Нет, здесь что-то ещё. Что-то на окраинах. Карл отследил путь и подключился к камерам на границах Центра. Вигиланты. Сотни людей в звериных масках, вылившихся на улицы. Хорошо экипированные, они представляли довольно крупную угрозу спокойствию Синдиката. К тому же, среди мстителей в масках было достаточно членов Семей, отчего подобное выступление приобретало вкус предательства. Карл прислушался к переговорам. Вигиланты появились на улицах не больше часа назад. Как удачно всё совпало: Дэниел ушёл, Антар, который мог бы прояснить ситуацию, пропал, а полиция не готова открывать по маскам огонь потому, что боится задеть кого-нибудь из отпрысков Домов. Карл не верил в совпадения. Конечно, не нужно искать злой умысел там, где может быть замешана банальная человеческая глупость. Роско забрал с собой слишком много людей. Может быть, он надеялся прикончить Стрелков одним ударом. Антар вполне мог решить уйти на дно и заняться какими-нибудь совсем уж неприемлемыми делишками. А полиция просто не может различить, где кончаются игры взрослых детей из Семей и начинается настоящий бунт. Нет, не то. Не может всё так удачно складываться. Вся ситуация слишком идеально была подстроена. Кто-то из его двора сливает информацию. Среди масок находится кто-то, кто знает, что Роско ушёл. До этого Антар не слишком сильно контактировал с вигилантами, значит, о его пропаже им скорее всего рассказала сама полиция. А это значит, что у них негласный союз. Надеяться, как всегда, не на кого.
Карл открыл глаза. Нет, это не глаза. Это линзы. Его собственные глаза давно отказали. Где это он? Какое-то странное помещение, люди в красных мундирах. Один из них с испуганным лицом стоит перед ним и о чём-то говорит.
- Что… что случилось? – поперхнувшись спросил король.
- Бунт, сэр! Вигиланты… вигиланты подожгли окраины. Они собираются дойти до Центра, – заявил мужчина в мундире. Карл покачал головой, сфокусировав взгляд на человеке. Королевский гвардеец. А он король. Он в Тронном Зале, подключен к Трону, потому что решил полностью отказаться от своей человечности.
- Зови полицию, - прохрипел Карл. - Я дам ей чрезвычайные полномочия. И поднимайте армию. Вигиланты хотят войны? Они её получат.
Конфронтация
1 июля, 544 год после Освобождения
- Вы имеете в виду вот так, мэм?
Мальчишка, подпоясанный патронташем, продемонстрировал Аноре револьвер. Откинув барабан, он зарядил его, проворно перебирая пальцами. Женщина улыбнулась.
- Именно так, дружище. А ты, я вижу, хорошенько потренировался! Молодец. А теперь возвращайся к своим, вам ещё нужно отдохнуть перед боем.
Мальчишка зарделся от похвалы и убежал. Анора хихикнула рекруту вслед.
- Какой милый паренёк, - промурлыкал Говард у неё за спиной. Воительница развернулась. Джеймс распростёр руки и обнял её. Анора потрепала Говарда за волосы и ответила на объятия.
- Три года прошло, - сказала она, - а я всё никак не привыкну к ним.
- Рекруты тебя любят, - успокаивающе сказал Говард. – Я сам слышал, как они хвастались, что их учит сама Анора.
- Ну хватит уже, - сказала Воительница, опуская руки. – Ты меня краснеть заставляешь.
- Вот уж не подумал бы, что ты такая скромница, - усмехнулся Говард. Глава Стрелков махнул в сторону рассевшихся людей. Члены Гильдии поедали свой последний обед перед выступлением. Анора почувствовала волнение. Три года они готовились к этому моменту, и когда он наступил, Воительница не могла поверить, что зашла так далеко. Казалось, совсем недавно она была лучшим офицером Синдиката. Ещё чуть-чуть, и отец сделал бы её маршалом. Она бы диктовала условия генеральному штабу и командовала всеми вооружёнными силами Семей. Если бы не Уильям, именно она воевала бы против Стрелков. Но у судьбы были другие планы на Анору.
Анора мельком взглянула на Говарда. Мужчина хмурился, свет аугментических глаз ослабел. Главу Стрелков мучили сомнения.
- Волнуешься? – спросила Воительница Джеймса. Тот виновато кивнул.
- Ты хорошо обучила их, - сказал он, - но отправлять бойцов на верную смерть всё-таки не по мне. Особенно учитывая прошлую попытку.
- Я и мои люди будут на острие атаки, - сообщила Анора. Говард с удивлением воззрился на неё.
- Что ты сказала? – спросил он.
- Они лучше знают, как воевать, - начала Анора. – Послушай, если Стрелки просто попробуют напасть на аванпосты пограничников, это всё закончится бессмысленными жертвами. Я же знаю, как грамотно всё провернуть. Мы спровоцируем синдикатовцев с минимальными потерями. Когда же Семьи пришлют сюда лучших людей, твои ребята прихлопнут их. И мы пойдём на Старый Город. Вместе.
Говард задумчиво погладил себя по бритой щеке.
- Я не хочу, чтобы ты рисковала из-за меня, - признался он.
- Не волнуйся, - проворковала Анора, чмокнув Джеймса в губы. – Всё пройдёт отлично. Иначе просто и быть не может. Ты ведь уже поговорил со своими друзьями наверху?
- Да, - ответил Говард. – Вигиланты готовы выступать, но для начала им самим нужно закончить кое-какие дела. Мы возьмём Синдикат в клещи и не отпустим, пока Карл не скинет корону.
