Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Явившись в крепость, Доик быстро нашёл Абенира. В двух словах он рассказал о происшедшем.

   — Ну да! — не поверил свирепый брат Саула. — Ты не врёшь, идумей? Не то гляди: я прикажу повесить тебя вот на том высоком дереве.

   — Пусть мнэ плохо будэт от Яххбэ и Баал-Тегор! Чтобы мнэ окалеть, я нэ вру! — клялся Доик и умолял допустить его к царю.

   — Хорошо, пошли, — согласился Абенир и, толкая в спину, проводил усердного гонца за город.

4

Саул сидел на раскладном кресле, под большим дубом в окружении тысячников и сотников, старейшин колена Бениаминова, ближайших родственников и слуг. Дуб, под которым происходило собрание, считался священным. По поверью местных хананеев, живших здесь задолго до прихода из Мицраима людей ибрим, в тысячелетнем дубе скрывался сильный баал, как и во всей горе, увенчанной теперь мощной крепостью Саула. И, хотя левитами возбранялось поклоняться языческим богам и духам, место ион дубом чтилось горожанами Гибы и окрестными землепашцами. Здесь находился небольшой алтарь из дикого камня. Несмотря на запреты, пастухи по ночам приносили жертвы баалу, дерзая подвешивать к толстым ветвям яркие лоскутки, шелковистые кисточки и медные бубенцы.

Царь сидел в простой одежде воина, без золотого венца и каких-либо украшений. Однако он опирался правой рукой на копьё, а левую держал на рукояти меча. Ритуально такая поза означала Саул сейчас представительствовал, как главный полководец по имени Матрия, колена Бениаминова и всего Эшраэля, хотя людей из других колен и племён заметно не было. Словом, он как бы собрал военный совет в малом составе.

Старейшины, полководцы и прочие соплеменники молча еду шали суровую речь Саула.

   — Выслушайте меня, сыны Бениаминовы. Неужели вы надеетесь получить от Добида лучшие воздаяния и льготы, нежели те, которые раздал вам я? Неужели вы так любите сына Ешше — бетлехемца, думая, что он даст вам большие поля и виноградники, нежели мы получили от меня?

   — Нет, господин наш и царь, мы не ждём лучшего от Добида, отвечали старцы племени Матрия. — Мы не любим его больше тебя, ибо мы избрали тебя над собой по воле бога. И это истина.

   — Тогда почему никто из вас не открыл мне, что сын мой Янахан в дружбе с Добидом и готов вместе с ним строить против меня ковы и заговоры? — продолжал спрашивать Саул, его брони, изломав свой обычно грозный рисунок, опять выражали нечто трагическое. Густые чёрные волосы и борода его давно подёрнулись сединой, побледневшее лицо прорезали резкие морщины. Он выглядел постаревшим и утомлённым.

   — Господин мой, царь и отец, — заговорил горячо Янахан, прижимая руки к груди, — никаких ков и заговоров не затевал и с Добидом против тебя, чтимого нами и...

   — Помолчи, Янахан, — прервал его царь, — я не разрешал тебе говорить прежде почтенных и мудрых людей колена Бениаминова Не пробуждай во мне гнева против себя и не стремись переубедим в меня в том, что сын Ешше-бетлехемца враг мой. А вы, могущественные и мудрые, ездящие на ослицах светлой масти и носящие одежды из тонких тканей, почему не делаете ничего, чтобы уничтожить моего врага?

   — Позволь, господин мой и царь! — Внезапно появившийся Абенир, держа за шею Дойка, вытолкал его на пустое место перед царём. — Твой бывший начальник пастухов, усердный идумей принёс важные новости. Можно ли ему рассказать о виденном? Это касается как раз сбежавшего Добида.

   — Говори, идумей! — Саул впился пристальным взглядом в чумазое лицо Дойка. — Постарайся загладить свою вину передо мной, иначе я насажу тебя на это копьё, как баранью тушу.

Доик опустился на колени. Вылупляя глаза, топорща кудлатую породу и размахивая руками, мохнатыми от чёрной поросли, он рассказал всё, чему был свидетелем в левитском городке Номбе: о пособничестве Добиду старшего священника Ахимелеха, снабдившего заговорщика едой и отдавшего ему железный меч Галата. Доик обвинил всех остальных левитов Номбы в пресмыкательстве перед бетлехемцем. Заключил новости косноязыкий идумей сообщением, что у Добида уже собрана шайка сообщников, с которыми он собирается противодействовать царю.

