Наши герои, попрощавшись со всеми персонально с каждым участником съемочной группы, сели в автомобиль и были таковы. Выпитое шампанское придало Кристине излишнюю лихость. Шоссе было первоклассным, по нашим меркам — высшей категории, к тому же была еще и платным. Но, как известно, платный проезд еще не гарантия от неожиданных неприятностей. Она продолжала потихонечку набирать скорость; стрелка спидометра показывала уже двести двадцать! И пассажир не на шутку встревожился.

— Пожалуйста, сбавь скорость, на дороге очень скользко! Ты уже парочку раз вильнула, это опасно!

— А-а, струсил! — сказала она со смехом. Напевая песню «Поворот», Кристи беззаботно управляла одной рукой, а другой пыталась погладить по голове своего возлюбленного.

— Неожиданно впереди показались сразу три автомобиля, занимавшие все полосы движения. В отчаянии она что есть силы била ладошкой по кнопке клаксона. Бесполезно! Было уже слишком поздно! Машина, всего мгновение назад очень послушная, теперь, попав в неуправляемый занос, самостоятельно из него выходить не желала. Последнее, что успели увидеть глаза молодых людей, а тела ощутить твёрдую фиксацию молодых тел, подушками безопастности, вовремя сработавших в эту грозную минуту.

Но прежде чем черная мгла как покрывало заслонила все остальное, а звуки бающегося стекла, скрежета металла, превратившись в адскую какофонию, не смолкли, — был, как последняя вспышка света, этот дико вращающийся мир вокруг их почти безжизненных тел. По прихоти судьбы ей показалось, что в свете фар перед ней востала и сразу растаяла неизвестно откуда взявшееся гранитная скала! На миг вернулось сознание, и Кристи почудился рокот винта вертолета. В этот последний миг, прежде чем уйти во мглу без сознанья, она почувствовала в своей ладони ладонь Эдварда и крепко сжала ее. И снова все стихло — теперь, уже наверное, навсегда…

Спасатели МЧС с огромным трудом, при помощи гидравлических механизмов извлекли пострадавших из ужасно покореженного автомобиля. С первого взгляда трудно было даже понять, какой именно марки, был этот автомобиль. Воссоздать его внешний вид можно было, обладая лишь ну очень богатой фантазией. Их доставили на вертолете Центрспаса в институт им. Склифосовского, золотой час был использован полностью! Это обстоятельство помогло пострадавшим вовремя попасть в надежные руки медиков.

Тут же были чётко и безошибочно определены все полученные травмы, как внешние так и скрытые внутренние. Из операционных, после исправления неопасных, но множественных переломов и проведения хирургических манипуляций, их поместили из операционных в отделение реанимации, где они оба оставались в состоянии комы. Была зафиксирована арефлексия нижних конечностей, но врачи надеялись, что центральная нервная система восстановит свои функции.

Доктора единодушно поражались: в общем и целом, организмы пострадавших остались опасно невредимыми, все органы были целы и сохраняли работоспособность… кроме органа номер один. Мозг обоих пациентов едва подавал признаки функциональности. Основная часть биотоков, отвечающих за сознание в энцефалограмме головного мозга отсутствовали. Что касалось постоянного управления жизненно важными функциями организма, он справлялся, а вот отделы, отвечающие за разум, за сознание, практически не проявляли активности!

Прогноз специалистов оказался малоутешительным: Нахождение в состоянии комы может быть сколь угодно долгим и непредсказуемым. Попытки искусственного пробуждения отделов головного мозга могут привести к непоправимым изменениям. Родители, ни на секунду не покидавшие клинику, не сомневались, что со временем все кончится хорошо! Но, как оказалось, только они одни и верили, что когда-нибудь их дети очнутся и поженятся, а они будут присутствовать на свадьбе, занимая почетные родительские места, и все будут счастливы. Наперекор судьбе, они окажутся правы! По прошествии сорока дней, состояние потерпевших после длившегося, очень долго консилиума, было охарактеризовано как «вегетативное», и они были подключены к оборудованию жизнеобеспечения за счёт родственников и поставлены на постоянный медицинский контроль.

Состояние несчастных стабилизировалось. Ничто не менялось. Шло время…

Все началось на седьмой день — точь в точь как по писанию!

Заболел болезнью с неизвестными симптомами наш главный микробиолог Николай Арсеньевич; уровень опасности обнаруженного заболевания определить никак не удавалось, несмотря на удивительно удачное стечение обстоятельств. Во-первых, мы все являлись главными и единственными специалистами в области поведенческих характеристик микроорганизмов. Во-вторых, мы были единственными, кто обладал полным набором необходимого для исследований в данной области оборудования. Несмотря на столь солидное преимущество, ему немножко не повезло: болезнь оказалось не только неизвестной, но и абсолютно нераспознаваемой!

Что интересно, коллега, заразившийся неизвестным вирусом, славился своим педантизмом и чуть ли не параноидальным подходом к дезинфекции, маниакальным пристрастием к общей чистоте помещений центра, не говоря уже о личной гигиене сотрудников, как то многократное мытье рук и тел перед началом исследований либо применение спецсредств, перчаток, масок и защитных колпаков… не говоря уже об обработке моющими реагентами всевозможных химических колб, пробирок, дистиляторов, конденсаторов и прочего оборудования. Может, так оно и надо, как знать? Имеется в виду исполнение с пристрастием!

В инструкциях, по которым мы работали, таких необъяснимо скрупулёзных методов противобактериологической обработки не встречается. И случилось следующее: в актовом зале, где проходил очередной и очень полезный семинар, он вдруг ни с того ни с сего замолчал на самом интересном месте доклада, посвященного нашей новой и перспективной работе. А привел к началу заболевания совершено ординарный для нас случай: по сцене перед трибуной вдруг пробежали две крысы, можно даже сказать — прогарцевали! Ни больше и ни меньше.

При нашей работе ничего удивительного в этом нет. Иногда животные (неопасные!), случайно потеряв над собой контроль со стороны персонала, либо по вине нерадивого или очень занятого сотрудника, ускользали из помещения и пускались в свободный туризм. Видимо, в поисках более вкусной пищи, а может, и еще чего. Кто ее разберет, эту крысиную поведенческую политику? По мере сил и возможностей мы их отлавливаем и водружаем обратно в клетки. Но в этот раз они вели себя, мягко говоря, не совсем естественно. Выражалось все в маленькой детали: они пробежали совершенно одинаково! Я хочу сказать, что двигались они на удивление синхронно, ну вот как в парных танцах или в парном синхронном плавании у людей. (Если честно, то как-то не очень представляется поведение подобным образом крыс в бассейне…)

Однако факт, если отбросить лирику, вещь упрямая. Бежали они, если так можно выразиться, лапа в лапу! Хвост в хвост! При этом хвостики виляли с поразительным эффектом идентичности движений и синхронных изгибов, выписывая в воздухе немыслимые кульбиты! Я понял сразу: животные не могут вести себя так без причины! Что-то или кто-то заставляет их вести себя подобным образом… вот только кто? Или что?