И снова, обливаясь потом, преодолевали воины Саула горные цепи, каменистые холмы и песчаные равнины. Они прочёсывали леса, продираясь сквозь колючий терновник. По узким выступам скал проползали над пропастями. Заглядывали в пещеры, обследовали ущелья и заросшие овраги. А не слишком далеко от царских элефов, упрямо стиснув челюсти и напряжённо оглядываясь, уходили теми же козьими тропами через горы скитальцы Добида. Одни охотники-зифеи оповещали о «разбойничьей шайке» царя, другие предупреждали о настойчивых карателях Добида.

Находясь в пустыне Магон, равнине безводной и мрачной, Добид услышал, что приближается царь. Торопливо собрав скарб, его люди ускоренным шагом направились прочь, минуя селение Ешимон.

Однако у Саула были сведения, где искать своего соперника. Он шёл за ним, надеясь вскоре его настигнуть. Но за Ешимоном начинался обрывистый горный массив, перейти через который было невозможно. Не давая отдыха воинам, Саул с радостным нетерпением ринулся за беглецами в обход.

Люди Добида, а среди них оказались и немолодые, и раненые в бою при Кехэле, изнемогали. Они почти бежали вокруг этой скальной гряды. Многие падали от усталости, от ран и ушибов, от истощения. Товарищи с трудом поднимали их, подставляя плечи, чтобы хоть как-нибудь удержать на ногах.

Добид понимал: приближается конец царской охоты. Он и его люди станут добычей разъярённых бойцов Саула. Сопротивление бесполезно, а для того, чтобы придумать какой-нибудь хитроумный и неожиданный выход из западни, нет времени. И нет уже сил: голова кружится, глаза застилает мутный туман, мышцы ног отказываются подчиняться.

Но надо спасти несчастных, собравшихся к нему со всех областей Ханаана, поверивших в его удачу, в его благословенность. Добид решил остаться на пути Саула и добровольно отдать себя в его руки. Он сказал об этом молодому левиту.

   — Если царь схватит меня, он не пойдёт дальше. Ему будет достаточно моей крови. Прощай.

   — И не думай, помазанник божий. Ты ничего не должен делать против воли Единственного, — твёрдо остановил его Абитар. — Вот увидишь сам, кому он благоволит. Держись и не показывай вида, что ты отчаялся. Идём быстрее. Скоро мы избавимся от погони.

Прошло ещё некоторое время, и к хвосту ползущей вокруг горы вереницы, состоявшей из отборных копейщиков Саула, приблизились три запыхавшихся гонца. Оказалось, эти люди разыскивали царя по приказу двух старейшин племени Матрия: Киша и Нира.

   — Скорее отведите нас к царю, — сказали люди из Гибы.

   — Пропустите к царю гонцов! — закричали начальники.

Все остановились, пропуская гонцов. Наконец они добрались до первой сотни, в центре которой шёл Саул.

Один из гонцов споткнулся и упал на колени. Ушибся и закряхтел от боли. Остальные смотрели растерянно на царя в коричневом плаще, седого, всклокоченного, с копьём на плече.

   — Что случилось? — неприветливо спросил царь и концом древка толкнул упавшего. — Ну, вставай...

   — Нас послал твой мудрый отец, господин наш и царь, — взволнованно начал поднявшийся с колен молодой воин, протягивая условный знак — деревянный жезл с тремя медными кольцами. — Мы доехали до Ешимона в повозке, а потом уж пешком. Нам показали преданные тебе зифеи...

   — С чем вас послал мой отец?

   — Опять напали безбородые. Они идут через Дан и Юдею к Бениамину. Если ты не остановишь нечестивых, завтра они приблизятся к Гибе.

   — Проклятье на мою голову! Я в который раз упускаю врага моего! — Саул ожесточённо сжал могучие кулаки со вздувшимися толстыми венами. — Что ты думаешь, Абенир?

   — Нужно идти и требовать подкрепления от северных колен. Пускай соберут ополчение. Если мы не разгоним сынов Дагона, обидчивые эшраэлиты поднимут вой по всему Ханаану. И твоя доблесть окажется под сомнением. — Абенир поскрёб свою жёсткую, торчавшую впереди лица бороду. — А сюда мы вернёмся после победы над пелиштимцами. Никуда паскудник Добид не денется.

