почувствовал гордость за сына, но вслед за этим чувством к Тобиасу вернулся его привычный страх, ставший за эти шесть лет неотвязным кошмаром. Жизнь Тобиаса показалась ему самому невероятно тусклой и мрачной. Отгоняя эти мысли, он вновь вернулся в один серый дождливый день…
***
Лето кончалось. Глядя на мокрую улицу сквозь окно, залитое струями дождя, Тобиас думал о том, что через несколько дней ему вновь придется выходить на работу и втолковывать этим остолопам начала элементарной химии. Отпуск заканчивался… Тобиас схватил зонтик и вышел на улицу. Он сам не понимал, зачем его в такую погоду понесло любоваться видами, но и дома оставаться не было сил — там было слишком тихо.
Тобиас шел по мокрой мостовой, совершенно не представляя, куда он, собственно, направляется: он шел куда глаза глядят. Подняв голову, он понял, что оказался у старого заброшенного парка за покосившимся забором. Дойдя до входа, Тобиас свернул в парк, даже не задумываясь о том, что на дорожках, наверное, полно грязи. Мокрые деревья шелестели, разбрызгивая пряную влагу. Его одежда уже пропиталась водой, но он словно бы и не замечал этого, уходя все дальше и дальше по безлюдным, заросшим аллеям.
Внезапно он услышал какой‑то звук. Может, это ветер гудит в ветвях? Или мяукнул котенок? Раздвинув кусты, Тобиас увидел поляну со старыми, облупившимися лавочками. На одной из них сидела девушка с длинными черными волосами. Она плакала, закрыв лицо руками. Тобиас неслышно подошел к ней и сел неподалеку.