В темноте Говард был похож на бледную куклу с горящими глазами. Анора с нежностью обняла любимого ещё раз.
- Спасибо, - сказала она. – И знаешь: я не жалею. Если бы я осталась на стороне Синдиката, я бы никогда не встретила тебя.
- Ты бы не осталась, - сказал Говард. – Из-за отца. И из-за Уильяма.
Анора мысленно согласилась с Джеймсом. Рано или поздно, она бы узнала. Но получилось ли бы у неё что-то? Воительница знала, что не смогла бы воевать против Карла в одиночку. Со Стрелками у неё ещё были какие-то шансы на победу. Помахав Говарду на прощание, Анора двинулась между рассевшимися Стрелками. Ей нужно было найти Корбена.
Жители с лёгкой тревогой смотрели на Стрелков. Анора их прекрасно понимала. Слишком много крови теряли гражданские каждый раз, когда поход Гильдии оканчивался неудачей. Синдикат любил мстить, убивая мирняк. Во всяком случае, так было раньше. Пока у руля был Говард, гражданские страдали меньше всего.
Анора думала, сколько всего нового она узнала, побывав здесь. Город жил в буквальном смысле этого слова. И главы Стрелков передавали друг другу умение управлять им. Поначалу ей это казалось чем-то сверхъестественным, но со временем Анора осознала, что ждала нечто такого, будто в её подсознании всегда сидело знание истинной сущности Первого Города. Священники сказали бы, что это колдовство. Анора называла это магией технологий. Воительнице становилось страшно от мысли, как сильно деградировало человечество за прошедшее в изоляции время. Они позабыли свои корни, прошлое стало казаться невероятным. Вместо того чтобы рассеивать невежество, жители Старого Города решили утонуть в нём, порождая глупость за глупостью, слепо веря в легенды, которые когда-то были реальностью. Отвергнув рациональное объяснение вещей, они начали видеть всюду мистику.
Анора поняла, что Первая Война Домов убила Старый Город. Если бы не Семьи и их дрязги, люди бы жили так, как раньше. Но Синдикату было выгодно держать народ в неведении, устанавливать монополию на технологии и скрывать вещи, которые должны были принадлежать обществу. Как никогда раньше Воительнице хотелось уничтожить мир, породивший её.
Анора вспомнила про новости, пришедшие с курьером от вигилантов. У неё снова бешено забилось сердце. Нет, нельзя сейчас об этом думать. Посыльный сообщил, что в Приюте, куда отправили Сабрину и Елизавету, произошёл бунт. Елизавету нашли мёртвой, Сабрина исчезла без следа. Полиция ещё допрашивала свидетелей, цельной картины произошедшего пока не было. А Анора молила бога только об одном: пусть Сабрина окажется живой. Она готова была отдать всё, что у неё сейчас есть, ради осуществления этой молитвы. Воительница помотала головой. Почти семнадцать лет, горько думала она, я не помнила, что у меня есть дочери. Надеялась, что они вырастят такими же, как я, но не уделяла им времени. А теперь уже слишком поздно. Ей уже ничего не поможет, кроме чуда. Анора собралась с мыслями. Нельзя так думать, приказала она себе. Сейчас важно действовать, а не заниматься самокопанием. От постоянной рефлексии мир не изменится. Ничего. Если вторжение удастся, она сполна накажет Карла за все его преступления. Аноре не так давно пришла в голову мысль, что она старается не думать о короле как об отце. Чем больше она отдалялась от него, тем проще будет ему отомстить. И всё же Воительница помнила своё детство. Анора корила себя за это, но она ещё помнила времена, когда Карл был неплохим человеком. Но жажда тотальной власти и Трон извратили его. Проклятый стул, с ненавистью думала Анора, минуя переполненную ярмарку. Пропади он пропадом. Зачем только Карл его выкопал? А ведь в этом частично виноват и Уильям. Именно он подал отцу идею подключиться к Трону, чтобы полностью отдать себя управлению Синдикатом. Но брат всегда действовал из лучших побуждений. Уильям вообще был уникальным человеком. За всю свою жизнь Анора так и не встретила никого, хоть отдалённо напоминающего её брата. Принц был ходячим праздником, радостью семьи, её душой. Анора в молодости горела от ревности, потому что отец всегда хвалил Уильяма и часто забывал про её заслуги. Но со временем всё изменилось. Принца всё меньше и меньше стала интересовать реальность. Он ударился в исследовании, утонул в архивах и истории. За это время Анора уже успела порядочно повоевать и нажить шрамов. Карл переключился внимание с сына на дочь, и некоторое время Воительнице это льстило. Начав общаться с Уильямом на равных, Анора удивилась, каким потрясающим человеком был её брат. Он был остроумен, весел, упорен в своих изысканиях, а также абсолютно лишён каких бы то ни было вредных привычек. Был у Уильяма, правда, один грешок – это его друг Кевин. Анора старалась не касаться этой темы, но понимала, что творится. Принцу перевалило за сорок, а он так ни на ком и не женился, в то время как его младшая сестра уже потеряла мужа и родила трёх наследников. Что же, с горечью думала она, никто не идеален. Каким же потрясением для неё стала его пропажа. Она не могла спать почти месяц, мучаясь от безвестности. Тогда ей хотелось просто знать, жив он или нет. Даже известие о смерти её бы устроило. Собственное бессилие душило принцессу.