Элефы повернули, и ощетинившаяся копьями змея поползла по узкой горной дороге вспять.

   — Теперь ты видишь, за кого бог? — торжествующе спрашивал Добида Абитар. — Сначала нас с царскими убийцами разделила горная гряда и Саул не мог окружить нас. А теперь Всевышний послал пелиштимцев. Вот твой гонитель и убрался. Но он вернётся. Зато у нас есть время сменить место скитаний и отдохнуть.

Они взобрались на высокий утёс, с облегчением наблюдая, как удалялось воинство беспощадного царя.

С тремя тысячами бойцов царь Саул выступил навстречу пеласгам. Однако серьёзного сражения не произошло. В земли людей ибрим опять вторглись разрозненные отряды буйной пелиштимской молодёжи, а больше — сброд из сопредельных племён. Для них это был единственно возможный способ обогащения и попросту способ прокормления. Всегда находится достаточно жестоких бездельников, не способных к постоянному труду — земледелию, скотоводству или ремёслам. Они предпочитают нападать, угонять скот, иногда захватывая пленников для продажи на невольничьих рынках. Чаще же побеждённых хладнокровно убивали без разбора пола и возраста. Вторгшиеся в Эшраэль пеласги были ими только по общему названию. На самом деле они являлись разнородными разбойничьими шайками.

Пелиштимские князья поддерживали и вооружали эти шайки — во-первых, чтобы отвлечь их жадные помыслы от своей цветущей страны, а во-вторых, для давления на племена Эшраэлевы, с которыми у них уже несколько столетий длилась упорная борьба за плодородные земли, за морской берег и древние ханаанские города. В отдельные периоды пеласгам удавалось побеждать и налагать на людей ибрим тяжёлые дани. С избранием деятельного и воинственного царя (каким явился Саул) даней они лишились.

Тревожа постоянного неприятеля мелкими набегами, пеласги исподволь готовили решающую войну.

Саул уничтожил неожиданным ударом несколько сотен пелиштимских грабителей и очистил от врагов западные территории Эшраэля. Не переводя духа, он со своими дружинниками кровожадно устремился в горную пустыню Магон, ещё более суровую и безлюдную, чем скалистые хребты Зита. Через соглядатаев ему стало известно: там прячется Добид.

Из пустыни Магон отряд Добида срочно бежал в более безопасное место, совершенно непригодное для человеческого проживания. Эти горные пропасти и обрывы назывались Эн-Гадди. Проходить здесь свободно по голым скалам могли только серны. Среди каменных глыб гнездились орлы.

Саул обезумел: он гнал воинов по таким гибельным кручам, что они начали роптать. Всё чаще происходили случаи, когда, сорвавшись с тропы, кто-нибудь падал и разбивался о скалы. Добывать пищу и находить воду становилось всё труднее. Воины царских элефов, привыкшие к хорошей еде и вину, были на грани бунта. Остервенелое карабканье по горам довело всех до полного изнеможения.

Даже самые близкие — Абенир и Адриэль скрипели зубами и пытались уговаривать царя прекратить бессмысленную погоню в каменистом лабиринте Эн-Гадди. Но Саул ничего не хотел слушать. «Я остановлюсь, когда своей рукой перережу Добиду глотку», — ревел он, бешено сверкая глазами.

Добидом овладели какой-то странный восторг и отчаянная вера в себя. Вернее, это была вера в несомненное покровительство Ягбе, которая укрепляла и воодушевляла его.

Добид разделил свой отряд на две части. Большая часть осталась на высокогорном плато и дожидалась там в относительной безопасности. Сам он с несколькими помощниками рисковал находиться поблизости от растянувшегося по узким тропам воинства Саула, иногда показываясь издалека, и тем, словно нарочно поддерживал их мстительное упорство. Часто Добид видел и царя, угрюмо идущего посреди усталых дружинников. И вот однажды изменилась сухая погода. Лиловые вершины гор казались (рядом клубящихся облаков. Накрапывал дождь, приближаясь издалека. Грозовые тучи повисли серой пеленой. По тучам изломанной стрелой сверкнула молния, прокатился невидимой колесницей гром, потом стихло. Дождь перестал, и небо снова очистилось под порывами ветра.