«Я это я», - повторил он про себя. «Никаких больше «мы». Отныне есть только один человек. И имя его - Тайрек Маут».

Аугментические протезы визжали за спиной, но не могли освободиться от наручников. За стеной работала пила. Тайрек захлёбывался, кашлял и отплёвывался. На него сыпались вопросы, но он не слушал. Сааксец пытался вспомнить. И озарение пришло к нему, стоило лишь представить себе Карас. У них у всех был уговор. Когда-нибудь солдаты должны были вернуться из Первого Города, посетить Союз, доложить, что миссия выполнена. Конечно же, Тайрек не успел сделать абсолютно ничего. Но он мог просто сказать…

Они подняли его голову. Тайрек чувствовал хватку солдата у себя на затылке. Мокрые волосы лезли в глаза. Командир открывал рот, словно рыба. Слов не было слышно. Тайрек был один в этом мире, загнанное сознание двадцатидвухлетнего мальчишки, запертого в собственной голове.

- Отец следит за всеми нами! – заорал Тайрек по-саакски. Солдаты замерли, пальцы начали слабеть. – Отец следит за всеми нами! Он благоволит только верным и тем, что не забыли, где всё началось!

Тайрек чуть ли не физически почувствовал, как сгустился воздух в помещении. Лампочка над головой стала светить слишком ярко, всё вокруг, кроме него самого и командира партизан, исчезло. Мужчина сидел в кресле, закинув ногу за ногу, испытующим взглядом буравя сааксца. Тайрек улыбнулся.

- Кафиссия, - сказал он, пробуя языком гнилую воду на губах. – Первенцы напали на Кафиссию.

- И мы все помним их жертву, - прошептал командир, медленно поднимаясь во весь рост. Тайрек снова задышал. Могучие руки обхватили сааксца и чуть не задавили насмерть.

- Потерянный брат всё-таки вернулся! – произнёс командир торжествующим тоном. Щекой сааксец почувствовал, как партизан плачет. Солдаты за спиной смущённо кашляли.

- Что же ты так долго молчал, чёрт возьми?! – отпустив Тайрека спросил командир. – Зачем весь этот спектакль?

- Хотел вас проверить, - продолжая улыбаться ответил сааксец.

- Мы всегда рады тем, кто продолжал выполнять свою миссию в Первом Городе, - вытирая слёзы произнёс партизан. – Отец видит, ты единственный, кто вернулся…

Неудивительно, подумал сааксец, осмотревшись вокруг. До чего же мы докатились, братья.

- А что насчёт вот этого? – спросил один из солдат, указывая на аугментические протезы. Тайрек понурил голову и прошептал как можно горестнее:

- Маскировка. Они… не хотели мне верить. И мне пришлось пойти на жертвы. Они отняли у меня всё, брат-храбрец. Имя, честь, даже нож.

- Сукины дети! – сплюнул командир. – Проклятые первенцы продолжают унижать нас даже после войны! Ну ничего, ничего, брат, теперь ты дома. С тобой здесь больше ничего не случится. Мы найдём докторов и священников, с тебя снимут эти проклятые железки, и ты наконец сможешь почувствовать себя чистым.

Тайрек вдруг осознал, что визг пилы прекратился. Это его насторожило. Сааксец воззрился на деревянную дверь, разделяющую помещения.

- Кто там? – с ужасом спросил он.

Командир резко изменился в лице. На нём возникло удивление, смешанное с подозрением.

- Твоя спутница, - ответил он.

Тайрек, не дожидаясь командира, рванул к двери и толкнул её изо всей силы плечом. Та поддалась, и сааксец рухнул на пол, всего в метре от палача в окровавленном фартуке. От одного вида помещения сааксца чуть не вырвало.

Все стены были измазаны засохшей кровью. На небольшом железном столе по нарастании располагались орудия для пыток. Щипцы, гвозди, ножницы, зажимы, скальпели – чего там только не было. Палач с любопытством взглянул на незваного гостя. В его тёмных глазах читалась вселенская скука.

На кушетке перед мастером пыточных дел располагалась Зере. К её телу были подведены пластиковые трубки с питательными веществами. Протезы девушки были аккуратно отпилены. И не только протезы. Палач взял на десять сантиметров выше, превратив всё вокруг в кровавое месиво из плоти и кусочков костей. Тайрек с ужасом смотрел на обожжённые обрубки, которые мастер так предусмотрительно обработал, чтобы его жертва не скончалась от кровотечения. С руками палач тоже закончил. Как таковых, у танцовщицы почти не осталось конечностей – только чёрные культи вместо ног. И палач уже принялся за лицо.

