Александр поцеловал Татьяну так жарко, как только мог, и почувствовал ответ податливых губ своей, ставшей такой близкой, избранницы. Когда они расстались, Александр поднялся в дирекцию, где его, судя по всему, не ждало ничего хорошего, Татьяна же, следуя полученным инструкциям, незаметно покинула территорию института и отправилась домой.
Войдя в приемную, Александр сразу понял: тучи над его головой сгущаются не на шутку. Секретарь была готова метать громы и молнии.
— Ну, где Вы ходите? Он уже два раза вас спрашивал! Проходите, пожалуйста.
Выражение лица директора сулило как минимум — выговор, а как максимум — увольнение. Однако директор был лоялен к тем работникам, которые действительно делали многое в науке. К ним относился и Александр.
— Как же вы, голубчик, могли допустить такое? Среди бела дня вышвырнуть из кабинета представителя военной медицины… тоже научного работника, между прочим! А Вы распустили руки! Вы же интеллигентный человек, а ведете себя как ребенок, ей-богу.
Я отнюдь не в восторге от наших военных, но всему есть предел. Я себе никогда не позволял подобных выходок. Все, что угодно, только не эти варварские методы общения! Диалог, спор, ругань, в конце концов! А вот рукоприкладство — непозволительная роскошь!
От меня он ушел в нормальном настроении, а вернулся чистый тигр! Поносил вас последними словами, грозился пожаловаться в органы власти. Только этого нам не хватало! Жили, жили себе спокойно — и на тебе, такое происшествие! Что сами-то думаете? Как-то разумно объяснить свое поведение можете?
— Попытаюсь. Безусловно, я не прав, если это признание хоть немного облегчит мое положение. Конечно, можно и мирно, но это крайне сложно, когда на тебя конкретно наезжают. Как будто я присвоил то, что им принадлежит по праву!
При этом откровенно угрожают и стараются напугать… Ладно я, я не из пугливых… но моя лаборант — другое дело, девушка молодая, малоопытная в служебных перипетиях…
— Это не та ли лаборант, что к вам перешла после гибели Николая Арсеньевича?
— Она самая. Я хотел ее поддержать в трудную минуту, подставить, так сказать, мужское плечо…
— И подставили-таки… Она что же — у вас ночевала?
— Откуда вы знаете?
— Дружок ты мой! Чего бы я стоил как директор научного заведения, если б не знал обо всем, что творится в институте…
А еще есть, как ни странно, пережиток прошлого — сарафанное радио! Мне вот одно до сих пор не ясно: какую такую ценную вещь ты у них якобы присвоил?
— Уважаемый Михаил Геннадьевич, я никак не могу взять в толк, какую строжайшую тайну у них похитили. Или не похищали вовсе, может, они таким образом пытаются спрятать концы неудачных экспериментов… В бюджетных структурах это происходит часто.
Потратят бюджетные деньги впустую, а отвечать-то надо, вот и придумывают разные истории — или ищут ведьм там, где их нет, например, у нас. Под горячую руку во времена смуты и мракобесия кто угодно может попасть… Чует мое сердце, мы и окажемся в роли стрелочника!
— У меня, дорогой коллега, другие сведения. Он меня убедительно уверял в том, что работу, проведенную в их учреждении, считают успешной. Почему? Ответ лежит на поверхности: да потому, что ищут они свое именно в нашем институте, а не в любом другом, коих по стране великое множество… Против такой железной логики трудно возражать. Хотя по карте города нас с ними разделяют всего два квартала, это тоже факт.
К какому выводу мы с вами придем?
Заподозрить директора в сговоре с военными оснований не было, если только не считать таковым внутреннее подозрение… но это далеко не то же, что подтвержденные факты.
Это в дело не подошьешь… Александру приходилось продвигаться по лабиринтам военных (а может, еще и политических) интриг на ощупь, по дороге набивая себе шишки — чем дальше, тем больше отметин на поверхности головы.
В таких играх он, человек науки, конечно, был новичком, как сказали бы профессионалы — дилетант. Карьера такого рода его никогда не привлекала. Ему больше нравилась тишина лаборатории, сложность решаемых научных проблем… События последних часов буквально выбивали почву у него из-под ног.
Нельзя сказать, что в его голове воцарился хаос, скорее, наоборот: стержневая черта его характера доминировала над остальными, а именно — трезвость ума и ясность мысли! Мозг обычно работает лучше, если нацелить его на решение конкретной задачи с минимальным вмешательством извне.
Правда, в данной ситуации оказывали влияние эмоциональные составляющие, которые не добавляли быстроты реакции в трудные моменты… Конечно, Александр не сомневался в том, что все будет хорошо, иначе это был бы не он, а другой человек! Однако, надо отвечать на поставленный директором вопрос. Как?
— Знаете что, давайте дадим возможность самому времени расставить все, как есть… или должно быть.
— Встречный вопрос. И сколько, вы полагаете, понадобится времени для выяснения истинного положения дел?
— Предлагаю встретиться завтра в это же время. Чутье мне подсказывает, завтра прояснится многое!
— Жаль, что того же не подсказывает мой внутренний голос. Ему я лично как-то больше доверяю. Хорошо! Сделаем, как вы предлагаете. Завтра, в это же время, здесь же. Благодарю вас за проделанную работу в стенах нашего института. Успехов! До свидания!
— К завтрашнему дню, надеюсь, многое встанет на свои места. До свидания!
Александр вернулся к себе в кабинет в состоянии глубокой задумчивости. Сел за стол и замер. Так он просидел довольно долго. Успокоившись, набросал на листе бумаги, небольшой список. Проставил порядковые номера напротив каждого события за последнюю неделю. Попытался проанализировать, сопоставить известные ему факты.
То, что гости родом из военного исследовательского центра, это у меня уже не вызывает никаких сомнений. Осталось выяснить, из какого, а главная задача — узнать, какой гениальный экспериментатор за всем этим стоит.
Личность, проведшая такой объем научных изысканий, плюс огромное количество неподъемных практических исследований, должна быть известна! Не может быть, чтобы я не знал этого человека, так не бывает. Не с Луны же он… Нет, наверняка никем не признанный и непонятый гений. Кто же это может быть? Думай, голова, думай!
Но сколько ни напрягал он память, сколько ни вспоминал одаренных исследователей в этой области, ни к какому конкретному имени Александр так и не пришел. Не было даже догадок. С силой растерев лоб, он встал, размялся. И понял внезапно, как неодолимо его тянет увидеть Татьяну.
Покончив с бумажными делами, он отправился, как обычно, на своем электромобиле к ней домой. По дороге заехал в магазин, закупив увесистый пакет продуктов, включая лакомства, предназначенные персонально для Татьяны. Позвонил в дверь, как они условились ранее, по мобильному. Лязгнул в тишине замок, открылась дверь.
Татьяна тут же всем телом прильнула к Александру, припадая губами к его губам, обвив его руками, словно виноградная лоза… Сквозь неплотно запахнутый халатик на голое тело он почувствовал упругую грудь, и нахлынувшее желание вытеснило все. «Мозговой туман», называется… Чем дальше, тем меньше видно!