   — Абенир, возьми пятьсот воинов. Доставь сюда Ахимелеха сына Ахитуба и всех священников его левитского братства. Ахимелеха поставь перед моим лицом. Остальных собери в отдалении, у тех холмов. Окружи их стражей, пусть ждут моего решения.

Через два дня старший священник города Номбы предстал перед Саулом, который снова сидел на раскладном кресле под древним дубом. Других левитов задержали неподалёку, в лагере, окружённом копейщиками. Собрались бениаминцы — «адирим» и военачальники. Саул начал расследование.

   — Священник Ахимелех бен Ахитуб, — сказал он, — до меня дошло, что ты принимал с благожелательством и почестью сына Ешше-бетлехемца. Известно, что первосвященник Шомуэл хочет признать его царём вместо меня, и это есть преступление. Ты дал Добиду и его людям свежеиспечённые хлебы не только как пищу, но и как знак благословения. Ибо хлебы были освящены молитвами перед Ягбе. Ты взял из святилища принесённый во славу Господа меч пелиштимского великана и отдал Добиду, чтобы вооружить его против меня. Сделал ты всё это по желанию первосвященника, который побуждает Добида восстать против меня. Что ты на это скажешь, Ахимелех?

Бронзовокожий жрец с широкими скулами искренне удивился и отвечал с достоинством:

   — Господин и царь мой! Если бы мне говорили заведомую ложь, то я бы не поверил. Но я сам видел твоё благоволение к Добиду при всём войске. Я уверен, что из всех рабов твоих никто не был так верен тебе, как Добид. Разве он не зять твой? Разве он не исполнитель твоих повелений? Разве не почтён он в твоём доме твоими родителями и сыновьями? К чему меня вопрошать? И так понятно: к кому склонен сердцем царь, у того и благословение божие. Нет, господин и царь мой, не обвиняй меня в преступном сговоре против тебя. Не обвиняй и весь дом отца моего, ибо о других твоих делах с Добидом-бетлехемцем не знаю я ничего.

   — Доик, ты находился в Номбе до прихода Добида в этот город? — обратился царь к идумею, который внимательно следил за расспросами и ответами под дубом, посвящённом баалу.

   — Гашпадын мой и царр, я там жил тогда, — ответил Доик с поклоном.

   — Рассказывал ли ты старшему левиту Ахимелеху, что я посылал тебя с воинским элефом в Рамафаим?

   — Чтобы умэртвить бэтлэхэмца? Да, я эму гаварыл.

   — Ты хочешь возразить, Ахимелех?

   — Я не обращал своего внимания на то, что бормотал прятавшийся у нас косноязыкий идумей. Я не поверил ему, хотя и не стал возражать. Ибо в споре с мудрецом только выигрываешь, а в споре с невеждой всегда выигрывает он. Я ни в чём не виновен.

   — Ты облагодетельствовал моего врага. Ты должен умереть, Ахимелех, ты и весь дом отца твоего, — решил в заключение царь. Он резко повернулся к стоявшему рядом воину. Указывая на левита, сказал: — Убей этого человека!

Воин, застывший с непроницаемым лицом, внезапно свирепо ощерился и вонзил копьё в грудь Ахимелеха. Железное острие пробило сердце и вышло из спины под левой лопаткой. Левит упал навзничь. Копьё, торчавшее из его груди, вздрагивало вместе с биением сердца. Потом замерло, а изо рта убитого вытекла струйка мутной слюны.

   — Умер без мучений, — криво усмехнулся Абенир и приказал подчинённым: — Убрать его и сбросить в ущелье.

   — Абенир, возьми воинов и перебей всех находящихся в лагере. — Саул указал на окружённых священников Номбы.

   — Я пригожусь тебе для войны с безбородыми или с элефами северных колен. Я должен защищать твой дом и твоих детей, — уклонился, поморщившись, двоюродный брат царя. — А убивать левитов не моё дело.

   — Тогда ты, Ард, сделай это.

   — Но я ершалаимец. Такая жестокость по отношению к жрецам Ягбе со стороны евуссея вызовет ропот народа. Скажут: он скрытый поклонник идолов, и потому убил священников единого бога.

65
{"b":"293152","o":1}