Его больше не было. На Тайрека смотрела сетка из мускулов и мяса. Глаза Зере закатились. Сааксец знал, как всё происходит. Жертве дают столько обезболивающего, что она перестаёт чувствовать вообще что-либо, а затем начинают допрос. От одного лишь зрелища многие раскалываются. Но не она, конечно же. Она ничего не знала. Она ничего не могла сказать.

Зере не могла продать его, даже если бы хотела.

- Мы решили допросить её первой, - сказал вошедший следом командир партизан. – Услышав крики, ты должен был признаться. Но ты ответил, что должен терпеть боль, до тех пор, пока всё не вернётся, как было. Что с тобой? И почему ты сразу не назвал пароль?

- Редкая болезнь, - пробормотал Тайрек. – Иногда я просто… забываю об очень важных вещах.

«Как, например, она».

- Я подумал, что девушка - шпион Синдиката, которого к тебе приставили, - заметил один из солдат. – Поэтому и не стал останавливать мастера Халифа, - солдат кивнул палачу. - Ведь была причина, по которой ты позволил ей страдать, верно? Кто она такая?

Опыт семи человек, с горечью думал Тайрек, сдерживая слёзы. Не в том месте он не стоит и ломаного гроша. Так же, как и ублюдок, сбегающий от трудностей не в то время. Уже слишком поздно.

- Она моя пленница. Синдикатовская подстилка, - ответил Тайрек, пересилив себя. – Мой трофей. Я собирался выбить из неё показания, но вы довели ситуацию до предела. – Сааксец поднялся, попытавшись придать своему взгляду безразличие. – Она уже ничего не скажет. Но она всё ещё нужна мне. Вы понимаете?

Он усмехнулся как можно более гнусно. Глаза горели, угрожая слезами каждое мгновение. Сааксца потряхивало. Ему казалось, что сейчас он упадёт на землю и начнёт истерически хохотать, пока вся гадость, разочарование и ненависть к себе не выльется из его души. Можно было бы покончить всё, разом. Здесь и сейчас. Тайрек посмотрел на командира партизан, который понимающе ухмыльнулся.

- Ничего, пакет на голову и пойдёт, - выдал он, ткнув кулаком стоящего рядом солдата. Отряд загоготал. Тайрек улыбнулся.

- Да, - сказал он. – Но лучше вызовите докторов. А я пока здесь посижу. Может, она что-нибудь да скажет…

Солдаты и палач покинули его. Тайрек сел на колени и положил лицо на бёдра девушки. Слезы наконец-то прыснули из его глаз.

- Мне так жаль, - шептал он. – Мне очень, очень жаль.

Но словами уже невозможно было что-то изменить. Он опять убежал. И это стоило Зере всего. Раны залечатся, убеждал себя Тайрек. Тело не так сложно восстановить, если вернутся к первенцам. Но душа… что же станет с её душой?!

- Тайрек, - послышался тихий голос. Сааксец поднял лицо и с болью всмотрелся в глаза танцовщицы. Обезболивающее ещё действовало. Зере ещё не понимала. – Тайрек… ты вернулся. Какая… какая радость. Где же ты был?..

- В воспоминаниях, - пытаясь улыбнуться сказал сааксец. Он хотел взять её тёплую ладошку в руки, прижаться к ней щекой. Но его руки были всё ещё сцеплены за спиной, а у девушки рук уже не было.

- Как хорошо, - с упоением произнесла Зере, подвигав плечами. – Мне приснился очень странный сон. Будто бы мы попали в плен и меня начали пытать. Ужасно, правда? А я звала тебя, и не могла дозваться, потому что тебя увели в другую комнату. И страшнее всего была мысль, что тебя там убили, Тайрек. И я подумала – как же мне быть без тебя? Ты ведь самое лучшее, что случилось в моей жизни – я этого не говорила?

- Нет, - ответил Тайрек, продолжая улыбаться как дурак. Слёзы обжигали щёки, а в горле стоял ком. Каждое слово давалось сааксцу с трудом. – Не говорила.

- Значит, сейчас говорю, - усмехнулась девушка, снова закатив глаза. – Так хорошо, что ты снова рядом. Когда-нибудь нам нужно отправиться в путешествие…