— Где братья? Почему они не ужинают?

   — Все с Абениром. Вернутся только завтра к обеду.

Судя по золотым ушным подвескам, янтарным бусам и золотым кольцам на тонких пальчиках, еду и вино принесла царевна Мелхола. Догадку юноши подтвердил Бецер, сказавший с недоумением:

   — Почему не прислали служанку? Зачем ужин подавала Мелхола? Не пойму.

По дорогам Ханаана снова шли отряды вооружённых людей, направлявшихся к Гибе.

Саул отвлёкся от своей странной болезни, стал деловит и бодр. Предупреждая его приказ, Абенир разослал вестников ко всем коленам Эшраэля. На этот раз никто из старейшин северных областей не посмел ослушаться. Воины собирались сотенными и тысячными элефами с начальниками, вооружёнными, как пеласги или приближённые царя.

Три тысячи постоянной дружины Саула и три десятка колесниц были всегда готовы выступить навстречу врагам. Подвозили на двухколёсных повозках еду: сыры, хлебы, чечевицу и полбу для похлёбки, кувшины с кислым молоком, мехи с вином. Прикатили колесницы, запряжённые сытыми лошадьми. Их прислали эфраимиты и старейшины северных областей.

Царю доложили, что Шомуэл, узнав о войне с пелиштимцами, сказал: «Укрепите свои сердца, бейтесь мужественно и не щадите врагов. Бог не позволит нечестивым торжествовать». Однако первосвященник не пожелал приехать для жертвоприношений и не передал своего благословения царю. В войске осуждали такое пренебрежение.

Саул сделал вид, что не замечает явной вражды первосвященника. Он сам совершил обряд жертвоприношения с помощью левита Ахии, давно приставленного к нему Шомуэлом, и старика Ашбиэля из Гибы.

Закончив обряд всесожжения и мирных жертв, Саул приказал начальникам элефов последовательно двигаться в западном направлении, пока все войска ни взошли на протяжённую возвышенность.

За возвышенностью расстилалась довольно плоская долина, называвшаяся местными селянами «Долиной дуба». Примерно в середине этой долины одиноко рос огромный, раскидистый и толстый дуб. Под дубом находился алтарь из дикого камня, посвящённый опалу, жившему в этом священном дереве. На нижних ветвях висели яркие лоскуты материй, бубенчики, куколки-амулеты из глины и шлифованных камешков халцедона и кварца. Так селяне-хананеи (и кто-то из эшраэлитов) ублажали баала.

Не спускаясь в долину, войско Саула поставило шатры. Выпрягли из колесниц лошадей, расселись вокруг костров. Оружие держали под рукой. Старались не смешивать разные элефы, чтобы в случае тревоги не случилось неразберихи. К вечеру прибежали разведчики и взволнованно сообщили о приближении большого поиска пеласгов.

Саул велел выставить часовых со всех сторон лагеря. Пращники и лучники приготовились к обстрелу вражеских колонн, если бы они сразу начали наступление.

В шатёр царя вошли Абенир, Янахан, Аминадаб, Малхиша, ершалаимец Ард (будучи молитвенником Ягбе, он принадлежал к племени евуссеев, но мать его была юдейка). Вошли ещё пятеро начальников элефов и их помощники.

Усмехаясь, Абенир передал Саулу подробности о войск» пеласгов.

   — Безбородые продвинули свои отряды к Сокхоту и остановились станом между Сокхотом и Азеком. Это в Эфеш-Даммине, сказал он.

   — Знаю эти места. Чему ты радуешься? — хмуро спросил царь.

   — Я всегда рад войне. Мы победим, убьём тысячи врагов и захватим в их лагере богатую добычу.

   — Нам предстоит сражаться не с самонадеянными аммонеями, не с разбойничьими шайками Амалика, а с одетыми в бронзу, имеющими железные мечи воинами от юности их. Пелиштимцы сильные бойцы, беспощадные и умелые. Их князья хотят снова покорить Эшраэль и обложить народ данью. А нас, вождей ибримских племён, истребить.

Саул ещё мрачнее нахмурился и озабоченно выглянул из шатра.

   — Господин мой и царь, — начал настойчиво убеждать его Абенир. — Мы ведь и раньше побеждали безбородых. Разве этого не было? У тебя сейчас такое большое войско, какого не собиралось никогда. После наших последних побед ты возглавляешь войско испытанное, верящее в свои силы, готовое к сражению и жаждущее победы. Конечно, полководцу нужна осторожность так же, как ему нужна смелость и дерзость. Ну, и не будем спешить. Подождём, посмотрим, куда пойдут безбородые. Тогда и станем решать, где начать битву.

Саул резко повернулся к брату и положил ему руку на плечо.

   — Если князья пелиштимцев нас разобьют, все старейшины Эшраэля, все лицемерные левиты, подвывающие старику Шомуэлу, все сыновья богатых и знатных «адирим» завопят, что виноват Саул. И не нужно было выбирать его царём, скажут они. Всесильный и всемогущий бог Абарагама, Ицхака и Якуба проклял его, лишил его разума, благочестия и воли. Саула надо отослать ходить за волами и пахать землю.

Мало ли что лают шелудивые псы вокруг нашего лагеря? Мало ли что воют шакалы в зарослях у реки? Зачем думать об ном? Наши люди сегодня вооружены лучше, чем в прошлые годы. Многие теперь имеют панцири и шлемы, луки и стрелы, щиты и мечи. А начальники пользуются железным оружием. У тебя под рукой есть колесницы, которые показали себя в походе на Амалика.

   — У пелиштимских князей воины защищены бронзовыми доспехами. У всех железные наконечники копий. Они владеют железными мечами. Мне сообщили: среди пелиштимцев несколько отрядов из хеттов и галатов. Они сильнее и храбрее самих людей пелиштим. Если бы не чудо, которое прошлый раз послал Ягбе, потрясая землю и обрушив на пелиштимцев скалы...

   — Ягбе и сейчас будет за нас, отец, — вмешался смелый Янахан. — Ты принёс ему жертву всесожжения, и бог принял её. Мы победим, отец, господин мой и царь.

   — Я слышал, когда-то в старые времена, — заговорил седобородый левит Ашбиэль, — ковчег Завета брали с собой в сражение. Ягбе тогда присутствовал среди наших воинов и помогал им.

Абенир только поморщился и махнул рукой.

   — Первосвященник Шомуэл задохнётся от злобы, если его попросить об этом. Он ни за что не отдаст царю ковчег Завета. Его не радуют наши победы. Лучше он будет платить дань безбородым, — возразил он левиту.

   — Удвой караулы, следи за строгим порядком в войске, — приказал Саул Абениру. — Идите все по местам. Настанет утро, и мы увидим, где появятся пелиштимцы.

Начальники элефов разошлись к своим воинам. Костры в патере горели всю ночь.

Среди юдеев, расположивших шатры с левой стороны возвышенности, были и старшие братья Добида. Они пришли к Саулу и составе элефа из Бет-Лехема.

Добид тем временем пас своё стадо и упражнялся в метании камней. Руководил им опытный раб-аморрей, и ничего сверхъестественного вблизи пастухов не наблюдалось. Солнце собралось скатиться к западу, за волнистую черту дальних холмов. Небо слегка померкло, освобождаясь от дневного зноя. Пора было гнать овец к Бет-Лехему: поить и на ночёвку.

Поигрывая пращным ремнём, Добид стал обходить отару Ему показалось, что пара овечек отбилась и щиплет траву где-то за бугром, который уже начал отбрасывать синеватую вечернюю тень. Он посмотрел вверх и заметил стаю крупных птиц, медленно летевших на средней высоте.

Сначала белокурый юноша с пращой и пастушеским посохом не удивился. Ну, птицы и птицы... Пусть себе летят... Хотя непривычно ширококрылый абрис этих птиц и странное положение туловища его заинтересовали. Совершенно случайно. Он не собирался делать для себя каких-либо важных выводов. Мысли его текли спокойно и беспечно, самым обычным путём.

Однако птицы летят на закат. Туда, где царь Саул расположил своё войско и ждёт приближения меднобронных меченосцев неуёмных и упорных воинов страны Пелиштим. Если эти птицы стервятники, то они летят в правильном направлении. Завтра или в ближайшие дни там произойдёт кровавое сражение, для них будет пожива.

Добид брёл по склону холма, ища глазами отбившихся овец. Ему внезапно стало казаться, что светоносная стихия вечернего воздуха переливается многокрасочным, огнисто-розовым и лилово дымчатым цветом. Из-за этого привычная картина окружающего ландшафта преобразилась в его глазах и привиделась странной, будто во сне. Он приостановился и потёр веки как бы для того, чтобы обострить утомлённое зрение.